Что бы она там ни говорила, в душе Маура не могла не признать, что ей самой хватило мгновения, чтобы узнать красивого высокого незнакомца, так ее испугавшего. Конечно, время и расстояние размыли в ее памяти черты Эверода, но его глаз она не забыла. Эти неповторимые глаза, светло-янтарные, окаймленные зелеными ободками, она узнала бы из тысячи. Двенадцать лет назад она видела, как в них полыхал огонь ненависти и обиды за причиненную несправедливость. Нынче они поблескивали холодным цинизмом. Под пристальным взглядом Эверода Маура залилась румянцем.
– Вы хотите сказать, что я лжец, мисс Кигли?
Эверод бросил ей это обвинение твердо и сурово, будто вызов на дуэль. И его вопрос прозвучал как пощечина, потому что когда-то давно своим молчанием она уже обвинила его во лжи.
Было ясно, что он ничего не забыл, ничего не простил.
Маура невольно посмотрела на шрам, который она заметила у него на шее, когда виконт гордо вскинул голову. Почти всю шею скрывал узел галстука, но она-то знала, что прячется под накрахмаленным воротничком – зловещий и длинный позорный шрам. Он начинался под левым ухом и шел извилистой полоской через всю шею. Маура не сомневалась, что мало кто – кроме любовниц, разумеется, – видел этот шрам и уж совсем мало кто отваживался спросить о его происхождении.
– Смелее, мисс Кигли, на правду я не обижусь, – продолжал Эверод с едва заметной насмешкой. – Вы считаете меня лжецом?
Виконт умно расставлял акценты: он говорил о прошлом и настоящем сразу. Этого было достаточно, чтобы смутить ее еще больше.
– Нет, милорд. Я ни за что не назвала бы вас лжецом. – Маура посмотрела на него как-то странно. – Впрочем, мое мнение никого не интересует.
– Право же, вы чересчур скромны. – Он придвинулся ближе, и Маура вынуждена была отвести взгляд. – Ваше мнение высоко ценится и моими родителями, и всей моей семьей.
Рука Мауры потянулась к животу – удостовериться, что туда еще не вонзился по самую рукоять его кинжал. Нельзя было не восхититься умением Эверода вести разговор. Говорил он непринужденно, но его слова были подобны острой бритве.
– Вы не так меня поняли, лорд Эверод. Я говорила о том, что происходит сейчас. В те времена, двенадцать лет назад, вас еще трудно было назвать мужчиной.
– Теперь вы меня оскорбляете! – вскричал Эверод, смеясь над ее объяснением.
– Вы намеренно изображаете непонимание! Очень сомневаюсь, чтобы вы прислушались к совету пятнадцатилетнего лорда Эверода, – сказала Маура, чувствуя себя все более беспомощной из-за того, что он искажает ее слова по своей прихоти. – Теперь вам двадцать семь. Откровенно говоря, я совсем не знаю того джентльмена, в которого вы превратились.
Она храбро шагнула вперед, желая пройти мимо него. Если бы ей повезло, можно было бы беспрепятственно дойти до двери. Рука Эверода рванулась вперед и сомкнулась на ее локте. Маура не решилась проверить, насколько цепко он ее держит. Ей было совершенно ясно, что он не отпустит ее, пока между ними не останется никаких неясностей.
– Вы ничего не забыли? – Эверод посмотрел на свою затянутую в перчатку руку, лежавшую на локте девушки.
– Чего вы хотите? Извинений? – Маура не сумела подавить в своем голосе нотки растерянности и нарастающего страха. Прошло двенадцать лет, но стыда за содеянное у нее не убавилось, он по-прежнему нестерпимо жег ее. – Примите их! И дня не прошло без того, чтобы я…
– Избавьте меня от подробностей ваших сердечных мук, – грубо прервал ее Эверод. – Если бы простое извинение меня удовлетворило, я бы давно уже его потребовал.
Маура задрожала. Чего он добивается? Мести? В душе она соглашалась с тем, что заслужила его презрение. Если бы она не позвала Уоррингтона, когда застала Эверода с тетушкой, граф, возможно, так никогда и не узнал бы об измене. Из-за ее поспешности Эверод лишился всего, едва не расстался с жизнью. Сказать, что она сожалела о своем поступке, – значит ничего не сказать.
С другой стороны, Эверод явно не был настроен прощать кому бы то ни было.
Маура чувствовала, что ей необходимо уйти.
Они стояли так близко, что она ощущала аромат его мыла и непривычный дразнящий запах мужчины, и это ее смущало. По детской привычке ей хотелось убежать под крыло к тетушке. Но в Мауре заговорила женщина, и этой женщине хотелось остаться и принять вызов: должна же она побольше узнать о мужчине, в которого превратился Эверод.
– Тогда я не стану докучать вам своими извинениями. Что вам угодно?
Виконт беззастенчиво усмехнулся ее ледяной вежливости.
– «Сицилийский роман» Радклиф. Когда я вас потревожил, вы были поглощены чтением этой книги. Вы хотели купить оба тома?
Книги уже успели вылететь у Мауры из головы. Готический роман Анны Радклиф пока подождет. Девушке не хотелось задерживаться здесь под пристальным взглядом Эверода ни на секунду дольше.
– Нет. Я любовалась самим изданием.
– Если у вас нет с собой денег, я куплю их для вас. – Эверода ее отговорка не убедила.
На лице Мауры промелькнуло выражение, похожее на страх.
– Нет! То есть спасибо, милорд, не нужно. Совершенно не нужно. – И Маура многозначительно посмотрела на его руку, все еще державшую ее за локоть. Он разжал пальцы, и Маура глубоко вздохнула, собираясь с духом.
– Я слишком задержалась здесь. Я… меня ждет коляска. – Она сочла, что будет разумнее не упоминать при виконте о своей тетушке.
– Ну что ж, не смею вас задерживать. – И тут Эверод удивил Мауру: он схватил ее за руку и галантно поклонился. Сквозь замшу перчатки девушка ощутила тепло его губ на своих пальцах.
Вспомнив о правилах приличия, Маура сделала книксен.
– Прощайте, милорд. – Она слегка замялась. – Если желаете, я передам поклон вашему отцу, – предложила Маура с притворным безразличием: ей вдруг пришло на ум, что Эверод мог обратиться к ней в надежде достичь примирения с графом.
Но какие бы иллюзии она ни питала в душе, они тут же были безжалостно растоптаны. Потеплевшее было лицо Эверода тут же окаменело.
– Не помню, чтобы я просил вас об этом, мисс Кигли.
Мужчины семьи Лидсоу были упрямыми и зла не забывали. Маура кивнула.
– Стало быть, я поступила глупо, думая иначе.
Она пошла к двери.
– Мисс Кигли!
Маура замерла и вопросительно посмотрела на Эверода.
– Вы хотите сказать что-то еще, милорд?
Небрежной походкой он догнал ее.
– Полагаю, да. Я хочу, чтобы вы кое над чем поразмыслили, когда будете ехать в коляске рядом с той тварью, которую вы называете своей тетушкой.
– О чем же?
– Вы утверждали, что не знакомы с джентльменом, которым я стал в свои двадцать семь лет. – Эверод навис над нею, пользуясь преимуществом в росте. – Я решил избавить вас от этого заблуждения.
Мауру обеспокоил злорадный блеск в его глазах, смотревших свысока на ее растерянность.
– Я вас не совсем понимаю, милорд.
Он провел большим пальцем по тонким косточкам на ее кисти. До этой минуты Маура не осознавала, что он все еще держит ее за руку.
– Вы находитесь на моей территории, мисс Кигли. И здесь действуют мои правила, – проговорил Эверод, и от торжественности в его голосе у Мауры зашевелились волоски на затылке. – К концу сезона вы не сможете так же невинно утверждать, что не знаете меня.
– Служанка мне сказала, что ты попросила подать тебе ужин в комнату, – сказала Жоржетта, повернувшись к племяннице в профиль: тетушкина камеристка в это время шнуровала платье своей госпожи. – Ты не больна ли, дитя мое?
Маура едва обменялась с Жоржеттой парой слов с того момента, как вскочила в коляску с такой поспешностью, будто за ней гнался сам дьявол. В буквальном смысле этого слова.
Она подумала, что сравнение, которое пришло ей на ум, не так уж далеко от истины: меньше всего лорд Эверод был похож на святого.
– Извини меня, тетушка, но я не смогу сегодня провести вечер с тобой и дядей. Это огорчает меня, но, право же, мне нездоровится. Если ты не станешь возражать, я поднимусь к себе пораньше.
Жоржетта повернулась к ней. Сложив руки на груди, она посмотрела на Мауру с сочувствием.
– Как ужасно, что ты нездорова. Сегодня вечером к нам должен заглянуть Роуэн.
– Ты, разумеется, передашь мои извинения и ему, – сдержанно сказала Маура.
Она ничего не сказала тетушке о своей встрече с Эверодом.
Покидая книжную лавку, Маура искренне хотела предупредить Жоржетту о том, что виконт выслеживает ее. Между ними тремя были старые счеты, а Эверод отнюдь не похож на человека, склонного прощать врагам своим. Да и Жоржетту нельзя было недооценивать. Уже после изгнания Эверода Маура узнала, что тетушка сказала далеко не всю правду о своих свиданиях с пасынком. Так двенадцать лет назад вера Мауры в тетю пошатнулась. И краткая встреча с виконтом сегодня показала, что с годами щекотливость ее положения ничуть не уменьшилась.
– У тебя жар? – Слегка нахмурив брови, Жоржетта сделала шаг к племяннице. При этом она закрыла нос изящно вышитым платочком, чтобы и самой не слечь в постель.
– Нет, тетушка. Просто легкое несварение желудка. – Маура закрыла глаза, когда тетушка прикоснулась к ее щеке своими холодными пальцами.
– Не могу с тобой согласиться. У тебя и впрямь жар. – И Жоржетта поспешно отошла от Мауры. – Боже, помилуй нас! Ты немедленно должна лечь в постель. А я велю повару приготовить один из моих укрепляющих чаев, тебе сразу станет легче. Уоррингтон очень огорчится, что тебя не будет с нами вечером.
Дав указания племяннице, Жоржетта вернулась к пудрам, румянам и притираниям, разложенным на туалетном столике. Ей надо было подготовиться к вечернему выезду. Хотя Маура была уверена в том, что тетушка ее любит, больше всего Жоржетту интересовала собственная персона.
– Всего хорошего, тетушка. Передай, будь добра, мои извинения дяде и Роуэну.
– Да-да, конечно, – рассеянно отвечала Жоржетта.
Маура тихонько выскользнула из тетушкиной спальни, вновь упустив возможность предупредить ее о намерениях пасынка.
Девушка нисколько не сомневалась, что лорд Эверод не замедлит дать о себе знать лорду и леди Уоррингтон. И если они решат объявить друг другу войну, то у Мауры не было желания оказаться под перекрестным огнем.
Или стать пешкой в чьих бы то ни было руках.
Как уже случилось однажды.
Глава 4
– Богом клянусь, тебя за такое убить мало! – прорычал Эверод. Он с шумом втянул воздух сквозь стиснутые зубы, пытаясь унять резкую боль внизу живота.
Ударивший его ангелочек не только не убоялся гнева Эверода, но еще и улыбался во весь рот, глядя на виконта без тени раскаяния. Мальчугану еще не исполнилось и двух лет, а он взял верх над мужчиной, который недавно отпраздновал свое двадцатисемилетие. Большее унижение трудно вообразить.
Эверод перевел горящий взгляд на отца малыша, который подбежал выручать свое чадо.
– Броули, если ты дорожишь этим чертенком, убери его с моих глаз подальше! – бросил Эверод и оскалил зубы.
Макус Броули выхватил ликующего сынишку из рук виконта и бережно передал своей супруге, леди Фэйр. У Эверода сузились глаза, когда он заметил, что леди, обнимая ребенка, пытается сдержать смех.
Броули потер челюсть, тоже стараясь не рассмеяться.
– Прими мои извинения, Эверод. Я тебе сочувствую. У юного Дерека появилась новая игра – лягать мужчин в самую чувствительную часть тела. И признаться, нам не удается отучить его от этого.
– Да ладно, чего еще ждать, коль в его жилах течет кровь Карлайлов? Они же все до единого прирожденные бойцы. – Эверод сжал руку в кулак, борясь с настоятельной необходимостью прижать ее к разболевшемуся паху. Он не хотел делать этого в присутствии двух дам: молодой герцогини Солити и ее золовки леди Фэйр. Поэтому он вжал кулак в левое бедро и постарался не застонать.
И только Фэйн Карлайл, герцог Солити, не постеснялся рассмеяться над несчастьем, постигшим друга. Эверод бросил на него уничтожающий взгляд.
– Жестоко так смеяться над бедненьким Эверодом, – пришла ему на выручку жена Фэйна. – Утром Дереку удалось лягнуть дворецкого и двух лакеев. После этого печального происшествия Хедж не выговорил ни слова, если не считать ругательств.
– А как ты думаешь, почему я настаивал, чтобы именно нашему другу Эвероду дали подержать этого негодного шалуна? – отвечал Солити, и не думавший каяться. – Если повезет, эта игра наскучит малышу, когда очередь развлекать его дойдет до меня.
Этого Эверод стерпеть не мог.
– Твое великодушие, Солити, поистине не ведает границ! Если у меня и были надежды когда-нибудь стать отцом, один удар ногой с размаху, похоже, расплющил их в лепешку.
– Неужели так сильно болит, Эверод? – с искренним сочувствием спросила леди Фэйр.
В ответ на этот неразумный вопрос виконт зарычал. Броули и Солити расхохотались, но Эверод заметил, как они обменялись взглядами, сочувствуя его несчастью.
После короткой встречи с Маурой Кигли виконт охотно принял приглашение Солити поужинать в кругу семьи Карлайлов. Но не прошло и часа, как он пожалел об этом. Герцог, ныне счастливый в браке, предложил провести вечер чинно, в противовес тому вихрю безрассудств, который неизбежно сопутствует лондонскому бальному сезону.
Чего стоило Эвероду выслушивать поучения о благонравии от одного из самых беспутных повес во всем Лондоне! Сколько лет он вместе с Солити (тогда еще просто Карлайлом), Рэмскаром и Кэддом, и думать не желая о приличиях, рыскал по всему Лондону в поисках развлечений. В высшем обществе эту четверку прозвали les sauvages nobles, то есть «светскими дикарями».
Это прозвище великолепно им подходило в прошлом, пока двое из них не потеряли голову и не женились. Солити первым из их компании пал, сраженный стрелой Амура. Даже подозрение, что будущая жена была, вероятно, любовницей его собственного отца, не уберегло Солити от чар кокетливой леди Килби Фитчвульф.
Год спустя их друг Фаулер Ноуден, граф Рэмскар, безоглядно влюбился в маленькую пышную блондинку по имени Пэйшенс Фарнали. Если бы все это не было так печально, Эверод от души посмеялся бы над своим другом, некогда столь разумным, а ныне связанным узами брака по рукам и ногам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32