— Дидье отпустил девушку. Поезд тронулся с места, и она отлетела к стенке вагона.
— Моей сестре все известно, — выпалила Кристал, пытаясь удержаться на ногах: поезд быстро набирал скорость. От страха пересохло во рту. — Покидая Нью-Йорк, я написала ей письмо, в котором поведала про ту ночь, когда вы убили наших родителей. Убив меня, вы себя не спасете. Вам это не поможет. Алана и без меня добьется, чтобы вас повесили.
— Если бы у Аланы были более веские доказательства, чем твои слова, ее богатый влиятельный супруг-ирландишка давно бы уже разделался со мной.
— Они, очевидно, просто не могли до вас добраться. Я слышала, вы исчезли почти сразу же после свадьбы Аланы. — Кристал пришлось призвать помощь все свое мужество, чтобы отвечать Дидье. Здесь, в багажном вагоне, наедине с ним она чувствовала себя, будто в утробе хищного зверя.
— Я искал тебя, моя дорогая. По всему свету! будь он проклят… искал тебя. Истратил все деньги, что у меня оставались, и вот наконец нашел. Правда; в этом мире полно одиноких богатых женщин вроде твоей тети. У меня неплохие перспективы в Париже, и в Испании есть одна вдовушка, басконка, тоже большая охотница до постельных забав. Порезвлюсь со всеми, непременно, сразу же, как только избавлюсь от тебя.
— Неужели вы полагаете, что вам удастся скрыться? — воскликнула Кристал; ужас горячил Кровь, как наркотик. — В соседнем вагоне едут пять сотрудников маршальской службы, и один из них особенно…
— Ах да, этот. О твоем любовнике я наслышан. О нем чуть ли не легенды слагают. Геройский парень, да? И ты только представь, каково же будет его удивление, когда он, спрыгнув с поезда, вернется за тобой в Аббевилл, а тебя нет… да, да, я прекрасно слышал, как вы договаривались, когда «кемарил» рядом с вами. — Дидье насмешливо хмыкнул.
— Маколей догадается, что вы поймали меня. Не найдя меня в Аббевилле, он поймет, что со мной приключилась беда. — Кристал была рада, что в темноте вагона Дидье не видит сомнений и страха в ее глазах.
— Наоборот, моя дорогая. Он подумает, что ты не преминула воспользоваться шансом, который он тебе любезно предоставил, и сбежала с концами. Мерзкий у него будет привкус во рту, когда он не найдет тебя в Аббевилле. Разумеется, тогда уж он перестанет сомневаться в том, что ты — гнусная преступница, погубившая собственных родителей. Ох УЖ и взбесится он, сообразив, как ловко ты обвела его вокруг пальца.
— Нет… — прошептала Кристал. Ужас с новой силой всколыхнулся в ней. Она покачала головой, будто думала, что, отмахнувшись от его слов, отвергнет и заключенную в них истину, но Дидье рассуждал логично. Она погибнет от руки дяди, к, хуже того, Маколей, ее любовь, будет считать, что она повинна в смерти родителей.
— Не думай об этом, дорогая. Ты и твоя сестра всегда были очаровательными девочками. Я ведь вовсе не желал такого конца. Я предполагал, что ты тихо и мирно сгоришь в огне. Мне неприятно убивать тебя собственноручно. Надеюсь, ты простишь меня. — Дидье коснулся ее щеки, и она опять ощутила запах лайма, тот самый запах, который постоянно сопровождал дядю во время его визитов в их особняк на Вашингтон-сквер. Каске ухода Дидье этот запах долго висел в маленькой гостиной, заполнял холл, поселялся в доме, как отдельное существо. Свежий тропический аромат смерти.
— Тетя любила вас. Предложив ей свою руку исердце, вы претворили в жизнь ее сокровенную мечту. Но была ли она счастлива с вами? Вы хоть когда-нибудь испытывали добрые чувства к моим родителям? Неужели вы не раскаиваетесь в том, что сотворили? — Кристал вопрошала с осуждением в голосе, но как-то по-детски. По наивности она надеялась получить утешительные ответы на мучившие ее вопросы, хотела услышать от Дидье, что причиной ее страданий была не просто чья-то прихоть. Ведь если он лишит ее перед смертью даже такой малости, это будет воистину жестокая смерть.
— Перед смертью твоя тетя даровала мне прощение, Кристал. Я ее никогда не любил, зато она меня любила. А ведь человек только тогда по-настоящему счастлив, когда обладает предметом своей любви. Разве я не прав?
— Вы убили ее? Тетю вы тоже убили? — Этот вопрос не давал Кристал покоя с тех самых пор, как к ней вернулась память.
— Нет, — тихо отозвался Дидье с мрачной серьезностью в голосе. — Наш брак в некотором отношении тоже стал залогом моего счастья. Твоя тетя, как тебе известно, Кристал, была далеко не бедна. Ее деньги доставили мне много приятных минут… на Уолл-стрит… и в отеле, где я поселил свою любовницу.
Дидье шагнул к девушке; его внушительная фигура покачивалась из стороны в сторону в такт движению набиравшего скорость поезда.
— Но после смерти твоей тети аппетит у меня разыгрался не на шутку. Я — пожиратель денег. Состояние твоей тети было растрачено, я остался на бобах. В очень стесненных обстоятельствах. И тогда… — Он вскинул седоватую бровь и зашипел: — …тогда я придумал способ, как заполучить все богатство ван Аленов. Если ты и все члены вашей семьи умрут, я стану единственным наследником. Вот я и убил твоих родителей, а спальню их поджег. Разве у меня был выбор?
— Вы — чудовище, — воскликнула Кристал. Ненависть в ней наконец-то возобладала над страхом.
Дидье печально улыбнулся. Для своих лет он был еще довольно красив.
— Да, чудовище. Ты нашла верное определение, Кристал. Ты ведь умная девушка. Я всегда это понимал. И хочу, чтобы ты знала: я вовсе не радовался тому, что заточил тебя в «Парк-Вью», превратил тебя в ничтожество. Столь тягостный, непредвиденный результат огорчителен даже для такого чудовища, как я. Я ведь хотел, чтобы и ты, и твоя сестра погибли. Я хотел быть единственным обладателем богатства ван Аленов. Но когда после пожара выяснилось, что вы с Аланой остались в живых, я струсил и не смог довести задуманное до конца. Вина за совершенное мною преступление пала на тебя, и я решил, что незачем убивать уцелевших наследниц. Мне крупно повезло, и я побоялся искушать судьбу. Я пожалел вас с Аланой, сохраняя вам жизнь, а теперь вот расплачиваюсь за свое милосердие.
Дидье в упор смотрел на Кристал, и, как ни странно, с участливостью во взгляде. Так мужчина смотрит на свою возлюбленную. Но эта участливость имела кровавую окраску. Участливое понимание убийцы по отношению к жертве.
— Чудовищем быть нелегко, Кристал, — прошептал он.
Девушка промолчала. Она стояла неподвижно и своими серьезными голубыми глазами тщетно выискивала в лице дяди хотя бы тусклую искорку сострадания.
— Я — чудовище, которое Бог в наказание наделил разумом. Я. прекрасно понимаю, что делаю и с какой целью. И поэтому по ночам меня терзают дикие кошмары. Ты даже представить не можешь, как я мучаюсь. Ни одной из своих жертв я не пожелал бы такого. — Он посмотрел девушке в глаза. — Сначала я убил твоего отца. Он спал. Я' размозжил ему голову тяжелым медным подсвечником, и он заснул вечным сном. А вот образ твоей матери до сих пор преследует меня. Она была такая красивая. Такая добрая, милая. Убив ее, я понял, что я — чудовище. Она пробудилась и стала драться со мной. Умоляла не убивать ее…
— Не надо… о Боже… замолчите… — прервала Дидье Кристал, не в силах больше слушать его исповедь. Ее душили боль и гнев, сгустком желчи, застрявшие в горле.
— Не будь, как она, Кристал, — прошептал Дидье, притягивая к себе девушку. В нос ей ударил тошнотворный запах лайма. — Не проси пощады. Позволь мне быстро убить тебя. До конца оставайся такой же храброй, непорочной, дерзкой, как сейчас…
Кристал вдруг вырвалась от него и кинулась к выходу. Распахнув дверь, она пронзительно закричала, но Дидье рывком затащил ее обратно в вагон. Он захлопнул дверь, и прерию вновь окутала тишина, нарушаемая только чуждыми природе звуками «пых-пых, чу-чу» катящегося по рельсам поезда.
Глава 28
— Что это за шум? — Кейн поднял голову от карт и стал внимательно всматриваться в противоположный конец вагона.
— Ерунда, колеса взвизгнули, — поспешно отозвался Роуллинз. — Давай, Кейн, торгуйся, ты впереди. Мне нельзя проигрывать.
— Смотрите, ее нет. — Эти три слова прозвучали так, будто их произнес актер шекспировского театра, а не блюститель правопорядка, констатирующий неприятный факт.
Все пятеро мужчин неохотно оторвались от игры и повернули головы в ту сторону, где совсем недавно сидела их пленница.
— Так-так. Действительно исчезла. — Роуллинз окинул взглядом своих помощников.
— Конечно, только мы отвернулись, а ее уж и след простыл. Как же мы так опростоволосились? — прогудел один из солдат.
Кейн поднялся со скамьи и пробороздил пальцами волосы, как бы досадуя на неважные актерские способности своих коллег.
— Пойду проверю, что это был за шум.
— Э… подожди, Кейн. — Роуллинз подскочил к; нему и зашептал: — Пусть мои люди этим займутся. Тогда никто не скажет, что ты помог ей бежать.
Кейн смотрел на дверь, ведущую в багажное отделение. .
— А Гласси где? Сошел в Аббевилле? Он вроде бы говорил, что едет в Нью-Джерси.
— Может, вернулся в свой вагон…
— Нет. — Кейн направился в конец вагона; револьверы в кобурах раскачивались в такт толчкам несущегося поезда. — Вперед он не проходил. Если он покинул вагон, то только здесь. — Кейн ткнул в дубовую панель задней двери.
Роуллинз, проследив за его движением, озабоченно нахмурил лоб.
— Думаешь, что-то случилось? Поделись своими подозрениями.
— Точно сказать не могу… но что-то тут не так. Пусть проводник остановит поезд. Пойду проверю багажное отделение.
Роуллинз кивнул.
Кейн открыл дверь, ведущую на узенькую площадку.
— Как ты хочешь умереть?
— На этот раз вы не уйдете от наказания… меня найдут… поймут, что меня убили… — Цепенея от ужаса, Кристал попятилась от Дидье, изящно державшего в руке красивый испанский кинжал.
— Если я просто столкну тебя с поезда, ты при падении свернешь шею и умрешь быстро, без мучений. Но с другой стороны, — трезво рассуждал он, — может случиться и так, что ты всего лишь сломаешь руку или ногу и будешь беспомощно лежать в тающем снегу, постепенно коченея от холода и промозглого ветра. Ты будешь умирать медленно, несколько долгих ужасных дней. Но я так и не узнаю, скончалась ты или нет. А вдруг кто-нибудь найдет тебя?
Девушка умоляюще вытянула вперед дрожащие руки.
— Но потом он найдет меня. Вы полагаете, Маколей поверит в худшее? Я хорошо его изучила. Даже перед лицом ужасных фактов, он в лепешку разобьется, чтобы опровергнуть их. Он обследует каждый дюйм железнодорожного полотна. И когда найдет мое тело, поймет, что меня убили вы.
— Значит, он не должен найти твое тело.
— Как?..
— К тому времени, когда Кейн спрыгнет у Биг-Кримлоу-Крик, ты уже будешь мертва, моя дорогая. Эта речушка впадает в Миссисипи, и быстрое течение стремительно отнесет труп от железной дороги. Ну а когда твое тело выловят, едва ли кто сумеет опознать тебя. — Дидье провел большим пальцем по лезвию кинжала и подушечкой надавил на отточенный край, демонстрируя, насколько он острый. На деревянный пол упала алая капля. — Иди сюда.
— Нет! — вскрикнула Кристал, пятясь от дяди. Она бросила взгляд на дверь. Дидье своей тучной фигурой блокировал проход в другие вагоны, но, если ей удастся распахнуть боковую дверь и выпрыгнуть, может быть, она и не погибнет при падении. Одно девушка знала точно: Дидье не прыгнет за ней с поезда; он слишком дрожит за свою шкуру.
Дидье направился к ней; в полосах солнечного света, струящегося в вагон через дыры в крыше, зловеще поблескивал кинжал. Девушка подбежала к боковой двери и освободила защелку. Поезд мчался на большой скорости, и дверь распахнулась сама собой. Грохот колес оглушил Кристал. Тысячи тонн металла и дерева, приводимые в движение паром, летели вперед по рельсам. Прерия замелькала перед глазами разводами бело-золотистых мутных пятен.
— Зря сопротивляешься, Кристал. Прыгай, если хочешь. Но ведь если ты не разобьешься насмерть, я все равно доберусь до тебя. Будешь жить в постоянном страхе. И в один прекрасный день я настигну тебя. Рано или поздно ты умрешь. Лучше покорись мне теперь же — Дидье бросился на нее. Кристал пронзительно закричала. Острый клинок вот-вот пронзит ее сердце.
И вдруг кинжал упал на пол, а сам Дидье оказался в плену стальных рук ее возлюбленного.
— О Боже! — заплакала девушка; слезы ручьем текли по ее щекам. Кейн, просунув руку под подбородок Дидье, сдавил ему горло. Кинжал лежал у ног Кристал. Она подобрала его, на всякий случай.
— Болдуин Дидье? — сквозь стиснутые зубы требовательно поинтересовался Кейн.
— Отпустите меня, сэр! Эта женщина пыталась ограбить меня и убежать, воспользовавшись тем, что поезд чуть раньше тронулся из Аббевилла.
— Нет, — прошептала Кристал, покачав головой. Взглянув на Маколея, она поняла, что он поверил ей.
— В поезде находится пассажир, который может подтвердить, что вы — дядя этой девушки. Кристал уверяет, что вы повинны в убийстве супругов ван Ален, ее родителей.
— Нет! Неправда! — выдавил Дидье; Кейн по-прежнему железной хваткой сжимал ему горло. — У вас нет доказательств! И где тот пассажир, о котором вы говорите? Я не знаю никого в этом поезде, кто мог бы удостоверить мою личность!
— Значит, вы напали на Генри Гласси. На вас его одежда. Ничего, разберемся. Я прикажу полицейским обследовать местность в радиусе пятидесяти миль. Так что лучше сами во всем сознайтесь. Вашим похождениям пришел конец.
— Никогда! — Дидье сунул руку под жилет. Кейн Попытался выхватить у него оружие — короткоствольный крупнокалиберный пистолет, почти такой же маленький, как и пистолетик, из которого Кристал когда-то целилась в Маколея. Завязалась борьба. Сильный ветер, врывавшийся в распахнутую дверь, приглушал крики и кряхтение мужчин, стремившихся завладеть оружием. Кристал наблюдала за схваткой, затаив дыхание. Дидье удалось направить дуло в Кейна, но тот моментально сжал его запястье. Девушка услышала вопль, и пистолет брякнулся на пол.
— Вам меня не поймать, будьте уверены! — Кейн с грозным видом двинулся на Дидье. Тот отступил на несколько шагов, потом повернулся и скрылся за дверью, ведущей на площадку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49