А вот счастливыми, радостными минутами из своего Детства она с удовольствием бы с ним поделилась.
Девушка провела пальцем по изображению Аланы, как бы погладив сестру по щеке. По правде говоря, радости и веселья в ее жизни было много. Может быть даже слишком много; наверное, Бог рассердился на нее, и теперь она расплачивается за былое счастье. Кристал, отмахнувшись от такой вздорной мысли, вновь устремила взгляд на дагерротип, и на ее губах заиграла пронизанная горечью мечтательная улыбка: она вспомнила несколько особенно приятных эпизодов той поры, когда они с сестрой были совсем еще малышками. Мама регулярно приносила домой выпуски журнала «Гоудиз лэйдиз бук» с нарисованными куклами на задней обложке, которых миссис ван Ален позволяла дочерям вырезать. Каждый раз, взяв с девочек слово не попортить другие страницы, она торжественно вручала им свои ножницы для рукоделия. Кристал и теперь, словно наяву, видела замысловатые туалеты, которые они с Аланой мастерили для бумажных кукол: сшитые из синего бархата костюмы для верховой езды и элегантные шляпки-цилиндры с сеточками, бальные платьица из розовой тафты с оборками из алансонского кружева и пышные с длинными-предлинными шлейфами свадебные платья из белого атласа — самые красивые из всех нарядов. Облаченные в старомодный кринолин, ее бумажные невесты напоминали крошечные колокольчики ландышей. Кристал их обожала. Но еще больше она обожала свою мать за то, что та не забывала каждый месяц приносить дочкам журнал с куклами.
Глаза Кристал заблестели при воспоминании о той восхитительной поре своего детства. День, когда в доме появлялся очередной номер «Гоудиз лэйдиз бук», был особенным вдвойне. Если им с Аланой, вырезая кукол, удавалось сохранить в целости текст рецептов от подагры и модели причесок по последнему слову парижской моды, мама в награду позволяла дочерям пить чай у себя в комнате. И тогда девочки устраивали настоящий званый чай вместе со своими куклами, включая Мэри Тодд — так звали куклу, которую отец купил ей по возвращении из Парижа. Алане из поездки он привез баснословно дорогое платье из голубого атласа, которое мама попросила дочь поберечь до следующего сезона, как это было принято в аристократическом обществе потомков голландских переселенцев: новые вещи должны вылежаться, чтобы их обладателей не приняли за нуворишей. Однако младшей дочери отец забыл привезти подарок. Кристал тогда жутко огорчилась и весь вечер молча грезила о той поре, когда она станет взрослой и будет носить платья из парижских магазинов. Она тщательно скрывала от всех свое разочарование, но отец, должно быть, почувствовал, что дочка расстроена. На следующий день он принес домой Мэри, популярную в то время куклу с фарфоровой головой и телом из лайки, наряженную в голубое атласное платье, почти такое же, как у Аланы. Эта кукла стала любимой игрушкой Кристал; она возилась с ней, пока красивый наряд не потрепался до неузнаваемости и на фарфоровом личике не появились тоненькие трещинки. Помнится, она назвала ее именем жены президента, и, когда об этом проведал отец, он подошел к ней в гостиной, поцеловал в лоб, крепко обнял и дрожащим от волнения голосом сказал, что гордится патриотизмом своей дочери.
Много позже Кристал узнала, что в тот день в «Кроникл» напечатали сообщение о битве на реке Антитэм, в которой армия северян понесла огромные потери. И она никак не могла понять, почему отец настоятельно просил дочерей не беспокоить их прачку миссис Мэлони и не шуметь в ее присутствии. Бедная женщина целыми днями плакала, закрыв лицо передником. Лишь спустя некоторое время Кристал стало известно, что в том сражении погибли оба ее внука.
А вот Кейн не погиб. В душе расцветала надежда. Кристал глубоко вздохнула, понимая, что преждевременно лучше не обольщаться. Кейн участвовал в бою На Антитэме, но остался в живых и поведал ей о том кровопролитии. Как и все конфедераты, он величал само место сражения Шарпсбургом, но речь шла об одном и том же событии. В битве на Антитэме он был весь изранен, но выжил… и нашел ее. Оба они прошли через ужасные испытания. Не может быть, чтобы наградои за все мучения стали предательство и торжество Болдуина Дидье. Не может быть.
Кристал благоговейно положила фотографию на прежнее место на столе, закрыв глаза, загадала желание, а потом отправилась разыскивать своего возлюбленного.
Белый Волк шел по следу намеченной им жертвы уверенно и целеустремленно, как зверь, в честь которого он получил свое имя. Четвероногому хищнику в погоне за добычей помогают чутье и голод; Белый Волк выслеживал жертву с помощью хитрости, подгоняемый предвкушением убийства. И почти всегда достигал своей цели. Возможно, потому, что в нем текла индейская кровь, он обладал инстинктами прирожденного охотника. Однако особенная, взрывоопасная смесь, бурлившая в его жилах, перекорежила эти инстинкты, превратив Белого Волка в безжалостного убийцу.
На горизонте показался краешек восходящего солнца, омыв прерию первыми водянисто-желтоватыми лучиками. Чутье подсказывало Белому Волку, что он на верном пути. Он ориентировался по ощущению в животе: внутренности, казалось, то стягиваются в узел, то, наоборот, разжимаются — в зависимости от того, приближался он к своей жертве или удалялся от нее. Белый Волк, глянув на объявление о розыске, провел пальцем по линиям розы, как бы трогая ладонь девушки. Найти ее будет не трудно. Он уже напал на след. В Вайоминге женщин не много. А такую красавицу, как эта, заметит каждый.
Метис сунул объявление под свою кроличью безрукавку. Узел в животе ослаб — это добрый знак. Форт-Ларами остался далеко позади. Белый Волк продвигался в глубь западных территорий, к горам, туда, где пряталась дичь, на которую он охотился.
— Прекрати! — хихикнула Кристал и, утопая в снегу, побежала от Кейна в открытую степь. О ее спину разбился снежок, другой, третий. Если бы не плащ, позаимствованный у Айви, она бы вымокла до костей.
— Зима не особенно балует снегом Джорджию, но мы, мятежники, умеем ему радоваться! — Маколей зачерпнул ладонями белый ледяной пух и помчался к девушке.
Кристал, взвизгнув, устремилась от него в бескрайнюю ширь, отдаляясь от Нобла, на фоне безмятежного белого моря темневшего крошечным пятнышком из обшивочных досок.
— Я объявляю тебе войну! — крикнула она и стала лепить «боеприпасы», чтобы было чем встретить быстро приближающегося к ней Маколея, но «вооружиться» как следует, конечно же, не успела. В руках у нее был всего один снежок, да и тот рыхлый, когда Маколей, нагнав девушку, со смехом повалил ее в сугроб.
— Бандит. — возопила Кристал.
— Янки! — отпарировал Кейн, словно считал это слово самым обидным оскорблением. Но потом он улыбнулся и поцеловал девушку. А она настолько утратила бдительность, что даже и не заметила, как он поднес руку к ее голове и растер о волосы пригоршню снега.
— У-у-ух! — Кристал отпихнула от себя Маколея и села. Волосы превратились в мокрое тяжелое месиво; повылетавшие шпильки торчали из снега, как сосновые иголки.
— Я победил, — прошептал Кейн и опять поцеловал девушку.
Утро они провели замечательно. Обитатели салуна еще спали, и они пировали за завтраком вдвоем, довольные, что никто не мешает им наслаждаться обществом друг друга. Кристал зажарила яичницу со шпиком и сварила густой крепкий кофе. А потом Маколей предложил прогуляться. Кристал такая идея показалась заманчивой — на улице светило теплое солнышко, снег был не очень глубокий. Она сняла с колышка на кухне плащ Айви и вместе с Маколеем отправилась на прогулку. Они неторопливо шагали, держась за руки. И вдруг Маколей начал забрасывать ее снежками.
— Ты — чудовище. Мне теперь целый час придется сушить волосы, — проговорила девушка, отстраняясь от него. Замыслив отомстить Кейну, она с шаловливым блеском в глазах зачерпнула ладошкой снег, чтобы швырнуть в него. Но Маколей мгновенно перехватил ее руку; ковбойская шляпа даже на дюйм не сползла с его головы.
— Неблагородный мятежник! — прошипела Кристал, когда он прижал ее руку к бедру.
— Логическая несообразность, мадам. — Маколей улыбнулся и учтиво приподнял шляпу.
Фатальная ошибка. Кристал сшибла с его головы черную шляпу и свободной рукой растерла в волосы приготовленный снежок.
Кейн вновь повалил ее на холодный матрас из снежного пуха. Девушка, заливаясь смехом, копошилась в его объятиях, пытаясь вырваться на свободу.
Вдруг что-то в ее лице — очевидно, само его выражение — взволновало его. Он зажал голову девушки в ладонях, всматриваясь в ее черты серьезным пронизывающим взглядом, словно пытаясь опять поймать замеченное им выражение.
Улыбка постепенно сходила с губ Кристал.
— Вот она — та девочка, — прошептал Кейн беспокойством и каким-то необъяснимым возбуждением во взоре.
— Какая девочка? — спросила Кристал, не совсем понимая, о чем он говорит.
— Маленькая девочка с фотографии… когда ты смеешься, я ее вижу словно наяву.
Они, не отрываясь, смотрели друг на друга. В сердце Кристал вползала знакомая боль. Как бы она хотела, чтобы его слова оказались правдой, но нет, это невозможно. Той девочки больше нет. Кристал медленно отвела взгляд от лица Маколея, чтобы он не видел, как ее глаза наполняются мукой и тоской по дому. Между ними в несколько секунд выросла незримая стена. Отстранившись от девушки, Кейн молча поднялся с земли. Угрюмый, понурый, раздавленный поражением, в прилипающих к ногам мокрых штанах, он напоминал сейчас ковбоя, сброшенного диким жеребцом. Маколей помог Кристал встать на ноги, и они рука об руку устало побрели назад в Нобл. Незаданные вопросы темной грозовой тучей маячили на горизонте.
— Неправда! Все это ложь!
Войдя в салун, Кристал и Маколей застали Дикси в слезах.
— Все это ложь! — рыдала девушка.
Между Дикси и Фолти стоял мужчина с ржавым цветом волос, одетый в черный костюм с алым галстуком. Это был Джон Джеймсон, богатый скотовод, чье ранчо располагалось неподалеку от города. Глянув на Маколея, он пробрюзжал:
— Вы шериф? Кейн кивнул.
Джеймсон ткнул пальцем в Дикси.
— Арестуйте ее, шериф. Она украла у меня кошелек с деньгами. Зеленый шелковый кошелек. Вчера вечером он был, а сегодня исчез.
— Обвинения против Дикси безосновательны, — вмешался Фолти. — Она не занимается воровством, сэр, я это точно знаю.
— Арестуйте ее, шериф. У меня в том кошельке лежало триста долларов!
Маколеей не спеша снял пальто.
— Когда вы в последний раз видели его?
— Кошелек был со мной, когда я поднялся в комнату этой шлюхи. Я хорошо помню, что вытащил его из кармана жилета и положил рядом с кроватью.
— Нет, нет, ты ничего не вытаскивал! Я не видела никакого кошелька! — Дикси опять расплакалась; румяна вместе со слезами стекали по щекам к подбородку.
— Ну будет, успокойся, — прошептала Кристал, взяв ладонь несчастной девушки в свою, и посмотрела на Маколея, взглядом моля его о помощи.
Маколей молчал.
— Эту потаскуху следует повесить за воровство. Дрянь, а не шлюха, — брызгая слюной, фыркнул Джеймсон.
— Не смейте оскорблять ее! Она не крала ваших денег, будь они прокляты! — Кристал сразу же пожалела, что вовремя не прикусила язык, однако Джеймсон бросался слишком жестокими словами. Сказать подобное Дикси — это все равно что пнуть ногой ребенка.
— У вас нет доказательств. А в отсутствие улик я не могу арестовать ее, — проговорил Кейн, усаживаясь за один из столиков.
— Доказательства у меня есть, не сомневайтесь. — Джеймсон жестом указал на Фолти. — Этот человек видел у меня кошелек за минуту до того, как я поднялся со шлюхой в ее комнату. Когда я расплачивался с ним, он обратил внимание на сумму денег, что в нем лежала.
— Это правда? — спросил Маколей.
— Да, — уныло подтвердил Фолти.
— А шлюха видела, как я утром одевался. Зеленый шелковый кошелек как в воду канул. Куда он делся? Она стянула, говорю вам! — Он махнул рукой в сторону Кристал. — Эти девки наверняка действуют сообща!
Кристал нерешительно взглянула на Маколея. Его лицо оставалось непроницаемым; она не могла определить, что у него на уме, и от этого беспокойство ее возросло. Она, Дикси и Айви никогда не устраивали сговоров, но девушке вдруг почудилось, что у Кейна зародились сомнения на этот счет. Ведь у него она когда-то украла деньги.
— Я все же не считаю, что свидетельство хозяина салуна доказывает вину этой женщины, — наконец произнес Маколей.
Джеймсон стал красный как свекла; невозможно было понять, где кончается кожа его лица и начинаются волосы.
— Это решать судье, а не вам. Ваша же обязанность — посадить девчонку за решетку до приезда судьи. И смею напомнить вам, шериф, я — член городского совета и являюсь одним из тех людей, кто посодействовал вашему приезду в Нобл.
Кейн никак не отозвался на его реплику. Через некоторое время он сказал:
— Я должен осмотреть ее комнату. — С этими словами Маколей направился к лестнице. Кристал последовала за ним.
— Она не крала его кошелек. Ты ведь знаешь, что не крала, — прошептала девушка, входя за Кейном в комнату Дикси. Он подошел к расшатанному комоду и выдвинул один ящик. В нем лежали только чулки, подвязки и залатанный хлопчатобумажный корсет. Кейн пооткрывал все ящики, но, кроме одежды, в них ничего не было.
Тогда он принялся было обыскивать кровать. Сдернув аккуратно застеленные покрывала, Маколей перевернул матрас. Зеленого шелкового кошелька нигде не было. Далее Кейн, храня молчание, заглянул во все углы, проверил все потайные места в спальне.
— Она не стала бы красть у этого человека. Я знаю Дикси…
— Кристал, дело не в этом, — зловеще промолвил Кейн. — Джеймсон — один из столпов здешнего общества — хоть Нобл и дыра несусветная, — и любой судья поверит ему, а не Дикси. — Он посмотрел на девушку. — Если тебе известно что-то о кошельке, расскажи или попробуй убедить Дикси сознаться в том, куда она его спрятала. Только так ты сможешь помочь ей. Иначе Джеймсон упрячет ее за решетку.
— Не Джеймсон, нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49