Роуллинз даже отступил на шаг, пытаясь увернуться от ледяного взгляда Кейна.
— Говорю тебе в первый и последний раз: она не убывала своих родителей. К тому же, — продолжал Маколей, вновь приняв невозмутимый вид, — Генри Гласси беседовал с ее дядей. Следовательно, этот человек существует. Иначе с кем же тогда виделся Гласси?
— Возможно, дядя действительно разыскивает девушку. Ведь если она сбежала из лечебницы… — Кейн снова наградил Роуллинза ледяным взглядом, но тот не стушевался. — Ведь она сбежала из лечебницы. Это факт. И ничего нет удивительного в том, что дядя, беспокоясь за судьбу племянницы, стал разыскивать ее. Ну а теперь, когда она нашлась, он возвращается в Нью-Йорк, чтобы воссоединиться с семьей. — Голос Роуллинза смягчился. Он участливо кивнул Кейну. — Она — прелестная девушка, Кейн. Настоящая красавица. В такую грех не влюбиться. Но не исключено, что она и впрямь малость того. Она столько всего пережила — видела, как в огне погибли родители, несколько лет провела в психиатрической лечебнице… одному Богу известно, что там с ней делали. Может быть, рассказы про дядю — это просто-напросто фантазии ее больного воображения.
— Когда доберемся до Нью-Йорка, я намерен побеседовать с сестрой и зятем Кристал. Они наверняка подтвердят то, что она говорит.
— Никто из членов семьи девушки ни разу не упомянул имя Болдуина Дидье. Я ведь запрашивал о ней сведения в Нью-Йорке, прежде чем мы отправились в Нобл. Все так и есть, Кейн. Мне больно видеть, как ты…
— Кристал пытался убить метис, подосланный ее дядей. При нем было объявление с ее приметами. Это доказывает, что она не лжет.
— Тому, кто сдаст ее властям, обещали выплатить огромное вознаграждение. Метис хотел получить деньги. Может, он никогда и не встречался с Дидье.
— Зачем ты все это говоришь? — Кейн глянул на Кристал. Девушка медленно шла по застеленному дорожкой коридору вагона первого класса, напряженно всматриваясь в лица пассажиров. В глазах Маколея отразились тревога и еще какое-то не имеющее названия страстное чувство.
— Зачем? Хочу, чтобы ты понял: ты должен ее бросить. Родные девушки с их деньгами способны сделать для нее гораздо больше, чем ты. Шеридан — один из богатейших людей Нью-Йорка.
— Я знаю.
— Что ты можешь сделать для нее такого, чего не могут они? Зачем ты терзаешь себя проблемами этой девушки? Твои усилия напрасны. Конец будет неутешительный. Ее посадят в тюрьму, это однозначно. Доказать ее невиновность невозможно.
— Она невиновна. — Кейн закрыл глаза, будто для того, чтобы не видеть лица Кристал, с отчаянием всматривавшейся в пассажиров.
— Я воевал при Фредериксберге, Кейн. Сражался в составе полка Хукера, когда мы отбивали у вас, конфедератов, лощину. В тот день мы потеряли половину наших солдат. Вы хоронились за стеной, как улитки в своих раковинах, и расстреливали нас, словно безоружных пленников, едва мы пытались пойти в наступление.
— При чем тут?..
— Я видел тебя в деле. И не только я, но и все ребята из нашего полка, выжившие в том бою. Мы слышали, как кричал Джимми О'Тул, когда ему наполовину оторвало ноги, слышали, как он жалобно скулил, перед смертью моля о глотке воды. И мы до сих пор с трепетом произносим имя некоего джентльмена из Джорджии, говорим о нем, словно о герое из мифов, сложенных нашими предками. Ты знаешь этого джентльмена, Кейн. Мятежник, рискнувший покинуть свое убежище за гребнем горы и проползти под стеной огня, чтобы дать врагу глоток воды из своей фляги…
— Я еще раз спрашиваю, при чем тут?..
— Человек столь благородный, даже если он проклятый конфедерат, не должен терпеть поражение дважды. Ты проиграл войну, Маколей, и в этой борьбе тоже не победишь. Поэтому, пока не поздно, выходи из игры. Кристабель ван Ален — очаровательная девушка, но ее положение безнадежно. Ее посадят в тюрьму. Может быть, дадут пожизненный срок.
Кейн молчал. Он наблюдал за Кристал, тщательно пряча в глубине глаз душевное волнение.
— Я продолжал бороться за свою родину, хотя всем уже было ясно, что мы проиграли войну. Я сложил оружие только тогда, когда меня вынудили сдаться. И ее я тоже буду защищать до последнего.
Роуллинз в недоумении уставился на Кейна, как смотрел бы янки на солдата-южанина, который, по его мнению, тронулся рассудком, потом тяжело вздохнул и кивком приказал своим людям подойти к нему.
— Ладно, мы сделаем все, что ты сочтешь необходимым. Мы полностью в твоем распоряжении, Кейн, только намекни. — И в добавление к своему загадочному замечанию заключил: — …Но только до Нью-Йорка. Там мы уже не сможем помочь тебе.
Маколей все понял.
В багажном отделении один мужчина только что облачился в костюм, а другой, Генри Гласси, в очередной раз раздетый до нижнего белья, связанный по рукам и ногам, лежал с кляпом во рту за мешками с почтой. Значит, вот где прятался его обидчик, сообразил торговец, наконец-то очнувшись после оглушительного удара по голове.
Генри Гласси приник к щелочке между грязными парусиновыми мешками с почтой и стал наблюдать за Болдуином Дидье. Знакомец по бару «Фэрли» несколько уступал торговцу в дородности и упитанности, однако экспроприированный костюм сидел на нем довольно прилично. Подтяжки крепко держали широкие в поясе брюки, а пиджак, тоже большего размера, чем нужно, казалось, скроен по фигуре Дидье, если носить его не застегивая.
Дидье снял пиджак, подошел к мешкам с почтой и отшвырнул в сторону тот, что прикрывал лицо Гласси. В глаза ударил свет, но торговец успел смежить веки.
Дидье несколько минут пристально всматривался в свою жертву, затем бросил на кучу сверху еще один мешок. Торговец осторожно повернул голову и в щель между мешками продолжил наблюдение. Дидье, порывшись в одном из добротных кожаных чемоданов, извлек серебряную чашку. Он насыпал в нее белый порошок и наполнил водой, капавшей в вагон через дыру в крыше. Действия Дидье озадачили Гласси, но потом тот вытащил помазок с зеркальцем и начал сбривать бородку.
Глава 27
Когда Кристал и Кейн в сопровождении солдат маршальской службы вернулись в свой вагон, мистер Гласси благополучно сидел у двери в багажное отделение и дремал; дорогая бобровая шапка наполовину скрывала его лицо. Кейн собрался, было разыскать торговца и расспросить его о результатах осмотра багажного отделения, но Кристал остановила Маколея.
— Разве он спал бы сейчас, если бы обнаружил там кого-нибудь? Мы отсутствовали очень долго, и он, скорей всего, просто устал нас ждать.
Кейн убрал руку с плеча Гласси.
— Ладно. Пусть отдыхает. Нам все равно нужно поговорить. Незачем тревожить этого любителя совать нос в чужие дела. Иди сюда. — Взяв девушку за руку, он подвел ее к скамье у противоположной стенки, поодаль от печки, вокруг которой сгрудились Роуллинз и его люди.
Гласси через проход от них громко всхрапнул и Поменял во сне положение. Кейн не обращал на него внимания.
— Что случилось? Я видела, вы с Роуллинзом о чем-то беседовали. — Кристал приготовилась выслушать плохие известия. Хороших она давно уже не получала.
Кейн приподнял ее ладонь, ту, на которой была выжжена роза, и пальцем обвел каждый лепесток. На лице его застыло задумчивое выражение пугающей решимости. В таком настроении он внушал ей почтительный страх. Впрочем, при взгляде на Маколея у нее всегда перехватывает дыхание.
— Примерно через час остановка в Аббевилле.
— Ты опасаешься, что там, в поезд сядет Дидье?
— Нет. Роуллинз и его люди этого не допустят.
Кристал посмотрела Кейну в глаза. Ей теперь гораздо легче удавалось читать мысли и чувства, таившиеся в их заиндевелой глубине. Макалей чем-то серьезно обеспокоен и хочет поделиться с ней своими тревогами, но почему-то не решается.
— В Аббевилле ты должна незаметно сойти с поезда.
Кристал оцепенела, потрясенная столь неожиданным требованием, стояла как истукан, с недоверием глядя на Кейна.
— Но… но… почему именно теперь? — заикаясь вымолвила она.
Он с каким-то необъяснимым отчаянием сжал обезображенную шрамом ладонь девушки, как бы пытаясь навечно удержать ее подле себя.
— Мне лучше, чем кому-либо другому, известно, — что в некоторых случаях бороться бесполезно; ты изначально обречен на поражение. И Роуллинз только что повторил мне это. Я не знаю, сумеем ли мы выиграть процесс, Кристал, но, если мне не удастся добиться для тебя оправдательного приговора, моя жизнь потеряет всякий смысл. Плевать мне на закон. Я уверен, что ты не совершала этого преступления, и никто никогда не убедит меня в обратном. Так что в Аббевилле по моему знаку ты покинешь поезд и затеряешься в городе. Через час я присоединюсь к тебе. Когда мы подъедем к мосту через Бит-Кримлоу-Крик, поезд на подъеме замедлит скорость и я спрыгну. Роуллинз сможет вернуться и начать искать нас не раньше, чем через день. После Аббевилла следующая остановка через несколько часов.
— Ты посвятил Роуллинза в этот план, да? Он считает тебя своим другом, и поэтому вызвался помочь. Вы решили презреть закон ради меня…
— Нет, не ради тебя, Кристал. Ради нас. Понимаешь? Ради нас. Война отняла у меня семью, дом, родину. Ты — единственное, что у меня есть. Потеряв тебя, я останусь ни с чем.
— Мы превратимся в вечных скитальцев.
— К такой жизни мне не привыкать.
Кристал взглянула на Маколея. Он грустно улыбнулся. По-бандитски.
— С помощью мужа моей сестры я могу добиться нового судебного разбирательства. По-моему, нужно попытаться.
— Когда мы приедем в Нью-Йорк, нам и вздохнуть, как следует, не дадут, девушка. Это — наш последний шанс.
— Ты действительно хочешь пуститься со мной в бега? Такой поступок не в твоих правилах. — Она с мольбой во взоре глядела в глаза Кейну.
— Я не могу поступить иначе. — Он внимательно посмотрел на девушку, словно пытался проникнуть к ней в душу, затем нежно коснулся поцелуем ее губ. — Я предпочел бы жить по-другому, Кристал, но без тебя Мне все равно нечего делать на этом свете.
Поезд замедлил ход. Раздался свисток, возвещавший о въезде в Аббевилл.
— О Господи, а может, не надо? — испуганным Шепотом спросила девушка. Кейн предлагал безумный План, заранее обреченный на провал. И возможно, Маколей все же считает ее виновной, с болью в сердце думала Кристал.
Его лицо стало бесчувственным, словно каменная
— Все, я пошел. Мы начнем с Роуллинзом партию в покер. Остальные ребята тут же присоединятся к нам. Когда поезд остановится, спустишься из задней двери. Я найду тебя в Аббевилле через час. Мы сядем на коня и скроемся до наступления темноты.
Кейн поднялся. Кристал вцепилась в его руку, но 1 потом отпустила, с немым отчаянием глядя вслед Маколею, направлявшемуся в голову вагона, где сидели сотрудники маршальской службы.
Мистер Гласси что-то недовольно проурчал из-под шляпы. Он по-прежнему крепко спал. Попрощаться с ним она не успевает.
Кристал тоже медленно встала со скамьи и посмотрела в сторону Маколея. Он ни разу не оглянулся на нее, — очевидно, опасался привлечь к ней внимание людей Роуллинза. Девушка проскользнула к двери между пассажирским и багажным вагонами и потянула за ручку. Раздался унылый скрип. Ни один из игроков, будто бы даже демонстративно, не повернул головы на звук.
Кристал на мгновение задержалась на узенькой площадке между вагонами, с наслаждением вдыхая свежий воздух свободы, чувствуя в груди гулкое биение сердца, опьяненного страхом и возбуждением.
Дверь, ведущая в пассажирский вагон, осторожно! приоткрылась.
Девушка резко повернулась, уверенная, что увидит сейчас Роуллинза или кого-либо из его людей, заметившего, как она покинула вагон. Взгляд ее уперся в лицо чужого человека. Но было в этом лице что-то знакомое. Иуда, он очень похож на мистера Гласси. Может, торговец тоже захотел подышать свежим воздухом. Нет, это не Генри Гласси. Кристал посмотрела мужчине в глаза.
И сразу же поняла, кто перед ней.
— О, Кристабель, наконец-то я нашел тебя. Дверь у него за спиной закрылась. Кристал отступила на шаг и едва не потеряла равновесие, оказавшись на краю узенькой площадки. Мужчина поймал ее за руку и впихнул в багажный вагон.
— Где Генри Гласси? — выдохнула девушка, только теперь сообразив, как ловко одурачил их Дидье. Она не отрывала взгляда от своего дяди. Без бородки клинышком он стал почти неузнаваем.
— Наш друг отдыхает, под мешками с почтой. Думаешь, мне следует разбудить его и прикончить вас обоих? — Дидье улыбнулся.
Ответить Кристал не успела, так как за дверью, на площадке, возникла суета, послышались крики. Какая-то женщина спорила со своим мужем.
— А я говорю, брала. Мы отдали его проводнику, и он занес его в этот вагон, вот сюда.
— Нет, Марта, ты не брала. Я хорошо помню, — раздраженно возразил женщине ее супруг.
— Проводник! Откройте этот вагон! У нас там багаж!
Дидье, зажав Кристал рот ладонью, оттащил ее за ящики с китайским фарфором. Дверь в багажное отделение отворилась.
— Вот он! — воскликнула женщина. В вагон просунулась ее рука, указывающая на оранжевый саквояж. — Я же говорила, что брала. Дурак ты, Говард.
— Ты права, дорогая. — Опять послышался шум: Говард залез в багажное отделение и сбросил саквояж на деревянную платформу станции Аббевилла.
— Кто-нибудь еще берет багаж? — прокричал проводник, выжидательно оглядывая людей на перроне.
Кристал стала вырываться от Дидье, пытаясь позвать на помощь, но тот крепко прижимал девушку к своей груди, не отнимая ладони от ее рта. Отчаяние обострило все ее чувства. От Дидье пахло лаймовой водой, приобретенной им в магазине «Лорд энд Тэйлор». Болдуин Дидье всегда покупал самый лучший товар. В день бракосочетания с их тетей, считавшейся в ту пору уже старой девой, они с Аланой тоже подарили ему флакон с лаймовой водой. Кристал и сейчас еще помнила, как выглядела тетя на свадебной церемонии: красивое спокойное лицо старой девы дышало счастьем — ее мечта выйти замуж наконец-то сбылась. Интересно, довелось ли тете узнать, что она связала свою жизнь с чудовищем.
Проводник захлопнул дверь. Их окутала темнота, разрезаемая тоненьким лучиком света, который просачивался в вагон через дырочку в крыше вместе с каплями воды,
— Ты уже решила, что ускользнула от меня, не так ли, драгоценная племянница?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49