Беседуем? — Закинув голову, он опять рассмеялся.
Кристал захотелось ударить его. Тихим хриплым шепотом она выдавила:
— Не знаю, что привело тебя сюда, но, клянусь, ты пожалеешь о том дне, когда твоя нога ступила в Нобл. Я все силы приложу, чтобы ты чувствовал себя самым жалким и ничтожным существом на свете, если уж мне суждено торчать здесь.
Кейн схватил Кристал за подбородок и заставил посмотреть ему в лицо.
— Ну что ж, давай. Действуй. Только не думай, что я буду безответно терпеть твои выходки. Я ведь не дурак. Полагаешь, я не заметил, что ты охладела ко мне, как только я нацепил эту звезду? Когда ты считала меня преступником, я нравился тебе гораздо больше. Как видишь, девушка, проституция — понятие растяжимое.
Кристал, не успев сообразить, что делает, размахнулась и влепила Кейну пощечину, вложив в удар все ожесточение клокотавшей в ней ярости, так что и сама ужаснулась своему поступку. Это должно было бы принести ей облегчение, однако боль в душе не ослабевала. Физический выброс эмоций отнюдь не всегда сулит избавление от гнева и мук страдающего сердца. На глаза снова навернулись непрошеные слезы, — может быть, потому, что он отыскал ее или от чувства безысходности, которое жило в ней с тех самых пор, когда она на рассвете уехала из Кэмп-Брауна в экипаже, присланном за мистером Гласси.
Кейн, с гневным блеском в глазах, потер покрасневшую щеку.
— Кристал, объясни, почему ты сбежала от меня в августе, и я немедленно уберусь из этой вонючей дыры.
— Я ничего не стану объяснять, — прошептала девушка, не отрывая взгляда от шестиконечной железной звезды на груди Маколея. Ее душило отчаяние.
Кейн кивнул, все еще потирая щеку.
— Значит, мне придется остаться. Подожду твоих объяснений.
— В таком случае ты будешь гнить здесь, пока ад не заледенеет.
Кейн посмотрел в окно, за которым опять шел снег, выкладывая на стекле белый узор: Когда он вновь перевел взгляд на Кристал, в глубине его ледяных глаз теплилась какая-то необъяснимо жгучая мольба.
— По-моему, дорогая, ад уже покрывается льдом. Иного определения не подберешь.
Кейн удалился, не сказав больше ни слова. Кристал едва ли была в состоянии тотчас же спуститься вниз, где ее ждали желающие потанцевать. Минут пятнадцать не удавалось ей подавить дрожь во всем теле, хотя девушка и отказывалась признаться себе, что встреча с Кейном глубоко взволновала ее.
Хмурясь, она собрала семь золотых монет, подняла упавшее на пол черное платье. С замирающим сердцем вновь и вновь рисовала она в своем воображении облик Маколея. Ей хотелось довериться ему. Он приехал в Нобл ради нее — это ведь что-то да значит. Может, конечно, он устремился сюда за ответами на не дающие ему покоя вопросы. И все равно сам по себе этот факт уже свидетельствует о многом.
Но она не может открыть ему свою тайну.
Прижимая к груди черное платье, Кристал шагнула к окну, мыслями уносясь во мрак своего прошлого. Она могла бы сказать Маколею правду, вручить ему свою судьбу и молить о милосердии. Могла бы. Но девушка знала, что никогда не сделает этого. И знала почему.
В голове ее, как бы она ни противилась, настойчиво звучал воображаемый диалог.
« — Кристал, доверься мне, девушка, и я помогу тебе. — Кейн в упор смотрел на нее, требуя ответа.
— Их убил мой дядя. Он свалил вину на меня, но убийца — он, — рыдала она.
— Я верю тебе. Я найду способ восстановить твое доброе имя. Я в этом не сомневаюсь. Если то, что ты говоришь, — правда, я добьюсь, чтобы с тебя сияли ложные обвинения, даже если мне придется перетрясти землю и небеса.
— Маколей…
— Да родная? Ты еще что-то хочешь добавить?
— Меня не посадили в тюрьму за его преступление.
— А как же тебя наказали?
— Меня держали в лечебнице для душевнобольных».
Реакцию Кейна Кристал видеть не желала. Она зажмурилась и крепче прижала к груди вдовье платье. Все напрасно. Его лицо не исчезало. Она готова была стерпеть от Маколея что угодно, но наблюдать, как в глазах его сгущаются тени сомнений, было выше ее сил. Потому что сомнения непременно сменятся отвращением. Отвращением к самому себе за то, что он почти поверил женщине, которой нет места среда нормальных людей, которую общество отвергло не потому, что она совершила предосудительный поступок, а потому, что она не способна контролировать свои действия, не отличает добро от зла, правду от лжи.
Губы Кристал сжались в угрюмую складку. Она, конечно, может сослаться на то, что долгое время была не в состоянии вспомнить, как погибли ее родители, а соответственно и защитить себя. Но ведь память по природе своей явление эфемерное. Порой она не подвластна воле человека. Незначительные детали всплывают из глубин подсознания отточенными до мелочей, а имя и лицо человека, погубившего жизни, в течение многих лет клубятся в голове неясными сгустками тумана. Память сначала сбросила ее в бездну проклятия, потом вызволила оттуда. А Маколея всегда будут мучить вопросы: она сбежала из лечебницы потому, что память вернулась к ней… или она никогда и не забывала, как все произошло? Память ее подвела или неспособность осознать весь ужас своего поступка?
Кристал положила платье на кровать и стала разглаживать складки на черном шелке. Нет, она ничего ему не скажет. Не может сказать — даже если бы он не был представителем закона, даже если она любит его.
Пусть гоняется за ней по всему свету, если ему так хочется, но ответов на свои вопросы он от нее не получит.
Потому что она не желает видеть, как он брезгливо отшатнется от нее.
Остаток вечера Кристал весело танцевала со всеми, кто приглашал ее, предварительно уплатив пять центов. Угнетало ее только мрачное лицо нового шерифа, который с задумчивым видом наблюдал за ней, стоя у бара.
К тому времени, когда Фолти закрыл салун, девушка уже не чуяла под собой ног, едва не падала от усталости; бока, намятые грубыми мужскими ладонями, ныли и болезненно зудели. Кейн, на удивление трезвый, хотя весь вечер не отнимал от губ бокал с виски, в суровом молчании отправился домой. Кристал, тоже с немым хладнокровием, провожала глазами его удаляющуюся фигуру и, когда за Кейном закрылась дверь, сразу же пошла укладываться спать, даже не предложив свою помощь Айви, которая мыла посуду.
Но заснуть ей никак не удавалось. Трижды за ночь девушка вставала с кровати и подходила к окну, кутаясь в шаль, чтобы защититься от пронизывающе-холодных сквозняков. И каждый раз взгляд ее натыкался на освещенный лампой силуэт Маколея, сидевшего за столом в своей комнате над новой тюрьмой. Он пил, большими глотками меланхолично вливая в себя виски. Словно что-то потихоньку сводило его с ума.
Наконец ночной мрак начал подтаивать под давлением рассвета, и только тогда Кристал почувствовала, что освобождается от шока и ужаса, парализовавших ее рассудок, когда осознала, что Кейн разыскал ее, и по здравом размышлении пришла к выводу, что пока нужно смириться со своим положением. Уезжать из Нобла в самый разгар зимы неразумно. Зимняя погода — крайне опасный спутник даже для путешественников, пускающихся в дорогу на самом надежном и удобном транспорте. А ее единственное средство передвижения — это собственные ноги. Так что придется остаться. Но рассказыватьо себе она не обязана. Если Кейн и докопается до правды, то без ее помощи.
Взошло солнце, и девушка надолго погрузилась в тяжелое забытье. Во сне она видела себя невестой нового шерифа. Наряженная в белый атлас и кружева, она стояла с ним рука об руку, а за спинами у них болтался в петле Болдуин Дидье, его осанистое тело беспомощно покачивалось на ветру. Она выходила замуж за любимого человека. И никогда больше ей не придется облачаться в черное.
— Может, уступите немного в цене? — спросила Кристал у Яна, любуясь отрезом небесно-голубой шерсти. Девушка пришла в магазин на следующий день после появления Кейна. Она пыталасьубедить себя, что новый шериф ей не страшен.
Кристал плотнее укуталась в шаль иоблизнула потрескавшиеся замерзшие губы, с вожделением разглядывая красивую ткань. Платье, пошитое из такой материи, будет ей очень к лицу. Но главное — в нем будет тепло.
Ян, наморщив лоб, углубился в лежавшую перед ним бухгалтерскую книгу, уточняя, сколько он заплатил за отрез. Кристал в ожидании ответа нервно озираюсь по сторонам, опасаясь случайной встречи с шерифом. В магазине Петерсона толпились пастухи, не вышедшие на работу из-за снегопада, и одинокие старые горняки, от нечего делать коротавшие время на табуретах возле черной «пузатой» печки. Маколея нигде видно не было, и Кристал мысленно вознесла хвалу богу.
— Даже не знаю, как быть, Кристал. — Ян задумчиво покачал своей светловолосой с проседью головой. На его морщинистом скандинавском лице отразилось сомнение. — Мне этот кусок обошелся почти в десять долларов. Если ты купишь пол-отреза запять долларов, я просто не вижу, как…
— Я заплачу шесть, но только три доллара сейчас, а остальные через несколько недель, хорошо? — Девушка с надеждой смотрела на торговца.
— Насколько я понимаю, эти несколько недель выльются в несколько месяцев. Ты это имела в виду? Я ведь так и не получил всей суммы, отпустив в последний раз одной из ваших девушек товар в кредит.
Кристал с грустью и тоской на лице провела ладонью по мягкой шерстяной материи. Она не имеет права тратить свое золото на предметы роскоши. Это ее сбережения. Накопленные монеты понадобятся ей в будущем, чтобы расквитаться с Дидье. Сбежать от Маколея. Ей придется много танцевать, чтобы оплатить этот отрез шерсти. Очень много. Каждый день до упаду.
Правда, деньги можно заработать и более легким способом. Вон у Диксианы и Айви-Роуз куча красивых платьев.
Девушка медленно убрала руку.
— Что ж, куплю, когда будут деньги, — заверила она торговца, понимая, что обманывает и себя, и его. Этой зимой она не справит себе нового теплого платья.
— Мне очень жаль, Кристал. Постараюсь придержать для тебя этот отрез.
— Спасибо. — Девушка со вздохом натянула перчатки и повернулась, чтобы уйти. Возле нее стоял новый шериф Нобла.
— Добрый день, мадам, — спокойно поприветствовал он Кристал, приподнимая свою черную фетровую шляпу. От ледяного взгляда у нее перехватило дыхание.
— Добрый день, шериф. — Она поспешила удалиться, но Кейнпоследовал за ней. Бежать бессмысленно, с горечью думала Кристал. Вчера Маколей ясно дал понять, что не выпустит ее из Нобла, пока не узнает, что она скрывает.Пока ей не удастся убить в нем интерес к ней, он будет сопровождать ее словно тень. Всегда и всюду, даже когда его не будет рядом.
— Прошу пройти со мной в тюрьму, мадам. Хочу кое-что показать.
Объявление с портретом Кристабепь ван Ален. Эта мысль пронеслась в голове со скоростью мчащегося на всех парах локомотива. Кристал, на мгновение потеряв самообладание, растерянно уставилась на Кейна, будто увидела нацеленный в нее револьвер.
— Дорогая, ты неважно выглядишь.
Девушка взяла себя в руки и стала размышлять. У него нет объявления о ее розыске. Об этом ему ничего не известно. Если бы Кейн был в курсе, он арестовал бы ее еще вчера, сразу же по приезде в город. К тому же он сам признался, что вызвался исполнять обязанности шерифа в Нобле только потому, что хочет выяснить обстоятельства ее жизни. Он ничего не знает; а она уж постарается не проболтаться.
— Я не могу выполнить твою просьбу. Меня ждет Фолти…
— Да тут идти два шага. — Кейн взял девушку под локоть.
Она обвела взглядом помещение магазина, но на помощь к ней никто не спешил. Маколей — шериф города. Его желания — для всех закон. Тайны есть не у нее одной.
— Что ты хочешь мне показать? — безучастным голосом спросила Кристал, направляясь вместе с Кейном к выходу.
— Увидишь, — только и бросил он в ответ.
До соседнего здания они шли в молчании. На лютом морозе ее беспокойство лишь усилилось. В Центре городка бесновался ветер, вихрем стелясь вдоль обледенелой ухабистой дороги, со свистом влетая в щели между расшатанными обшивочными досками, с треском разбиваясь о некрашеные декоративные фасады домов. Дорога на всем протяжении от восточной окраины Нобла до западной была пустынна. Стылая погода, окутавшая город, вселяла суеверный страх.
— Сюда, — сказал Кейн, рукой указав на дверь. Кристал вошла в здание тюрьмы. Помещение ей было хорошо знакомо. Здесь хранились запасы спиртного, принадлежавшие салуну, и Фолти нередко посылал ее за бутылками. Теперь винный склад переоборудовали под тюрьму, но внутри почти ничего не изменилось. Кристал даже удивилась. Стены, какие были, такие и остались, — кирпичные, беленные обсыпавшейся известью; комната, где обычно держали бочонки со спиртным, по-прежнему была отгорожена железными решетками. Девушка нервным взглядом окинула новую тюремную камеру. Бея обстановка состояла из парусиновой армейской коежи и охапки соломы. Кристал внутренне содрогнулась. Она не позволит ему — и вообще никому — запереть ее здесь. Она уже отбыла свой срок в психиатрической лечебнице.
— Садись.
Стол и стулья в тюрьму принесли из магазина. Кристал неохотно села. Ее внимание привлек висевший на противоположной стенке календарь, тоже доставленный сюда из магазина Петерсона. В верхней части календаря была изображена розовощекая блондинка в голубом атласном платье и мехах. На ее модной шляпке с плюмажем золотыми цифрами была вытиснена дата: «1876».
1876. Она скитается уже четыре года. Эта мысль привела Кристал в уныние. Перед ней стоят такие важные задачи, а она только и делает, что год за годом борется за выживание. Может, она и в самом деле дура, мрачно подумала девушка, если решила, что сумеет отомстить Дидье. Без денег она бессильна что-либо изменить, но пока всю энергию и время она тратит на то, чтобы свести концы с концами. Кристал вдруг охватило безысходное отчаяние; впервые за все годы лишений и нужды она была неизмеримо близка к тому, чтобы окончательно сложить оружие. Отрез голубой шерсти манил ее. Платье из него будет теплым… ласковым…
Но, встретившись взглядом с Маколеем, девушка поняла, что огонь борьбы в ней еще не угас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49