— Нет. — Он попытался сесть, но тут же в изнеможении рухнул на постель. — Что это со мной?
— Ты был очень болен, — сказала Кейт, взбивая подушку и поправляя одеяло. — Лежал без памяти шесть дней.
— Чем я болел?
— Воспалением легких. Он немного помолчал.
— Значит, отвратительная смесь, которой ты меня потчевала, не помогла?
— Она бы, может, и помогла, да ты некстати провалился под лед.
— А-а… — Он присмотрелся к ней внимательнее и разглядел темные круги под глазами, складки в углах рта. — Это ты меня вытащила, да?
— Мы с Луноцветкой. — Ей почему-то не хотелось признаваться, что это она, она и никто другой, вырвала его из лап смерти, словно ее победа могла поблекнуть, если заговорить о ней вслух.
Веки Джонатана снова потяжелели.
— Сегодня твоя очередь колоть дрова! — раздался голос Коула.
— Нетушки, сэр! — возмутился Леви. — Я вчера колол.
Джонатан открыл глаза.
— Черт возьми, эти двое опять спорят!
— Да, — с улыбкой сказала Кейт. — И, по-моему, это прекрасно.
32
— Возьму мальчишек да съезжу, пожалуй, на южный выпас, погляжу, как там дела, — сказал Чарли, поднимаясь из-за стола. — Они не говорили, куда налаживались?
— Нет, — отозвалась Кейт. — Сказали только, чтобы их не ждали к обеду.
— Опять, поди, что-нибудь затевают. — Чарли окинул Джонатана задумчивым взглядом. — Думаю, недельки через три-четыре пора будет выезжать на клеймение.
Джонатан, с чашкой кофе в руке, покосился на компаньона.
— Что, прикидываешь, брать меня с собой или не брать? — Он укоризненно покачал головой. — Вы с Кейт готовы здорового человека в инвалида превратить.
— Да уж! — ввернула Кейт. — Здоров как бык, всего шесть недель провалялся.
— Сегодня я собираюсь работать весь день, — заявил Джонатан.
— Давно пора, — ухмыльнулся Чарли. — Не то Кейт, пожалуй, сама вышвырнет тебя пинком под зад.
С началом выздоровления Джонатан сделался совершенно невыносим. Кейт долго терпела его бесконечные жалобы и капризы, но наконец не выдержала и высказала все, что она о нем думает.
Именно по ее настоянию он вернулся сначала к своим расходным книгам, а потом и к картине. Привычные занятия помогли ему справиться с раздражительностью, и выздоровление пошло еще быстрее. Теперь, когда он уже чувствовал себя в силах вернуться к работе, Кейт радовалась не меньше его самого.
— Вообще-то, Джон, я не о тебе беспокоюсь, — заметил Чарли. — Но ведь кому-то из нас придется везти Кейт в Саутпасс-сити, чтобы она подала заявку на дом с участком. Вот я и думаю: может, подыскать пару помощников на время клеймения?
— А-а, этого я не учел. — Джонатан задумчиво смотрел перед собой, пока Кейт подливала ему кофе. — Да, надо поразмыслить.
— Ну, скажешь потом, что надумал. Вечером увидимся.
Дверь за ним закрылась, и Кейт начала собирать посуду со стола.
— Коул говорит, завтра день его рождения, — сказала она.
Допивая кофе, Джонатан промычал что-то нечленораздельное.
— Он говорит, что у него еще ни разу в жизни не было именинного пирога. Надо, наверное, испечь? Соберемся, посидим вместе за столом…
— Мы не отмечаем дни рождения Коула.
— Почему?
— Не отмечаем, и все.
— Надеюсь, это не наказание за какой-нибудь его проступок?
— Нет, он тут ни при чем. Однако мне бы не хотелось праздновать этот день.
— Ты даже не хочешь мне ничего объяснить?
— Не хочу.
— Да что за самодурство такое! — Кейт решительно подбоченилась. — Мне кажется, ты несправедлив к своему сыну. Каждый ребенок имеет право на день рождения. И если ты мне немедленно не объяснишь, в чем дело, я все-таки устрою Коулу день рождения!
— Прекрасно! — Стукнув чашкой об стол, Джонатан вскочил на ноги. Глаза его сверкали. — Давай, пеки ему пироги, празднуй! Зачем тебе мои объяснения? Говори не говори — ты все равно поступишь как тебе вздумается! Только не ждите меня на этот ваш праздник! — И вне себя он выбежал за дверь.
Кейт в изумлении смотрела ему вслед.
Ну что, право, за блажь — не позволять собственному ребенку отмечать дни рождения? Разве что… Кейт не заметила, как тарелка выскользнула у нее из рук и шлепнулась обратно в воду. «Мэри!» — застучало в мозгу. Неужели Мэри умерла родами? Джонатан до сих пор считает себя ее убийцей. Что ж, вполне возможно. Ведь он знал, какое у нее слабое здоровье, и все же позволил ей забеременеть.
Но, как бы то ни было, Кейт не могла забыть тоску в глазах Коула, когда он говорил, что у него ни разу в жизни не было дня рождения. Понравится это Джонатану или нет, но она все сделает, чтобы у Коула остались светлые воспоминания о завтрашнем дне.
Хотя Джонатан прямо и не запретил ей устраивать день рождения, все-таки Кейт решила устроить праздник у себя в хижине. На другой день, сразу после обеда, она ушла к себе и до самого вечера пекла обещанный пирог и стряпала любимые кушанья Коула. Ровно в шесть мальчики и Чарли с Луноцветкой явились на ужин. Вечер удался на славу, все шутили и веселились от души. И лишь одно омрачало радостное настроение Кейт: Джонатан так и не пришел.
С каждой минутой она сердилась на него все больше: что за пренебрежение к собственному ребенку? Коул, правда, старался сделать вид, что ему все равно, но в его глазах все же сквозила тоска. Лишь когда гости уже собрались уходить, Кейт поняла, что никто, кроме нее, и не ждал Джонатана. Мальчики, оказывается, собрались ночевать у Чарли, как каждый раз в этот день.
— На мой день рождения папа всегда уезжает в поселок, — сказал Коул, — а мы идем в гости к Чарли.
— Что же он не попросил меня остаться с ребятами? — спросила она Чарли. — Зачем было создавать всем такие сложности?
— Думаю, Джону не хотелось, чтобы ты видела, каким он вернется, — несколько сконфуженно ответил Чарли. — Объяснять он мне ничего не объяснял, но каждый год повторяется одно и то же. Правда, раньше, когда еще не было «Золотой шпоры», он напивался дома.
Да, пожалуй, теперь поведение Джонатана уже не казалось Кейт таким странным. Судя по всему, для него это был не день рождения Коула, а годовщина смерти его жены.
Гости уже садились в повозку, но Леви почему-то приотстал от остальных.
— Миссис Мерфи…
— Что, Леви?
Леви встал спиной к повозке и понизил голос, чтобы было слышно только ей.
— По-моему, я знаю, почему папа всегда напивается в день рождения Коула.
— Да?
— В тот день умерла наша мама. — Леви вздрогнул как от холода. — Папа не знает, что я помню, но я помню. Я тогда очень испугался — потому что было так темно, а на улице дул сильный ветер — и пошел искать маму. Когда я дошел до ее комнаты, за дверью закричал маленький ребенок, и я понял, что это мой новый братик или сестричка. Мне захотелось посмотреть на маленького, и я вошел. — Леви еще сильнее задрожал и опустил глаза — Моя мама… Мама просто лежала на кровати, будто спала… Только кругом была кровь, а папа, — он мучительно сглотнул, — папа плакал. Он говорил… чтобы она его простила.
— Леви, — в ужасе прошептала Кейт. — Тебе же было всего два года!..
Он кивнул.
— Я знаю. Потому я ничего тогда и не понял. Я ведь думал… Я думал, что папа что-то такое сделал, и она от этого умерла, но тетя Белл мне потом объяснила, что мама умерла, потому что когда-то давно тяжело болела. И еще — потому что Коул оказался крупным ребенком. — Он умоляюще тронул Кейт за руку. — Вы только не говорите Коулу, ладно? Иначе он может подумать, что мама из-за него умерла.
— Да, конечно, — сказала Кейт и проглотила душивший ее комок. — Я ему не скажу. И спасибо тебе, Леви. — Она на секунду прижала его к себе и легонько отстранила. — Ну, беги, а то не успеете доехать. Вот-вот непогода разыграется.
Взглянув на первые хлопья снега, Леви кивнул и побежал к повозке.
Когда гости уехали, Кейт закрыла дверь и сморгнула набежавшие слезы. Бедный Леви! Какие страшные воспоминания тянутся за ним из раннего детства. А Джонатан? Терзаться столько лет, бросить дом, карьеру, даже Даниела и Белл… Уезжая с двумя сыновьями на запад, он, верно, хотел убежать от самого себя…
Кейт начала подливать кипяток в посудный котел, но неожиданно ее рука с чайником повисла в воздухе. Кейт отставила чайник и попыталась восстановить в памяти все, о чем ей рассказывала Белл. От сделанных во время войны вложений Джонатан получил большую прибыль… Но деньги, по-видимому, не интересовали его… И не только деньги. После Геттисберга его уже ничто не интересовало — ни война, ни даже сама жизнь, ничто, кроме сыновей. Что же могло случиться во время этого сражения?
Кейт уже управилась с посудой и даже успела навести в доме порядок, однако, как она ни пыталась сложить эту головоломку, ничего не выходило. Казалось, из общей картины выпал какой-то важный фрагмент.
Окончательно запутавшись, она сдалась и села за шитье. Вечер тянулся невыносимо долго, завывание ветра за стеной было все слышнее. Кейт покачала головой: настоящая метель! Вот вам и середина марта! Хорошо еще, что оба ведра наполнены водой и в ящике достаточно дров.
Около десяти Кейт решила, что на сегодня хватит. Она переоделась в свою самую теплую фланелевую рубаху, распустила волосы и села, как всегда, причесываться, когда снаружи кто-то поскреб дверь. Кейт вздрогнула.
Оглянувшись на окно, за которым все так же мело, Кейт решила, что ослышалась, но не успела снова поднести щетку к волосам, как звук повторился.
— Кто там?
Молчание… Потом в третий раз послышался тот же шорох, а за ним — тяжелый удар. За дверью кто-то был.
Кейт встала и взяла кочергу. В этот момент щеколда приподнялась, и Кейт застыла на месте.
33
В образовавшейся щели сильнее завыл ветер. Кейт, бесшумно ступая босыми ногами по коврику, подошла ближе к двери. Став так, чтобы ее не было видно снаружи, она подняла кочергу и застыла в ожидании. Сердце ее так колотилось, что, казалось, незваный гость должен был слышать его стук. Дверь еще немного подалась.
— Кейт, черт возьми, да открывай же!
— Джонатан? — Опустив кочергу и разинув от удивления рот, Кейт потянула на себя дверь.
Джонатан Кентрелл с седлом на плече ввалился в дом. Скинув седло возле двери, он укоризненно взглянул на Кейт.
— Ты что, не слышала меня?
— Откуда я знала, что это ты?
— Конечно я. Кто же еще? — Он икнул.
— Ты пьян.
— Угу. Мы с Фи… Мы с Филдингом поспорили, кто кого перепьет. Он проиграл. — Джонатан ухмыльнулся и захлопнул дверь. — Надо закрывать, — заметил он. — Там холодно.
Он действительно дрожал от холода. Кейт в ужасе глядела на его тонкую рубаху.
— Где твое пальто?
— Кто его знает. Наверное, осталось возле лошади.
Кейт вздохнула.
— А лошадь где?
— А! Там. — Он снова икнул. — Отсюда с полмили будет.
— О Боже! Да что же это ты такое творишь? — Она схватила с кровати покрывало, накинула его на плечи Джонатану и подтолкнула его поближе к плите. — Сам только недавно умирал от воспаления легких и — вот вам, пожалуйста!
— Так по… лучилось. — Он протянул окоченевшие ладони к теплу. — Лошадь ногу сломала. Пришлось пристрелить.
— Что?!
— На дороге испугалась чего-то и понесла, а потом — черт ее знает! — то ли на льду поскользнулась, то ли копытом в нору угодила. — Скользнув мутным взглядом по комнате, он нацелился прямиком на кровать и, удачно добравшись до нее, сел. — Ноги заледенели. Проклятая икота! — наклонясь, пробормотал он и попробовал стащить с себя сапог. — Слушай, может, пособишь?
— Попытаюсь. — Она присела возле кровати и крепко ухватилась за пятку и носок сапога. — А почему ты пришел сюда? — спросила она, дергая изо всей силы.
— Рози с Франчиной прислали. Иди, говорят, домой, к Кейт… Забыли, видно, что ты переехала. — Он покачал головой, наблюдая за ее бесплодными попытками. — Ты что, не знаешь, как надо снимать мужские сапоги?
— Не капризничай. — Она вздохнула с облегчением, когда сапог наконец очутился у нее в руках. — Давай вторую ногу.
— Этот так не дастся. Он крепче сидит.
— Глупости, сейчас снимется как миленький! — Она подергала за пятку, но безрезультатно.
— Дома нарочно для него пришлось завести железную скобу. Раз — и готово!
— Прекрасно! — Кейт на секунду подняла голову, чтобы смерить его насмешливым взглядом. — Жаль, у меня дома нет такого приспособления.
— Тогда лучше встань ко мне задом.
— Это неприлично.
— А кого это тут волнует?
— Меня. — Лицо ее покраснело от напряжения.
— Все равно так у тебя ничего не выйдет.
— Ладно, — буркнула Кейт и крепко взялась за пятку.
Несколько секунд, пока Кейт тщетно пыталась справиться с сапогом, он любовался ее формами, потом вздохнул.
— Видно, придется применить последнее средство. — И, упершись второй ногой ей в зад, резко выпрямил колено.
Кейт ахнула и приземлилась на пол со злополучным сапогом в руке.
В ту же секунду она вскочила на ноги в намерении растерзать Джонатана на месте, но опоздала. Он уже пал жертвой зеленого змия и без чувств растянулся на кровати. Пока она стояла посреди комнаты, сжимая сапог и гневно сверкая глазами, с кровати до нее донесся мирный храп.
Кейт покачала головой: что толку злиться на пьяного мужчину? К тому же ее очень обеспокоило, что Джонатан так сильно переохладился после такой тяжелой болезни. Отбросив сапог, она поспешила к кровати и стянула с него носки. Ноги действительно оказались ледяными.
Впрочем, он и весь был хорош. Губы посинели, руки и ноги покрыты гусиной кожей. Если его сейчас же не отогреть, он того и гляди опять схватит воспаление легких.
Волнуясь все больше, Кейт начала стаскивать с него мокрую одежду. Недавняя схватка со смертью была еще свежа в ее памяти, и она твердо решила, что во второй раз такого не допустит. Добравшись до нижнего белья, она колебалась не более секунды. Глупости! Он промок насквозь, и она не собирается рисковать его жизнью из-за своей скромности.
Ворочать тяжелое безвольное тело было нелегко, но в конце концов ей удалось кое-как затащить его под одеяла. Однако и на теплой пуховой перине, укрытый до подбородка всем, что только нашлось в доме, он все еще продолжал дрожать. Кейт подбросила дров в огонь, но и это ничего не дало.
Она уже поняла, что выбора нет. Оставалось одно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37