– Я так сильно тосковала по тебе, что боялась, что умру… Я так любила тебя! Я тебя всегда любила…На какой-то миг его сердце замерло, а затем забилось с удвоенной силой– Не люби меня, Джесси. Это лишь причинит тебе боль. Мне надо было скрыть свое желание от тебя и сейчас. Но я не могу… Ты такая красивая, а я мечтал о тебе так долго.Вулф наклонился к девичьей груди. Его язык очертил круг в том месте, где атласная кожа переходила в розовый венчик. Он легонько сжал его зубами, заставив Джессику еле слышно вскрикнуть Ее пальцы снова погрузились в густые волосы Вулфа– Не бойся. Я не пьяный лорд, который способен истязать до крови. Я полукровка, который всю жизнь ждал момента, когда сможет ласкать тебя.Не успев что-либо ответить, Джессика увидела, как губы Вулфа раскрылись, и снова почувствовала огненное прикосновение языка к соску, ощутила жар его рта, который втянул в себя маковку ее груди. Сладостный трепет пробежал по ее телу, и она непроизвольно выгнула спину, повторяя шепотом имя Вулфа, а он продолжал ртом ласкать грудь, разливая неимоверную сладость во всем теле.Вулф потрогал языком жесткую горошину соска Джессика стонала и выгибалась под ним. Огонь разрастался, захватывая ее всю, и она издала прерывистый, страстный крик Лишь когда ее дыхание прервалось и она зашевелилась, Вулф медленно оторвался от ее груди и с восхищением посмотрел на ее набухший, напряженный сосок.– Он поднялся сейчас даже больше, чем тогда, под дождем.– Что? – спросила она удивленно.– А вот смотри. – Вулф взял руку Джессики и приложил ее к груди. – Ощути свою страсть… Какая бархатнаятвердость!Она в смятении широко раскрыла глаза.Тихонько засмеявшись, Вулф поцеловал ее ладонь, потом слегка куснул и почувствовал, как Джессика вздрогнула от удовольствия. Он зажал соски пальцами и слегка подергал их. И Джессика снова забыла обо всем, кроме сладостных ощущений, которые пронизывали ее, как солнечный свет пронизывает сад.Когда рука Вулфа скользнула по ее телу вниз, Джессика не протестовала. Тепло руки, гладящей ее ноги, было частью огненной сети, которая с каждым его прикосновением все плотнее окутывала ее. Она не заметила, как его ладони постепенно смещаясь, накрыли нежный мягкий холмик.– Ты помнишь, как солнце касается бутона? – спросилВулф.Его голос был низкий, теплый и тяжелый, как и его рука, покоящаяся на огненно-каштановых шелковистых завитках.– Нежно, – прошептала Джессика – Жарко.– Всюду.Она поняла, и…– Боже мой, Вулф! Даже там?– Там в особенности. Ты раскроешься мне, как раскрывает в первый раз роза свои лепестки навстречу солнцу.Не двигаясь, Джессика смотрела в манящие глубины мужских глаз.– Тебе не следует бояться, – сказал он. – Ты этого хочешь. Я вижу это, если даже ты не видишь сама. Ты уже раскрываешься для меня.Из ее уст вырвался вздох, который мог означать его имя, когда она ощутила, что его рука скользнула ниже.– Не напрягай ноги, – попросил он. – Я хочу увидеть это.Рука Вулфа была неподвижна, он лежал возле Джессики, ожидая ее решения.– Вулф… – прошептала она, не будучи в состоянии сказать что-либо еще.– Стыдливая роза!..Он поцеловал ее в плечо, затем кусиул ее в том месте, где было средоточие нервов. Она издала возглас удивления и радости.– Я знаю, ты жаждешь солнца, – сказал Вулф. – Позволь мне подарить его тебе.Нежное покусывание плеча было и чувственным подтверждением, и чувственным обещанием. Джессика сделала медленный выдох и расслабила ноги. В награду за это ладонь Вулфа стала тихонько поглаживать ее бедра, живот, шелковистый холмик. Его рот ласкал груди, разливая сладостные токи по всему телу, набрасывая на нее огненную сеть.Когда Вулф слегка царапнул внутреннюю поверхность бедер Джессики, страсть окончательно охватила ее, и она издала тихий стон. Его пальцы обхватили девичье бедро изнутри. Он ласкал его медленно всей ладонью, шаг за шагом продвигаясь все выше. На этот раз Джессика не оказывала противодействия, готовно раскрывая бедра.– Джесси… – не сказал, а выдохнул Вулф, потрясенный ее доверием.Его ладонь гладила шелковистые завитки. Ему хотелось зарыться в них с головой, застонать. Он знал: благоуханная плоть под ними ждет его ласки. Его рука скользнула между ног, легла на теплый девичий холмик, а его пальцы коснулись места, где шелковистые завитки более не закрывали вход в таинственный грот Джессики.Когда она почувствовала его прикосновения, она издала вздох, напоминающий звук разрываемого шелка. Его рука отыскала лепестки и с нежностью дотронулась до них, вливая в каждый из них трепет жизни.– Какой красоты цветок, – произнес он грудным голосом. – Есть у него нектар внутри?Джессика не сразу поняла, что имел в виду Вулф, пока не почувствовала, что ее как бы раскрывают. Скользящее проникновение пальца в ее лоно, могло, пожалуй, привести ее в смятение, однако верх взяло острое ощущение, которое захватило ее, нежно взорвало, бросило в сладостную дрожь– Вулф…– Я знаю, – ответил он хрипло. – Это во сто крат горячей, чем в мечтах.Его рука скользнула в грот, и ее ответ опалил обоих. Она приподнялась навстречу его руке, испытывая неодолимую потребность снова почувствовать разливающее сладость дви жение внутри себя. Вулф ощутил хрупкость девственности осудил себя и стал уходить из блаженного влажного грота хотя ему мучительно хотелось остаться.– Пожалуйста, – прошептала Джессика, стараясь удержать его внутри себя. – Прошу тебя, трогай меня еще– Только не так.– А это тебе… может, тебе это… противно?Вулф хрипло засмеялся и возобновил осторожные попытки проникнуть внутрь, чтобы ощутить влажное, обволакивающее тепло. Джессика лежала с открытыми глазами, наблюдая за его действиями, и то, что она видела, ее одновременно и приводило в смятение, и воспламеняло.– Да, Джесси, смотри и запоминай, что ты чувствуешь при моих поцелуях, как они омывают тебя, словно теплый дождь, – прошептал он горячо.Какое-то прекрасное и чуть тревожное чувство овладело Джессикой. Она попыталась побороть его, но с таким же успехом можно было дуть, пытаясь остудить солнце– Что происходит со мной? – спросила Джессика – Вулф, я не могу… Вулф…Она со стоном повторяла его имя, а ее тело конвульсивно дергалось, прижималось к нему, молило о новых прикосновениях, и знойный дождь страсти омывал его руку.Желание клокотало в Вулфе, выдавив из него стон, когда он уходил из лона Джессики. Чтобы утолить его жар, он стал ласкать узелок страсти, и она кричала от удивления и неимоверного наслаждения. Кончики его пальцев описывали круги по ее возбужденной, чувствительной плоти, и она жаждала и искала все новых прикосновений.Джессика на практике познавала то, чему учил ее Вулф: удовольствие может быть настолько всеобъемлющим, что по яркости превосходит боль, оно более неудержимо и представляет собой чувственную молнию проникающую до самых глубин души.Вулф блуждал взглядом по распростертой Джессике, стараясь запомнить вид ее обольстительного тела, ее лицо, искаженное экстазом, который он в ней вызвал. Ему хотелось вновь оказаться в ней, почувствовать знойные бархатные крылья в ней в момент ее разрядки. Он знал, что есть риск нарушить тонкую защиту девственности, но не мог сдержаться.Его рука снова осторожно и нежно скользнула в ее лоно. Медленное погружение вызвало в Джессике дрожь удовольствия, и она застонала.– Твоя девственность такая хрупкая, – зашептал Вулф – Ты потеряешь ее без боли – ты будешь только наслаждатьсяВулф медленно двигал пальцем вокруг лепестков; сладостные токи пробегали по ее телу, и она тихонько вскрикивала– Я не лишу тебя девственности, – говорил Вулф, наклоняясь к ней, – но я познаю тебя таким способом, каким не познавал ни одну женщину – Продолжая ласкать ее, он приблизил рот к ней – Отдайся мне, Джесси. Позволь мне узнать вкус экстазаНаслаждение сжигало Джессику Со сдавленным криком она отдавалась Вулфу, деля с ним восторг, когда его рот жадно скользил, познавая ее в страстном молчании, пока она не откинулась назад, в изнеможении и изумлении шепча его имяПосле этого Вулф крепко прижал к себе Джессику и сказал себе, что он глупец. Он вызвал к жизни огненную страсть у аристократической девушки, которая никогда не сможет быть ему истинным другом. Он желал ее гораздо больше, чем раньше, но не мог обладать ею. Он не долженбыл.Они не подходили друг для друга. Ничто не изменилось.«От плохого к худшему. Вот и вся перемена».Прошло очень много времени, прежде чем Вулф заснул. 14 – Что-то не похоже на весну, – сказала Виллоу, рассеянно потирая спину. – То растает, то замерзнет, то повалит снег, то снова растает, а сейчас и ясно, да ветер северный. Слышишь?– Трудно не услышать, – отозвалась Джессика.Продолжительные дикие завывания ветра звучали так, как в детстве в Шотландии. Но хотя ее пальцы по старой привычке касались медальона с изображением Вулфа, она знала, что ветер больше не имеет над ней прежней власти. Возможно, она никогда не будет испытывать удовольствия от душераздирающих завываний бури, но и никогда впредь она не будет плакать от страха. Она наконец познала разницу между реальностью, ночными кошмарами и мрачными воспоминаниями детства.«Я обязана этим Вулфу».Воспоминания о минувшей ночи пронеслись в мозгу Джессики, оставив за собой огненный след. Она даже не представляла, что можно испытывать такое наслаждение и что ее тело может быть его источником Не верила она больше и в то, что все дети, за исключением первого, рождаются вопреки желанию жен по настоянию мужей. Были риск беременности и опасность родов, но была и радость любвиОна знала. Вулф показал ей это. И он обнимал ее до тех пор, пока не высохла последняя слеза восторга и не замерло последнее содрогание.«Как много дал мне Вулф, а я… не дала ему ничего»– Какая недружная весна, – вновь повторила Виллоу, вглядываясь в окно и вздыхая.Джессика тоже посмотрела в окно. Из-под подтаявшего снега пробивалась трава. Кусты и деревья приобрели зеленоватый оттенок. Ручей в овраге за конюшней искрился серебром струй, несмотря на студеный воздух.Ни холод, который все еще царил в природе, ни дикие вопли ветра не беспокоили Джессику минувшей ночью. Она узнала, что страсть приносит наслаждение, а не боль, и уснула в объятиях Вулфа, уткнувшись лицом в его грудь.Ощущение близости Вулфа и идущее от него тепло сделали ее сон глубоким и спокойным, изгнав все страхи из ее души.«Интимность… Боже милостивый! – Джессика вздрогнула от воспоминаний. – До этой ночи я даже не подозревала, что такое интимность».– Джесси!Она прищурилась и посмотрела на Виллоу.– Да?– Не переживай из-за того, что произошло вчера вечером.На какое-то время Джессике показалось, что Виллоу как-то догадалась о том, что происходило в тиши спальни. Ее лицо вспыхнуло, прежде чем она вспомнила, что вчера вечером произошло также и другое – Вулф прилюдно предъявил ей счет за ее недостатки.– Вулф извинился перед всеми сегодня утром, – продолжила Виллоу, – поэтому я думаю, что он извинился и перед тобой.– Да, конечно, – ответила Джессика, чувствуя жар на щеках.Виллоу улыбнулась, хотя и вынуждена была сказать непривычную для себя банальность:– Таковы радости брака. Примирения такие же страстные, как и споры.– А ты с Калебом споришь?– Тут нечему удивляться. Ты, наверное, заметила, что мой муж может быть упрям, как осел. – Виллоу слегка улыбнулась. – Конечно, мы спорим.– В тебе, конечно, совсем нет упрямства, – сказала Джессика довольно кисло.– Конечно, нет, – откликнулась Виллоу невинно. – Я хилый маленький цветок. Разве я могу позволить себе не соглашаться с этим великаном, за которым замужем?Джессика засмеялась.– Если бы Калеб слышал тебя!– Да. Если бы…Виллоу сделала ударение на последних словах.– А что-нибудь не в порядке?– Ветер. Холод… Калеб сказал вчера, что лошади могут начать жеребиться в любой момент.– Да, я знаю. Вульф разбудил меня перед уходом и сказал о животных, которые кочуют перед бурей. Он очень беспокоился о жеребых кобылах.– Мы не успели огородить пастбище для лошадей, – нахмурилась Виллоу. – Кобыл охраняет Измаил, мой жеребец. Но он воспитан в конюшне и при запорах. Места к югу отсюда совершенно дикие, и если буря загонит лошадей туда, понадобится уйма времени, чтобы разыскать их… Ветер ледяной. Если кобылы начали жеребиться…Виллоу замолчала. Она неподвижно стояла у окна, прислушиваясь к неуемному завыванию ветра.Джессика подошла и обняла Виллоу, желая успокоить ее– Мужчины отыщут кобыл.– Кобылы, коровы, годовалые бычки… Мы можем все потерять из-за этого проклятого ветра. Как бы я хотела сейчас работать рядом с Калебом! Нам так нужны рабочие руки! А я чувствую себя никчемной. Я…Голос Виллоу прервался, она слегка покачнулась.Вначале Джессика подумала, что Виллоу замолчала, потому что ей помешали слезы. Но затем она сообразила, что это очень похоже на предродовые схватки.– Когда это началось? – быстро спросила она– Буря? Прошлой ночью.– Какая еще буря! Когда у тебя начались боли?– Очень редкие – где-то в полночь.Джессика на минуту закрыла глаза. Когда она их открыла, они были ясными и внимательными.– Ты сказала Калебу?– Нет. – Голос Виллоу был напряженным – Моя мать говорила, что первые роды непредсказуемы. Схватки могут начинаться и пропадать и снова начинаться много раз. – Виллоу глубоко вздохнула. – Сейчас нам важнее спасти животных, а Калеб сидел бы тут и держал меня за руку.Несмотря на эти слова, в больших карих глазах Виллоу чувствовалась тревога. Ей бы сейчас не помешало присутствие Калеба.– Ты первый раз почувствовала боли?– Они появлялись и исчезали почти два дня, – призналась Виллоу. – Но сейчас все было по-другому.– Можно? – спросила Джессика, прикладывая руку к животу Виллоу.Виллоу удивленно кивнула.На какое-то время воцарилась тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра. Чем больше Джессика ощупывала живот, тем все большую тревогу она испытывала. Младенец не шевелился. Согласно тому, что она вычитала в книгах, если занято правильное положение, даже самые здоровые младенцы за несколько часов до родов успокаиваются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40