– спросил он нейтральным тоном.Она покачала головой.– Рассказывай мне все, Джессика. Меньше всего я хочу напугать или оттолкнуть тебя.– Ты должен понять, что я стесняюсь, – пробормотала она.– Я понимаю. – Вулф снова посмотрел на изгибы ее тела под меховым покрывалом. – Я буду помнить об этом. А теперь рассказывай.– Рассказывать? – переспросила она в смятении. – Я стесняюсь даже думать о том, что ты можешь трогать меня таким образом… Я вспоминаю, как случайно поймала твою руку между ног в ванне… Твоя рука была гораздо приятнее, чем губка… При этом воспоминании у меня замирает сердце, и я не могу дышать из-за бархатных бабочек внутри… А ты просишь меня вести беседу, как будто мы в библиотеке лорда Роберта обсуждаем достоинства поэзии Китса и Шелли.Когда Вулф уяснил смысл этого потока слов, он улыбнулся и поцеловал руки Джессики, которыми она закрывала лицо.– Ты была невероятно добра ко мне и в ванне, и на кровати, – сказал Вулф. – Прикасаясь к тебе, я испытывал замиранье сердца и с трудом мог дышать.Джессика медленно опустила руки.– А это не выводит тебя из равновесия?– Наверное, но я думаю о том, какое это удовольствие – касаться тебя, – произнес он раздумчиво. – И какая ты мужественная, если доверяешься мне, несмотря на свои страхи.– По-моему, ты хочешь сказать, что у меня не больше здравого смысла, чем у весенней нераспустившейся розы.– По-моему, я говорю, что у меня не больше разума, чем у солнца, которое раскрывает розу. – Вулф наклонился к губам Джессики, так что ощутил ее легкое дыхание. – Ты позволишь мне касаться тебя так, как солнце лучами касается весеннего бутона?– А как оно касается бутона? – Джессика затаила дыхание.– Нежно… Жарко… Всюду…Она выдохнула воздух, и Вулф ощутил тепло этого выдоха, потому что его рот находился рядом с ее губами. Когда язык Вулфа коснулся чувствительного края ее губ, она удивленно приоткрыла рот. Его язык скользнул внутрь. Неожиданная волна удовольствия набежала на Джессику.– Я боялся шокировать тебя, – сказал Вулф, касаясь губами ее губ. – Я предупреждал, что это будет интимно.– Это не ты. Это сделали бабочки.– Бабочки?– Ты не оглядывайся, но попугай сзади.– Бог с ним, с попугаем. – Вулф нежно прикусил ее нижнюю губу. – Расскажи мне о бабочках.– Я думаю, что они из огня, а не из бархата.– Ты хочешь это выяснить?– Да, только пойми меня правильно, если я вздрогну и отпряну, – проговорила Джессика тихо. – Знай, что ты самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.– Милая маленькая лгунья! Любой из братьев Виллоу красивее меня.– Дерево Стоящее Одиноко, ты ослеп! Когда ты входишь в комнату, все мужчины оказываются в твоей тени. Свет падает только на тебя.Джессика почувствовала, как по телу Вулфа пробежала волна, и поняла, как ее слова тронули его.– Означает ли это, что ты позволишь снова интимно поцеловать тебя? – спросил он, когда к нему вернулась способность говорить.– Да, – прошептала она. – Пожалуйста.Тепло поцелуя Вулфа родило острое ощущение во всем теле Джессики. Она прижала пальцы к его волосам, стремясь как можно полнее ощутить его, испытать всю полноту надвигающегося удовольствия.Поцелуй был продолжительным и крепким. Вулф пил влажное тепло, идущее изо рта Джессики, до тех пор, пока мир не сузился и не стал медленно вращаться вокруг нее. Ощущение было новое, но не пугающее, поскольку с ней, совсем рядом, был Вулф…Он был ее дыханием.Она крепко обвила руками шею Вулфа, зная, что у него хватит сил защитить ее в том мире, который он сотворил своим поцелуем, в мире томления, тепла и бабочек с огненными крыльями. Когда он попытался поднять голову, она запротестовала и отыскала его язык своим, желая, чтобы поцелуй никогда не кончался.Сильные руки приподняли ее над кроватью. Гибкие движения его тела были еще одной разновидностью огненной ласки. Ощущать кожу его груди, рук и спины было даже приятней, чем мех, на котором она теперь лежала. Она оценила мощь его торса, коснувшись кончиками пальцев упругих мышц и слегка поцарапав их ногтями.Неистовое желание охватило Вулфа, его мускулы натянулись и зазвучали, как струна, под пальцами Джессики, и он глухо застонал.– Вулф, – шепнула Джессика, – что-то не так?– Нет, просто я узнал, что у эльфов есть крохотные золотые коготки, вот и все.– Что?Он глухо засмеялся, посмотрев на ее изумленные, огромные глаза и пылающие губы.– Ты пахнешь бренди, – сказал он.– Ты тоже.– У меня привкус тебя. Лизни мои губы, Джесси. Дай мне снова почувствовать твой язычок во рту.– Я и не знала, – удивилась она.Вместо вопроса Вулф издал горловой звук, похожий намурлыканье.– Поцелуй, – прошептала она. – Я и не знала, насколько он интимен. Я попробовала тебя.– Бренди было твое.– А все остальное нет. Ты такой теплый, и чуть соленый, и немножко сладкий… Как вино, вкус которого с каждымднем меняется.– Джесси, – сказал Вулф низким грудным голосом, – ты, кажется, сожжешь меня заживо.Когда руки Вулфа напряглись, сжимая Джессику, она не сопротивлялась. Он подразнил ее, слегка отодвигая от себя и целомудренно целуя, и тогда она сама обвила его шею, пытаясь крепче прижаться к нему, чтобы вновь испытать поцелуй, которому он ее научил.Но ей трудно было преодолеть сопротивление Вулфа. Он продолжал легко касаться губами ее губ.– Вулф?Он снова издал мурлыкающий звук, который разбередил ей нервы, но в его глазах она не заметила и признаков лени. Они сверкали сквозь густые ресницы.– Поцелуй меня снова, как раньше, – взмолилась Джессика. – Чтобы я ощутила тебя языком.Вулф со стоном захватил ее рот и слился с ней в длительном, горячем поцелуе, самом возбуждающем и страстном из всех, которые он когда-либо вкушал. Его руки скользили по волосам, по спине, по округлостям бедер, оглаживая молодое девственное тело. Шелк ночной рубашки скорее дразнил, чем служил преградой его пальцам, ибо ткань была настолько тонка и прозрачна, что не скрывала белизны тела и позволяла ощущать его тепло. Когда он наконец завершил поцелуй, она задрожала, словно от озноба, хотя кожа ее была горячей, а лицо пылало румянцем.Вулф перевел взгляд с лица Джессики на пульсирующую жилку на шее, затем еще ниже. Тонкая ночная рубашка не могла скрыть крепких грудей. Темно-розовые соски соблазнительно просвечивали сквозь прозрачную ткань.– Ты помнишь о бутоне и солнечном свете? – спросил Вулф грудным голосом. – Помнишь, как я предупреждал тебя, что страсть – вещь интимная?– Кажется, мне это нравится… С тобой…– Хорошо, потому что теперь начинаются интимные вещи.– Начинаются? – Джессика широко раскрыла глаза. – Ты говоришь, начинаются?– Маленький сладкий попугай, – пробормотал он. – Да, начинаются. Скоро. Тебе понравится. Будет даже лучше, чем во время поцелуя.Рука Вулфа, приласкав шею, скользнула к ключицам и ниже. Дыхание Джессики прервалось, и она внезапно почувствовала вес своих грудей. Он горячо прижался к ее губам, Джессика отдала ему свой рот и в ответ потребовала его. Лишь тогда рука скользнула под рубашку, отыскала упругие груди и стала гладить и ласкать их в том же неторопливом ритме, что и его язык.– Ты словно плененная птичка в моей руке, – сказал Вулф. – У тебя сердце не бьется, а колотится. Я напугал тебя?Джессика попыталась что-то сказать, но из ее груди вырвался лишь какой-то сдавленный звук. Нервные окончания, о существовании которых она не подозревала, отзывались на медленные движения пальцев Вулфа. Огненная сеть покрыла ее от груди до колен, не давая дышать.– Помоги мне, Джесси… Дай мне услышать твои слова. Дай мне услышать, как прерывается твое дыхание, если тебе приятно.Кончики пальцев Вулфа двигались вокруг бархатного венчика девичьей груди. Он легонько трогал сосок, прислушиваясь к прерывистому дыханию Джессики, произносившей его имя, чувствовал, как сосок твердел и напрягался, упираясь в легкий шелк ночной рубашки.– Я думаю, – сказал Вулф хрипло, – бутон не боится солнца.Кончики его пальцев продолжали блуждать по груди. Он услышал, как из горла Джессики вырвался тоненький вскрик. Когда он оторвал взгляд от жаждущего розового бутона, он увидел, что Джессика смотрит на него широко раскрытыми глазами.– Ты дрожишь, – сказал Вулф.– Я ничего не могу поделать с собой, когда ты смотришь на меня так, как сейчас.– Как я смотрю на тебя?– Как если бы ты хотел…Голос Джессики прервался.– Как если бы я хотел?.. – спросил он хрипло.– Поцеловать меня, – прошептала она. – Там.– Да. Держись за меня, Джесси. Сейчас это начинается.Не веря и одновременно ожидая, Джессика почувствовала, как тело Вулфа сдвинулось вниз, ощутила его теплое дыхание на коже и прикосновение сперва одной, затем другой щеки к ее груди. Она поняла также, что его руки скользят вниз по ее телу. Завязки ночной рубашки разошлись, шелк соскользнул; ее пронизала дрожь, а соски напряглись еще сильней.Она поняла, что он хочет совсем раздеть ее.– Вулф, – произнесла она взволнованно.– Это необходимо для интимности… Я не причиню тебе боли, Джесси… Ты позволишь мне раздеть тебя?Она не сказала, а выдохнула из груди:– Да.Последовала тишина, нарушаемая только шуршанием снимаемой ночной рубашки. Джессика заметно дрожала, но не делала попыток прикрыть наготу, когда прохладный комнатный воздух омыл упруго покачивающиеся груди.– Как совершенны твои формы, – сказал приглушенно Вулф. И через несколько мгновений добавил: – Я мечтал видеть тебя такой, как сейчас, с тех пор, когда тебе исполнилось пятнадцать.Густой голос Вулфа и его синие глаза, пожирающие наготу Джессики, разволновали ее и одновременно сделали еще более прекрасной. В этот момент до нее дошел смысл сказанных им слов.– Когда мне было пятнадцать? – переспросила она негромко.– Леди Виктория была права. Я мечтал о тебе, хотя старался не смотреть на тебя как на женщину. Но я не мог управлять своими мечтами. – Голос Вулфа стал совсем низким. – В своих фантазиях я приходил к тебе, раздевал, ласкал. Мои мечты и выгнали меня из Англии.– А разве не скандал с герцогиней?Не ответив, Вулф пробежал кончиками пальцев по обнаженному телу Джессики от пульсирующей жилки на шее до пышной рощицы у основания бедер, затем обратно. Он услышал, что Джессика произносит его имя, и улыбнулся, несмотря на усиливающееся желание.Было время, когда Вулф должен был здесь остановиться, чтобы не утратить контроль над собой. Когда-то, но не теперь. Ему стоило только подумать о том, какое тяжелое прошлое было у Джессики, и это уносило боль неудовлетворенного желания, давая ему силы наслаждаться ею без притязаний на нее.Тем не менее желание оставалось и все время усиливалось.– Герцогиня была попыткой бегства, – сказал Вулф просто, снова прочерчивая огненную линию на теле Джессики. – Я думал, что если появится любовница, я смогу справиться с собой.– И ты смог?При этих словах Джессика почувствовала комок в горле. Ей хотелось укрыться и спрятаться… и в то же время выгнуться, подобно кошке, под рукой Вулфа. Эти разноречивые желания пронзали ее огненными стрелами.– Нет. Помнишь, как мы с тобой однажды спрятались от дождя под дубом. Ты промокла. Платье прилипло к твоей груди, и я видел затвердевшие соски.Вулф наклонился и поцеловал пульсирующую жилку на шее Джессики.– Я тогда подумал: поднимутся ли они вот так когда-нибудь для меня?Он услышал тихий возглас Джессики. Нагнувшись, он легонько куснул ей шею в том месте, где она переходила в плечо.– Ты постоянно преследовала меня, – продолжал Вулф. – Я пытался убедить себя, что причина в моем возрасте, в моих связях с аристократками, в неумении контролировать себя. Я говорил себе все, кроме правды. Я желал тебя так, что возбуждался при одном лишь взгляде на тебя.Его рот опустился ниже, исследуя теплую ложбинку между грудей Джессики. Ее сердце бешено колотилось. В трепет ее приводили и слова Вулфа, и его обжигающее дыхание на ее груди. Кончиком языка он провел горячую линию по ее телу.– На вкус ты похожа на розу, – прошептал он.Он прижался лицом к ее телу, наслаждаясь идущим от Джессики теплом и ароматом, и она замерла, почти не дыша. Не отдавая себе отчета, она пошевелилась под ним, повернулась навстречу его ласкающему рту.– Ты жжешь меня, – сказал он шепотом.– Это ты меня жжешь. Твой рот как огонь.Острое желание пронизало тело Вулфа и держало его в напряжении, пока не разрешилось в продолжительном и беззвучном вдохе.– Ты жгла меня много лет, – говорил он. – Я пытался объяснить свой отъезд из Англии скандалом, который закатила герцогиня, когда я уклонился от ее ложа. В конце концов лорд Роберт согласился какое-то время обходиться без моего общества.Смуглая щека Вулфа коснулась упругого холмика ее груди. Джессика подняла руку, но не оттолкнула его. Его слова обезоружили ее, хотя эта ласка разжигала в ней тихое пламя Она погрузила пальцы в его волосы, тихонько поскребла ногтем его кожу.– Я рыдала, когда услышала о твоем отъезде, – прошептала она.– Разве? Я видел только насмешливую улыбку на твоем лице да слышал ядовитые реплики по поводу моего вкуса и по адресу герцогини.– Я была очень сердита.– Ты ревновала меня, Джесси… Как ревнует женщина своего мужчину. Леди Виктория видела это.. Как видела и то, что я скрывал даже от себя.– А что именно?– Я не мог спокойно слышать твой голос, не мог спокойно относиться к запаху розы, твоему запаху, не мог находиться в комнате, где ты только что побывала. Я испытывал адские муки. Этому не было видно конца, не приносила облегчения другая женщина… И мне ничего не оставалось, как уехать.Вуяф смотрел на Джессику, не пытаясь скрыть желание, которое так глубоко укоренилось в нем за долгие годы, что он замечал его не больше, чем воздух, которым дышал.– Я этого не знала.Джессика взволнованно посмотрела в глаза Вулфа. Она прочитала в них страсть, которая обожгла ее.– Я скрывал свое желание от тебя даже сильнее, чем от себя, – сказал он.Вулф повернул голову. Его всякий раз поражал контраст между ослепительно белой кожей Джессики и приглушенным пламенем ее волос. Его пьянила полнота груди и бедер, точеные, стройные ноги.– Ты забрал краски и свет у неба, когда уехал, – прошептала Джессика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40