Она удивленно взглянула на него.– Ты забыла сделать кое-что.Она посмотрела в его темно-синие глаза, которые были так волнующе близко к ее глазам, поскольку Вулф держал ее на руках и их головы находились на одном уровне.– А что я забыла?– Ты не залила его.Непонимающий взгляд Джессики подсказал Вулфу, что она не знала, о чем он говорит. Он опустил ее на пол, хотя ему очень не хотелось отрывать руки от ее тонкой теплой талии.– Видишь сосуд с водой рядом с насосом? – спросил Вулф.Глубинные, низкие тона в его голосе вызвали непонятное волнение у Джессики. Она кивнула. Внезапно он слегка отодвинулся.– Наполни сосуд, эльф.Наклоняясь к подставке, на которой стоял сосуд, она, не замечая того, прижалась к бедрам Вулфа. Он закрыл глаза и приказал себе отодвинуться от нее. Однако вместо этого его руки обвились вокруг ее талии, наслаждаясь исходившим от нее теплом. В нем волной поднималось желание.– Теперь налей воду через отверстие наверху, – проговорил он хрипло.Заливая воду, Джессика несколько раз прижималась к ноющей плоти Вулфа. Вода плескалась и поблескивала при свете лампы. С некоторым запозданием Вулф вспомнил, что он должен был делать. Он слегка сдвинул Джессику, прижимая ее к себе одной рукой, а другой стал тянуть ручку насоса. Вскоре вода хлынула из крана насоса и полилась в кофейник, пока он не переполнился.– Вот, – сказал Вулф, давая Джессике возможность отодвинуться, – это называется «заливать насос».Он уныло признал про себя, что насос был не единственным, что нужно заливать, но вряд ли это можно было поставить в вину Джессике. Она не ведала, что делала, прижимаясь к его лону и давая ему возможность ощутить округлость ее бедер под складками дорожной одежды.– Зачем ты это сделал?В первое мгновение Вулф подумал, что Джессика имела в виду перемену, которая произошла в его теле, когда он обнимал ее. Но вдруг до него дошло, что она говорит о насосе. Он открыл было рот, чтобы ответить, но перспектива объяснять большеглазому эльфу премудрости всасывания, нагнетания и откачивания, в то время как его тело пылало огнем, показалась Вулфу безрадостной.– Рассматривай это как религиозный ритуал, – сказал он наконец.Джессика откинула назад голову, взглянула на него и снова подумала, насколько крупный у нее муж. Но то, что он прижимал ее к своему телу, нисколько не пугало ее и не заставляло испытывать какую-либо неловкость. Это было даже приятно, как приятно смотреть глаза в глаза или ощущать тепло его дыхания на своей щеке.– Религиозный ритуал, – повторила Джессика удивленно.– Видимо, я распаковал попугая вместе с твоим седлом.Тихонько засмеявшись, Джессика покачала головой.– Заливка насоса – религиозный ритуал, а ты распаковал попугая вместе с моим седлом. Ой, Вулф, тебе не кажется, что мы с тобой сдвинулись во время долгого путешествия?– Очень может быть.Некоторое время она всматривалась в чистую глубину его синих глаз. Приятное мерцающее ощущение у нее под ложечкой усилилось.– Ты проделываешь удивительные вещи с моим желудком, – сказала Джессика хрипловатым голосом.– Морская болезнь, потеря аппетита? – предположил Вулф.– Вовсе нет. Ты рождаешь во мне ощущение, как будто я проглотила золотых бабочек.Это наивное признание заставило Вулфа закрыть глаза, потому что если бы он продолжал смотреть на Джессику, он бы непременно коснулся нежной припухлости ее верхней губы вначале пальцем, а затем кончиком языка. Было очень непросто не позволить рукам дотронуться до нее Это было бы совершенно невозможно, если бы она смотрела на него удивленными, сияющими глазами и рассказывала ему о первых ростках пробуждающейся страсти в ее юном девственном теле.Желание билось упругими, сильными толчками, но внешне Вулф оставался неподвижным. Он не доверял себе. Если бы она ответила на проявление его ласки смехом или той откровенностью, с которой говорила о бабочках, он не перестал бы ласкать ее до тех пор, пока не взял бы ее.И тогда бы брак состоялся. Это обрекло бы ее всю жизнь быть женой полукровки, охотника за мустангами, а он должен был бы жить с девушкой, которая боится стать женщиной.– Я думаю, – отчетливо произнес Вулф, открывая глаза, – нам пора продолжить урок на тему, как готовить кофе. В кофейнике слишком много воды. Отлей избыток в сосуд для заливки. А в следующий раз вначале наполняй сосуд.– Почему?– Потому что, если он будет сухим, когда ты подойдешь в следующий раз к насосу, тебе придется сходить на ручей за водой, прежде чем брать воду из насоса.– Я должна налить воду в насос, прежде чем взять воду из насоса… – Джессика покачала головой. – Какая-то бессмыслица.– Это свойственно большинству ритуалов.– А что, если я буду качать, не заливая предварительно воды?– Механизм не предусмотрен для работы всухую. Он сломается– И твое терпение тоже иссякнет? – предположила Джессика.– На него можно рассчитывать. И на Рено также. Он помог мне установить насос– Это сосед?– Нет, – сказал Вулф. – Он охотник за испанскими сокровищами в пустыне, если не остается с Виллоу в Сан-Хуане.– Правда? А что думает об этом Калеб?– Он одобряет это.– Это как-то… гм… несколько странно.– Рено – брат Виллоу.Джессика посмотрела сквозь полуопущенные ресницы и пробормотала вполголоса:– Мало радости быть братом образцово-показательной добродетели.Вулф передал Джессике кофейник и показал жестом на плиту. Когда она ставила его, вода выплеснулась на черную поверхность плиты. Чугун был холодным. Повозившись некоторое время с дверцей плиты, она открыла ее и заглянула внутрь. Там были аккуратно сложены щепки для растопки.– Ищешь это? – поинтересовался Вулф.Джессика выпрямилась. Он держал банку со спичками, которую взял с полки над плитой.– Ты знаешь, каким концом чиркать о железо? – спросил он сухо.– Лампа зажглась не сама, – парировала она.Вулф посмотрел на лампу, нещадно чадящую на подставке.– Я и вижу. Ты намерена коптить рыбу на трубе?– Не будь глупцом. Даже я знаю разницу между лампой и устройством для копчения рыбы.Джессика чиркнула спичкой о верхнюю, часть плиты. Спичка сломалась. Она взяла новую из оловянной банки.– И потом, не меня нужно ругать за то, что лампа коптит, – продолжила она, снова чиркая спичкой. – Я только и сделала, что зажгла ее. – Спичка не зажигалась. Джессика сжала ее сильнее и повторила попытку. Но пламя на кончике не вспыхнуло. – Это, должно быть, масло виновато в том, что лампа коптит.– Нет, это из-за фитиля, которым ты воспользовалась, – объяснил Вулф. – Если ты его правильно обрежешь, лампа коптить не будет.– Вот ты и обрежь фитиль, – возразила Джессика.Она снова провела спичкой по плите. Головка спички зажглась и одновременно отломилась, брызгая ливнем горящей серы на платье.– Ну что же это такое! – в сердцах воскликнула она, отряхивая платье.Когда Вулф отрегулировал фитиль, он повернулся к плите. Как раз в этот момент новая спичка разломилась надвое, когда Джессика пыталась чиркнуть ею о гладкую, покрытую жиром часть металлической поверхности. Что-то пробормотав про себя, она взяла другую спичку из уменьшающегося запаса в банке.– Погоди, – сказал Вулф, подойдя к Джессике и положив ладонь на ее руку. – Возьми спичку. Теперь чиркай тем местом, где огонь будет гореть сильнее всего. Вот здесь металл чистый, на нем нет копоти и жира, которые пачкают кончик спички.Говоря это, он быстро и резко провел по плите спичкой. Та мгновенно вспыхнула.– Видишь?Джессика через плечо взглянула на Вулфа. Горящая спичка отражалась в его глазах. Контраст между пламенем и темной синевой радужной оболочки заворожил ее, как и длина его прямых ресниц и четко выраженные дуги бровей. А энергия и ум, светящиеся в его глазах, привлекали даже больше, чем танец пламени.Странная, трепетная дрожь, зародившись под ложечкой, снова прошла через ее тело.– Джесси?– Да, я вижу…– Что ты видишь? Ты вроде как немного не в себе.– Немного… потрясена.– Тем, что зажглась спичка?– Нет. Тобой… Я только сейчас поняла, какой ты красивый.Глаза Вулфа расширились, затем сузились. Пульс на его шее забился чаще.– Я хочу сказать, что я всегда это знала, – продолжила Джессика. – Все, от герцогини до горничных, только и делали, что расхваливали твою внешность, но сама я этого фактически не видела. Это способно вызвать потрясение – вот так внезапно увидеть тебя, так, как, наверное, видели они.Она как-то неуверенно засмеялась.– Не смотри на меня так. Я чувствую себя глупо. Ну как могла я просмотреть то, что было очевидно для многих!Джессика дернула рукой, потому что огонь дошел до пальцев. Она бросила еще горящую спичку на плиту и поднесла пальцы к губам.– Ты обожглась? – спросил Вулф.Джессика сначала подула на пальцы, затем посмотрела на них.– Совсем немножко.– Дай мне взглянуть.Он наклонился и пробежал кончиком языка по подушечкам пальцев. Когда он поднял голову, на ее лице застыло выражение ужаса или отвращения.– Не надо так ужасаться, – произнес Вулф быстро. – Так поступает кошка со своим глупым котенком.Джессика открыла было рот, но не издала ни звука. Вульф заметил, как она содрогнулась. Он отвернулся и резким движением руки зажег новую спичку.– Идите распакуйте чемоданы, ваша милость, – сказал он, разжигая плиту. – Сегодня виконтов дикарь сам приготовит ужин.Джессика поежилась. Она не поняла, почему теплый и ласковый голос Вулфа вновь стал таким далеким и холодным.– Вулф! Что я сделала?– Когда распакуешь, захвати что-нибудь из твоего аристократического постельного белья и постели себе возле печи. Монашенка вроде тебя не позволит себе спать рядом с мужчиной, тем более с таким дикарем, как твой муж.Вулф встал. Позади него ярким оранжевым пламенем пылала плита.– Но… – начала она.– Ты говорила, что если я устану от твоей компании, ты оставишь меня в одиночестве, – перебил ее Вулф, захлопывая дверцу плиты. – Сделайте это, леди Джессика. Сейчас.Даже у аристократов есть здравый смысл. Джессика подобрала юбки и двинулась в спальню. Но и там она не обрела покоя.За окном громко завывал ветер… 5 Вулф наблюдал, как Джессика стирала, склонившись над корытом под навесом возле дома.– Надеюсь, ты помнишь, что рубашку ты стираешь, а не просто превращаешь в клочья, – заметил он.– Я не вижу большой разницы между этими двумя процессами.– В твоем исполнении разницы действительно нет. Скажите мне, ваша милость, когда слуги выполняли полезную работу в доме лорда Стюарта, чем занимались вы?– Я читала, играла на скрипке, присматривала за людьми, вышивала…– Слава богу, – прервал ее Вулф, – это уже что-то полезное. Означает ли это, что ты сможешь зашить рубашку, после того как раздерешь ее по швам под видом стирки?– Что ты предпочтешь: вышить тебе инициалы, герб или цветы в якобинском стиле? – спросила Джессика радостно.Вулф издал возглас, выражающий отвращение.Джессика старалась не поднимать голову от корыта. Она знала, что увидит, если посмотрит на мужа: холодные глаза и суровую складку у рта. Именно таким он был постоянно в течение трех последних дней после того, как он напугал ее, пробежав языком по кончикам обожженных пальцев.И все эти три дня она ходила с неизменной улыбкой, от которой у нее уже болело лицо.К сожалению, сейчас болело не только лицо. Она чувствовала себя страшно измотанной, как после путешествия в дилижансе. Если она не качала воду для стирки и полоскания белья, она носила ее бадьей к плите, чтобы согреть. От плиты она тащила бадью под навес, наполняла водой огромное корыто, становилась на колени и начинала тереть и скрести каждую вещь. Обычно лишь на третий или четвертый раз после пристрастного осмотра Вулф был удовлетворен чистотой рубашки.– Кажется, ты задала бедной рубашке такую трепку, что она больше не выдержит, – сказал Вулф.– Я так не думаю, мой лорд. Она все еще недостаточно чиста.– Достаточно, ваша милость. Это моя любимая рубашка. Виллоу сшила мне ее прошлым летом.Звук разрываемой рубашки заглушил последние слова Вулфа.– Джессика!– Ах, ты только взгляни! Можно было надеяться, что образец добродетели выберет материал попрочнее. – Джессика вытащила разорванную рубашку из воды и отжала ее с видимым удовольствием. – Но у нас ничего не пропадет. Из этого можно сделать замечательную тряпку для уборки туалета.– Ты маленькая ведьма! Да я…Начатую фразу Вулф завершил проклятьем. Он отскочил в сторону, спасаясь от потока мыльной воды, хлынувшей к его ногам, после того как Джессика приподняла край корыта.– Прости, ты что-то сказал? – спросила она.Наступила зловещая пауза, во время которой муж и жена разглядывали друг друга. Затем Вулф улыбнулся. В ответ улыбнулась Джессика.– Я думаю, что вашей милости пора научиться драить нечто более прочное, чем рубашка, – сказал Вулф.– Это что же?– Полы.Улыбка сошла с лица Джессики, но затем была вновь восстановлена.– Ага, еще один затейливый ритуал для жены. Я начинаю понимать теперь, мой лорд Вулф, почему американцы не имеют слуг. Жены им обходятся гораздо дешевле.– Ты зря вылила теплую мыльную воду, – проговорил Вулф, отворачиваясь. – Теперь тебе придется все делать заново. Ты помнишь, где находится поленница?– Отлично помню.– Ну вот и скачи туда во все лопатки.– Я тебе что, кролик? – спросила Джессика, с трудом сдерживая гнев. Вулф повернулся к ней спиной.– Поспеши, мой медноволосый кролик. Днем мытье ничего не стоит, вечером это дороговато. Тот из нас, кому судьба не определила родиться аристократом, должен принимать в расчет и такие мелочи.Легко сказать – подняться. Вулф едва сдержал невольный порыв помочь ей. Но все же сдержал и стал бесстрастно наблюдать, как она мучительно пыталась встать на ноги.Несмотря на отчаянные усилия не показать слабости, из ее уст вырвался приглушенный стон. Вулф воспринял это как признак того, что он выигрывает единоборство характеров. По крайней мере, он так полагал. Вулф не знал, как долго он будет бить баклуши, а темные круги под глазами Джессики все расти и все темнеть. Тяжелая физическая работа по ведению хозяйства под его критическим оком забирала у нее последние силы, которые оставались после длительного, изнурительного путешествия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40