– О чем именно вас просил Бентли?Лили поспешно вытерла глаза.– Я всего лишь должна была открывать это, – она указала на двустворчатое окно, доходящее до пола, – и еще иногда отвечать на его вопросы. Он много расспрашивал о вас, мадам.Лили обернулась к Ханне.– И что он спрашивал?Служанка на секунду задумалась.– Спрашивал, верны ли слухи о нежных отношениях между вашими милостями. – Горничная залилась багровым румянцем. – Я сказала, что вряд ли, потому что никогда не видела… ну… в вашей комнате, мадам…– Да, понимаю, – оборвала ее Ханна и тоже покраснела.До недавнего времени Лили никогда не видела в ее покоях Маркуса и вдруг в одно прекрасное утро застала его обнаженным. Неудивительно, что бедняжка тогда выронила поднос.Однако Маркус, похоже, не собирался отвлекаться от главной темы.– Значит, ты рассказала Бентли о Молли, – произнес он, не отрывая глаз от Лили.Служанка кивнула:– Да, так оно и было. От меня он узнал, что вы, мадам, сильно привязаны к дочке.Маркус задумчиво откинулся на спинку кресла. Не верить Лили он не мог. Все сходится. Кое-что он узнал от Дэвида, кое о чем догадался сам. Его отец и отец Бентли тоже были близнецами, вернее, двойняшками: в отличие от Маркуса и Дэвида они были разными, как небо и земля. В конце концов, Бентли решил – точнее, внушил себе, – что именно он законный герцог и вознамерился любыми средствами заполучить вожделенный титул. Интересно, действительно ли Бентли полагал, что в кабинете Маркуса хранятся тайные документы, или просто хотел порыться в его бумагах?То, что Бентли без зазрения совести обманул доверчивую девушку, не знавшую своего отца, было вполне в его духе; он просто воспользовался ею для достижения своих корыстных целей. В случае успеха своего мерзкого предприятия кузен спокойно мог обвинить Лили в убийстве, которого та не совершала, и, чего доброго, потом сам сдал бы ее властям, заявив, что разоблачил заговор.– Итак, Бентли уверял, будто у вас с ним общий отец, – повторил Маркус. – А что он представил в качестве доказательства?Лили захлопала глазами.– Он… – Она осеклась. – Он сам признался. Сказал, что нашел отцовский дневник и прочитал, как его отец соблазнил матушку, когда та прислуживала в Эйнсли-Парке. Еще он сказал, что хоть и не может публично признать меня своей сестрой, но будет обо мне заботиться, как и полагается брату. За это я должна помочь ему, поскольку я его сестра.– И он показал тебе этот дневник?– Нет, ваша светлость, – прошептала девушка.– Неужели он не представил иного подтверждения своему рассказу?Лили помотала головой, и Маркус глубоко вдохнул.– Мой дядя уже несколько лет как покойник, – медленно произнес он, – Насколько я помню Бернарда, этот человек никогда не вел дневник. Бернард был мечтатель, художник, и его ничто не интересовало, кроме живописи. Если бы он завел роман со служанкой из Эйнсли-Парка, отец бы взыскал с него сполна.Маркус умолк.– Думаю, Бентли это было прекрасно известно.Лили кивнула.– Да, ваша светлость, – пролепетала она. – Какая же я дура, что поверила ему!Маркус невольно пожалел девушку. Это все Ханна виновата, беззлобно подумал он: если бы не она, он бы никогда не заподозрил Лили.– Сколько тебе лет? – уже не так строго спросил он. Наверняка Бентли наврал ей с три короба, и теперь пора заставить Лили понять, что она предала хозяев ради жалкого лгуна.Лили нервно сглотнула.– Скоро двадцать три, ваша светлость.Маркус задумчиво наморщил лоб.– Двадцать два года назад мой отец женился на Розалинде. Тогда Бернард жил в поместье Эксетер. Но до этого… – Он покачал головой, припоминая. – Нет, тогда он еще не жил в нашем поместье. До свадьбы отца он почти два года жил в Европе. Помнится, летом, во время свадебных торжеств, я слушал его рассказы об Италии и Греции…Ханна увидела, как на юбку Лили упала слезинка. Пожалуй, они с Маркусом взялись за нее слишком круто. В конце концов, она так и не отдала девочку Бентли, как бы сильно ей ни хотелось восстановить так называемого брата в правах.Бросив взгляд на герцога, Ханна поняла: ему совершенно безразлично, что руководило Лили в ее поступках: она предала его, шпионила за ним и вступила в сговор с человеком, который хотел его убить. Похоже, девушка и впрямь может угодить за решетку, а ведь ей ещё нет и двадцати трёх!Неожиданно Маркус обернулся.– Ну и как же ты с ней поступишь? – спокойно спросил он.Ханна растерялась. Имеет ли она право выносить приговор? И если да, то какой?Ханна невольно поднялась.– Помнишь, ты кое-что предложил мне, когда я только приехала?Маркус на мгновение задумался, потом кивнул.– Можно забрать это сейчас?Маркус снова кивнул и вынул маленькую книжицу, затем что-то написал и протянул ей листок.Ханна, взяв листок, обернулась к Лили, и та со страхом посмотрела на нее.– Ты совершила подлый и низкий поступок, – сурово произнесла Ханна. – Даже если бы то, что сказал мистер Риз, было правдой, ты не должна была шпионить за мной и за его светлостью. Как ты понимаешь, после такого поступка я не могу оставить тебя в доме.По щеке Лили скатилась вторая слезинка.– Тем не менее, ты не отдала мою дочь мистеру Ризу, и поэтому я тебя прощаю. Отныне ты свободна. – Она протянула Лили банковский чек. – Вот возьми. На эти деньги ты начнешь жизнь сначала в каком-нибудь другом месте.Лили осторожно взяла чек.– Значит, вы не посадите меня в тюрьму? – робко спросила она.– Нет. Но помни: все могло закончиться куда хуже. Это тебе урок – больше не искушай судьбу.– Что вы, мадам! – Лили осторожно взглянула на чек: увидев, на какую сумму он выписан, она широко раскрыла глаза и, поднявшись со стула, поспешно запихнула бумажку в карман передника. – Спасибо, мадам. Спасибо, ваша светлость. Я больше никогда… я…– Все, довольно, – прервал Маркус, и Лили поспешила удалиться.Ханна долго смотрела вслед служанке: ей очень хотелось верить, что она поступила правильно. Лили обманула ее, но ведь она сама тоже долго притворялась герцогиней Эксетер; имеет ли она после этого право осуждать других за ложь? К тому же Лили фактически спасла ее дочь, поэтому Ханна не хотела лишать ее свободы.Повинуясь душевному порыву, она обернулась к Маркусу:– Спасибо тебе.Он поднял бровь.– За что?Ханна улыбнулась.– Ты знаешь.Маркус усмехнулся.– Вероятно, ты имеешь в виду прошлую ночь…– Вот негодник! – Ханна рассмеялась. – Вовсе не за это, а за то, что отпустил Лили с миром.Герцог пожал плечами.– Бентли дурачил куда более проницательных людей; я и сам никогда бы не заподозрил, что он способен придумать такую схему, тем паче привести ее в исполнение. Так что пусть в тюрьме гниет Бентли, а не девушка, которая поверила в красивую сказку.– Ты прав, но все равно спасибо.С минуту герцог молчал, потом уголки его губ дрогнули.– У тебя очень доброе сердце. Редли, Дэвид, Лили… Всем ты даруешь прощение.– Перестань! – Ханна покачала головой.– Даже мне. – Голос Маркуса стал серьезным, и Ханна вскинула на него взволнованный взгляд. – Вначале я был с тобой ужасно груб, и теперь прошу простить меня.– Чего уж тут, я тоже ведь не сахар.Ханне невольно вспомнилось все, что она наговорила Маркусу и что о нем думала прежде. Хотя, как правило, ее возмущение было справедливым, но все равно не стоило выходить из себя и давать волю гневу.– Со мной тогда нельзя было иначе. – Маркус вздохнул. – Я даже рад, что ты ко мне не подлизывалась.Ханна недоуменно захлопала ресницами.– Тогда бы я решил, что ты хочешь стать настоящей герцогиней. После истории с Сюзанной… – Он смущенно отвел глаза. – Я привык, что все женщины лгут, чтобы добиться желаемого. Если бы ты была ко мне добра, я решил бы, что ты играешь, хочешь, чтобы я растаял от нежности и попал в твои сети.Ханна осуждающе покачала головой:– Не понимаю я этих лондонских дам!– Я тоже, – охотно согласился Маркус.В это время раздался стук в дверь, в комнату вошла Розалинда.– Я поговорила с Селией, а Молли сладко спит. Ну как, все утряслось?Маркус переглянулся с Ханной, и она улыбнулась. Действительно, похоже, все наконец пришло в норму, братья-близнецы помирились, Бентли и его сообщники угодили за решетку, а с Дэвида сняли все обвинения. Молли мирно посапывает под боком у Селии, и никто серьезно не пострадал.– Видишь ли, Розалинда, – медленно произнес Маркус, – нам осталось решить один жизненно важный вопрос.– Какой еще вопрос? – Ханна встревоженно взглянула на мужа. – Неужели Дэвид?..– Нет, к Дэвиду это не имеет ни малейшего отношения. Просто я должен сделать одну вещь, требующую осторожности и такта.Вдруг Розалинда лучезарно улыбнулась и захлопала в ладоши.– Ах, Маркус! Разве ты еще не… Так чего же ты ждешь?– Жду, когда ты закроешь за собой дверь, – насмешливо произнес герцог.Не задавая больше вопросов, Розалинда вышла из комнаты и осторожно закрыла за собой дверь.У Ханны пересохло во рту; она не осмеливалась поднять глаза.– Я не должен был говорить того, что сказал сегодня вечером в карете, – осторожно начал Маркус. Боже праведный! Тогда герцог, по сути, признался ей в любви. Неужели теперь он отказывается от своего признания?– Тогда было не время и не место, – продолжил он. – Я не должен был говорить…Маркус осекся.– Когда же ты собирался это сказать? – тихо спросила Ханна и едва услышала себя: так громко стучало в ее груди сердце.Маркус повертел в руках лист бумаги.– Сегодня. Я хотел накрыть ужин на двоих у себя в комнате, а потом… – Он улыбнулся и развернул особое разрешение на брак. – Я всегда любил строить планы, но с тех пор, как в моей жизни появилась ты, ничто не выходит, как задумано.– Да, – прошептала она. – Я тебя понимаю.– Неужели?– Поверь, жизнь в Лондоне многому меня научила.Маркус чуть усмехнулся.– Я надеюсь научить тебя еще большему.– А я постараюсь быть прилежной ученицей, – улыбнулась Ханна.Неожиданно Маркус обнял ее за талию, подхватил и усадил на стол.– Для этого я должен буду преподать тебе еще много уроков, – сказал он и взял ее лицо в свои большие ладони.Ханна заглянула ему в глаза – они лучились тем теплым светом, к которому она была так неравнодушна.– Надеюсь. Я сама хочу, чтоб уроков было как можно больше.Шутливое выражение внезапно исчезло с лица герцога; теперь на нем читалась такая любовь и нежность, что у Ханны защипало глаза от подступивших слез.– Я думаю… – нерешительно начал он. – Пожалуй, теперь самое время кое-что сказать. Я люблю тебя, Ханна Джейн Престон, как никогда никого не любил, и я хочу, чтобы ты стала моей герцогиней и моей законной супругой.Он умолк, затем прибавил:– Конечно, если ты не против.– Все это просто чудесно, – Ханна вздохнула, – но беда в том, что у меня нет приданого.– Зачем тебе оно? – удивился Маркус.– А еще у меня нет положения в обществе, – продолжила Ханна. – Надо мной в городе все смеются из-за моих веснушек и деревенских привычек.– Никто не осмелится… – начал было герцог и вдруг замолчал.Он начал понимать, к чему она клонит.– Если пройдет слух, что я влезла на крышу и разбросала фамильный жемчуг Эксетеров, со мной перестанут разговаривать лондонские дамы. – Ханна, покосившись на Маркуса, заметила, что уголки его губ тронула едва заметная улыбка.– Тогда мы больше не будем тратить время на все эти глупые приемы и балы. В любом случае теперь я чаще стану бывать дома по вечерам, – твердо сказал он.– Вот так уже лучше, а то у меня здесь совсем нет друзей. Не думаю, что нас хоть куда-нибудь пригласят.– Гм… – Маркус обхватил ее за бедра и наклонил к столу.– Что ж, тогда я буду твоим другом, – прошептал он. – И весьма… близким.Он склонил голову набок, словно к чему-то прислушивался.– Но ты позабыла упомянуть еще одно свое качество.Теперь пришел черед Ханны недоуменно хлопать глазами. Маркус нежно взял ее руку, положил ладонь себе на грудь, а сверху прикрыл ее своей рукой, и Ханна почувствовала ритмичные удары его сердца.С минуту они молча смотрели друг на друга, и тут Ханна почувствовала, что в который раз влюбляется в выразительное лицо мужа.– Да, – прошептала она. – Мне чрезвычайно лестно, что ты так ценишь его.Маркус сильнее сжал ее руку.– Скажи, ты способна полюбить надменное, бессердечное чудовище?Ханна от души улыбнулась.– А ты способен полюбить деревенскую простушку?Герцог на мгновение задумался.– Ты спрашиваешь про любовь до гроба или прямо здесь и сейчас, на этом столе?Ханна молчала, а Маркус опустил ее еще ниже.– Впрочем, зачем я спрашиваю? Ответ все равно один: да.Ханна взвизгнула и, потеряв равновесие, распростерлась на столе, с которого Маркус едва успел сбросить счетные книги и бумаги.– В последнее время меня преследует навязчивая идея: всякий раз, когда я вижу стол, мне хочется заняться на нем с тобой любовью.Ханна с удовольствием подумала, что в Эксетер-Хаусе десятки столов, и, когда Маркус склонился над ней, обвила руками его шею.– Я от всей души тебя в этом поддерживаю.Маркус рассмеялся, и его теплое дыхание защекотало ей губы.– Главное, держись за меня и не разжимай своих объятий, милая.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35