Ничего удивительного, что слуги видеть ее не желают – это верный знак, что ей нужно побыстрее убираться восвояси.Уложив Молли, Ханна вернулась в свою комнату; ей еще предстояло много дел. За два неполных месяца Розалинда изрядно пополнила гардероб Ханны, и Маркус говорил, что она может оставить одежду себе… Но куда ей столько платьев? Ханна с горечью взирала на прекрасные кружевные шали, изящные туфельки, гору перчаток, чулок, шляпок – всего того, что пристало носить герцогине. Скромные платья, привезенные из Миддлборо, давно были погребены под грудой роскошных одеяний.Ханна взяла ночную рубашку, которая первая подвернулась ей под руку, и принялась поглаживать нежный шелк. Может, это и грех, только она всегда была неравнодушна к красивой одежде, и ей нравилось прикосновение мягкого шелка к коже. А еще нравилось быть красивой.Ханна потрогала ткань и вздохнула: в ту ночь, когда ее поцеловал Маркус, на ней была именно эта рубашка.Боже праведный! Кто бы мог подумать, что у них окажется так много общего? Кто мог предположить, что чувства, которые Ханна питала к герцогу, претерпят столь кардинальные изменения?От волнения у нее даже разболелась голова, и Ханна решила поскорее переодеться ко сну в надежде, что ночь принесет ей успокоение.Когда она собралась погасить лампу, в дверь постучали, и, открыв дверь, она с удивлением увидела Селию. Девушка быстро скользнула в комнату и притворила дверь. Ее глаза были широко распахнуты.– Маркус обо всем рассказал матушке, и она велела ему отпустить вас, – затараторила Селия. – Она пыталась заставить его признаться, что он любит вас, несмотря на проделки Дэвида, но у нее ничего не вышло. Ох уж этот Маркус! Ах, Ханна, скажите ему, умоляю!– Пожалуйста, успокойся, – прервала ее Ханна. – Расскажи толком.Селия перевела дух, потом принялась рассказывать все заново:– Маркус описал маме все, что натворил Дэвид, и что за этим последовало, как он притворился, что женился на вас, привез вас в Лондон, бросил в доме своей любовницы, а Маркусу написал, что нашел для него герцогиню. Матушка жутко рассердилась; я уж думала, она поднимется к Дэвиду и устроит ему разнос. А потом…– Откуда ты все это знаешь? – удивилась Ханна.Господи, похоже, дела обстоят даже хуже, чем она полагала.– Я у двери подслушивала. – Селия потупилась. – Понимаете, я просто не могла не подслушать! Ах, Ханна, какого вы, наверное, о нас ужасного мнения, ведь мы причинили вам столько неудобств! Не говоря уж…– Нет, Селия! – Ханна крепко стиснула руку девушки. – Наши с герцогом дела не касаются ни тебя, ни твоей матушки. Если мать и брат тебе дороги, ты не будешь повторять то, что услышала.– Ну конечно, не буду! – воскликнула Селия. – Но мама загнала Маркуса в угол, а он ни за что не признается в своих чувствах, если вы первая ему не скажете! Если он вам небезразличен, вы просто обязаны ему сказать, иначе он отошлет вас обратно!Ханна выпустила руки Селии и в недоумении уставилась на нее.– Но…– Он отошлет вас домой, поверьте. Мама велела ему это сделать в надежде, что он испугается и признается вам в любви, только вряд ли он такой храбрый. Вы ведь его любите, верно?– Да.– Ну вот, тогда зачем же вам уезжать?Селия схватила Ханну за руки и вдруг, шмыгнув носом, бросилась в ее объятия.– Ах, Ханна! Я буду очень по вам скучать!«Я тоже буду скучать по тебе, детка», – подумала Ханна, и ее сердце сжалось от тоски. Ну конечно, она едва удерживалась от слез. Она будет скучать по Селии, по Розалинде, а больше всего – по Маркусу. Какая злая ирония – теперь она может вернуться домой, но ей совсем этого не хочется.Ханна обняла Селию и, после того как та успокоилась, отослала ее к себе в комнату с наказом умыться, а потом уселась на кровать и задумалась. То, что рассказала Селия, было похоже на правду. Ханна всегда знала, что Розалинда мечтает, чтобы они с Маркусом были счастливы вместе. Сама она уже не сомневалась, что влюблена в Маркуса; неизвестно когда, где и почему, но она в него влюбилась.И вот теперь он, если верить Селии, собирается отправить ее восвояси. Хитрости Розалинды, конечно же, не сработают: он отошлет Ханну домой хотя бы для того, чтобы показать характер; Но если герцог не в силах побороть гордость и попросить Ханну остаться, значит, его любовь недостаточно сильна. Тогда чего ради объясняться с ним?«Впрочем, что за беда, если я скажу, что хочу остаться? – размышляла Ханна. – Почему он первый должен поступиться гордостью? Может, если я признаюсь в своих чувствах первой, это все изменит? Но даже если нет… В любом случае я это почувствую».Час спустя герцог постучался в дверь ее комнаты, и у Ханны чуть сердце не выпрыгнуло из груди.– Войдите!Маркус шагнул через порог: на нем не было ни пиджака, ни жилета, и выглядел он донельзя уставшим.– Вы не спустились ужинать.Ханна потупилась.– Полагаю, мое появление пришлось бы некстати.– Возможно. – Он потер подбородок. – Я обо всем рассказал Розалинде.– Недавно приходила Селия и пересказала мне ваш разговор…Маркус кивнул.– Верно, я заметил за дверью какую-то тень и подумал, что это она. – Он поднял взгляд. – Послушайте, вас никто ни в чем не винит. Розалинда знает, что это я вынудил вас играть роль герцогини и всех обманывать. Она знает также, что Дэвид обманом привез вас в Лондон и что вы все это время вели себя как честная женщина.Голос герцога дрогнул.– Больше вас не станут здесь держать. Скажите, когда вы будете готовы к отъезду, и я велю подать экипаж.Ханна зажмурилась.– Вам Розалинда велела так поступить?– Да.– А сами вы этого хотите? – прошептала Ханна.В глазах герцога затеплился огонек, потом он вздохнул, и свет померк.– Я обещал отпустить вас, когда закончится весь этот маскарад, и я не нарушу слова и не стану удерживать вас против вашей воли. Вы вольны уехать, когда вам вздумается.У Ханны подогнулись колени, и она опустилась на стул перед туалетным столиком. Вот он, решительный момент: если она промолчит, он ее отпустит.– А что, если я не хочу уезжать? – Ей потребовалось сделать над собой колоссальное усилие, чтобы взглянуть Маркусу в глаза. Что, если он все же ее прогонит?Герцог долго молчал.– Если вы не желаете уезжать, я вас неволить не стану.В его голосе прозвучала надежда, или ей это только показалось?Ханна снова вскинула на него глаза.– Я хочу остаться.Он не пошевелился.– Маркус…– Да?– А сам-то ты чего хочешь?– Разумеется, чтобы ты осталась.Маркус сам не знал, когда пришел к такому решению, но теперь у него не оставалось в этом никаких сомнений.– Я хочу, чтобы ты осталась навсегда.Ханна приподнялась с сиденья, приглушенно охнула и протянула к нему руки. Маркус в два шага пересек комнату, заключил Ханну в объятия и зарылся лицом в ее волосы, а потом стал покрывать поцелуями ее шею.– Так ты остаешься? – спросил он, целуя ее за ухом. – Скажи, что остаешься…– Да, я остаюсь. – Ханна обхватила Маркуса за шею и приникла к его губам жарким поцелуем.– Навсегда? – Маркус крепко прижал ее к себе, так, чтобы не оставалось ни малейшего сомнения в его намерениях. Он больше не мог выносить эту пытку: жить рядом с ней и не прикасаться к ней, не целовать, не любить. Она откинулась назад и пронзила его синей молнией глаз.– Да. – Ханна прижалась к нему крепче, тем самым давая понять, что разрешает овладеть собой, более того – хочет этого.В одно мгновение Маркус смел с туалетного столика флаконы с духами, кисточки и уложил туда Ханну. Она развела колени, и он сразу же опустился между ее ногами. Ему не терпелось войти в нее и входить в нее до тех пор, пока они оба не сольются воедино. Маркус осыпал Ханну жадными поцелуями, поглаживал, сжимая трясущимися руками ее тело. Его сжигала страсть, он больше не в силах был медлить. Боже, как же давно он этого хотел – прижать ее к себе, чтобы она обвивала ногами его бедра, сгорая от желания…Ханна вся трепетала. То, что она не стояла рядом с ним в церкви и не приносила клятву, не имело никакого значения – главное, он хотел, чтобы она осталась с ним навсегда. В устах Маркуса такое признание было серьезнее, чем для иного – брачный обет. Ему больше не требовалось, чтобы Ханна притворялась его женой; он хотел ее просто так.– Господи, как долго я этого желал, – хрипловато простонал он, взяв в ладонь ее грудь и поглаживая большим пальцем сосок, прикрытый шелковой ночной рубашкой.Ханна, застонав, придвинулась к нему ближе и потянулась к застежке на его брюках. Ей давно не приходилось раздевать мужчину, и пальцы ее не слушались.Наконец застежка поддалась, и Ханна скользнула ладонями по его бедрам, обхватила за спину, притянула ближе. Расстегнутые брюки сползли вниз, и обнаженная плоть Маркуса прижалась к ее бедрам. Он втянул в себя воздух и крепко сжал Ханну в объятиях, а она сладострастно изогнула бедра.Поглаживая ее живот, Маркус задел шелковые складки ночной рубашки, и из его груди вырвался невольный стон: ее кожа была мягче шелка. Он тут же принялся целовать ее и гладить, даря ей жадные, нетерпеливые прикосновения.Ханна обмякла в его руках и судорожно ухватила его за плечи; тогда он наклонил ее назад, не отдавая отчета в том, что занимается с ней любовью на столе. Ханна лежала снизу, взор ее пылал страстью, и вдруг она просунула руку между их сплетенными телами и обхватила его возбужденную плоть. Маркус больше не мог сдерживаться. Он почувствовал, что проваливается в бездонную пропасть, и, обхватив рукой ее руку, помог ей направить свой разбухший член в ее истекавшее соком лоно.– Я никогда не собирался тебя отпускать, – выдохнул он, и когда Ханна удивленно приоткрыла губы, вошел в нее так стремительно, что она охнула, пораженная мощью его желания.– Я не сделал тебе больно?– Нет. – Ханна понемногу привыкла к тому, что он внутри ее. – Сделай это еще раз.Маркус повторил движение, и Ханна, застонав, запрокинула голову, чувствуя, как по низу ее живота пробегают волны надвигающейся кульминации.В этот миг его рука, проскользнув под её бедро, раздвинула ей ноги, и он снова проник в нее, так глубоко, что Ханна чуть не вскрикнула: ей показалось, будто Маркус добрался до самого ее сердца. Его движения были грубы, Оно Ханна испытывала неведомую ей прежде нежность. В момент, наивысшего возбуждения ей показалось, будто она открыта нараспашку; ей даже пришлось укусить Маркуса за плечо, чтобы не закричать. В тот же миг он застонал, двинулся еще раз, потом обнял ее, прильнул к ее губам и подарил ей страстный поцелуй.Только когда Маркус оторвался от ее рта, Ханна заметила, что он весь дрожит.– Боже, – прохрипел он и уткнулся в ее шею, плечи его тяжело вздымались.Ханна улыбнулась, не открывая глаз, ей казалось, что в висках у нее стучат маленькие молоточки.Вернувшись наконец из мира сладких грез, Маркус взял Ханну на руки и понес к кровати, она еще громче залилась смехом. Уложил ее на кровать, поставил руки на бедра и стал любоваться ею, при этом его глаза пылали страстью.Ханна усмехнулась.– Тебе не кажется, что на нас чересчур много одежды?Он уже развязал галстук и стягивал рубашку.– Сейчас мы это исправим.Неплохо он с этим справляется, если учесть, что раньше его всегда одевал и раздевал камердинер, подумала Ханна, скользя взглядом по груди Маркуса, его рукам, талии, бедрам. Он был стройным и поджарым, гладкая кожа отливала золотом в отблеске свечей, грудь и низ живота покрывали темные волосы, и весь он напоминал сильного зверя, затаившегося в засаде и готового накинуться на свою добычу.Присев рядом, Маркус стал снимать ботинки, и у Ханны перехватило дыхание. Подумать только, у нее в постели обнаженный герцог Эксетер! Ее живот свело спазмом, и она затрепетала от предвкушения.Наконец Маркус поднялся на ноги, притянул к себе Ханну и принялся снимать с нее белье. Когда он развязал атласную ленточку, она вздрогнула. Затем он снял с нее юбку и ночную рубашку.– Мне всегда было интересно… – пробормотал он, проводя рукой по ее спине.– Что? – выдохнула Ханна.Маркус намотал ее волосы на руку и потянул.– Всегда было интересно, до каких пор, – прошептал он ей на ухо и уронил распущенные волосы ей на плечи.– Твоя кожа… – Маркус поцеловал самую чувствительную точку под ее ухом.Ханна с шумом втянула в себя воздух, надеясь тут же не растаять от наслаждения.– …Такая золотистая. – Его ладони обхватили ее груди. – Что надо делать, чтобы так загореть?– Я не знаю… – Ханна склонилась головой на его плечо, и Маркус принялся целовать ее шею, груди, лаская большим и указательным пальцами соски.– Я всегда… – Маркус легонько укусил ее за мочку уха. – Я… О!Он прижал ее к себе спиной, и она вытянулась во весь рост, ощущая сзади его твердый возбужденный член.– Да? – Он отпустил ее груди и стал поглаживать ягодицы. Наконец его руки сомкнулись на ее талии.– Что ты делала, любовь моя?– Я вечно забывала шляпу…Тут Маркус резко выдохнул и подтолкнул Ханну вперед, потом приник губами к ее шее, словно знал о существовании заветной точки. Ханна снова охнула. Теперь Маркус занимался с ней любовью со спины, и это сводило ее с ума.Ханна застонала. Одной рукой Маркус сжал ее бедро, а другой раздвинул пошире ноги. Все это время он, не переставая, покрывал поцелуями ее спину. Ханна задрожала. Она попыталась было пошевелиться, но он воспользовался ее шаткой позой и подтолкнул ее колено вперед. Теперь одна нога Ханны стояла на нижней рейке кровати.Она никогда не испытывала ничего подобного. Чтобы не упасть в обморок от наслаждения, ей пришлось вцепиться в столбик обеими руками, и тут он просунул внутрь ее пальцы. Его прикосновения становились все более властными, а губы шарили по местам, прежде не знавшим поцелуев.Ханну охватила дрожь, она с трудом подавила рыдания.Когда ей уже казалось, что она сойдет с ума от охватившего ее желания, Маркус остановился. Ханна едва стояла на ногах, голова у нее шла кругом, и вдруг Маркус развернул ее к себе и опустился перед ней на колени.Она невольно улыбнулась, несмотря на то что от сладостного предвкушения у нее перехватило дыхание. Ее тело откликалось на каждый звук его голоса.– Мне все ясно. – Маркус вскочил на ноги, обхватил Ханну за талию и опрокинул на кровать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35