– Это экскурсия по замку или состязание в беге? – поинтересовался он. Его губы сложились в знакомую насмешливую улыбку, но на этот раз Грейс лишь рассвирепела еще больше.– Почему вы ее дразнили? – взорвалась она. – Зачем вам это нужно?– Вы о моем замечании насчет ее прически? – уточнил Джек, глядя на нее с самым кротким и невинным выражением, будто желая спросить: «А что я такого сделал?» При этом он отлично знал ответ, что больше всего возмущало Грейс.– И не только, – гневно выпалила она. – Завтрак начинался так чудесно, а потом вы…– Может, вам этот завтрак и показался чудесным, – оборвал ее Джек неожиданно резким тоном, – однако меня не оставляло ощущение, что я говорю с горгоной Медузой.– Пусть так, но вам не следовало распалять ее еще больше своими колкостями.– А разве «его святейшество» не делает то же самое?Грейс недоуменно нахмурилась, не скрывая раздражения.– О чем это вы?– Прошу прощения. – Мистер Одли пожал плечами. – Я имел в виду герцога. Я не замечал, чтобы он прикусывал язык в присутствии бабушки. Я лишь подражал ему, надеясь, впрочем, его превзойти.– Мистер Од…– Ах, я, кажется, оговорился. Он ведь не святейшество, верно? Скорее, само совершенство?Грейс растерянно замерла, глядя во все глаза на мистера Одли. Чем заслужил Томас такое презрение? Если кто и имел полное право гневаться, так это сам Уиндем. Собственно, он и был вне себя от ярости, но по крайней мере ему хватило воли покинуть замок, чтобы излить свой гнев где-то за его пределами.– О, вспомнил, его светлость, не так ли? – продолжал мистер Одли, к которому вернулась его обычная насмешливость. – Я настолько необразован, что не знаю, как правильно обращаться к таким важным особам.– Я никогда не называла вас необразованным. Как, впрочем, и герцогиня. – Грейс сердито фыркнула. – Теперь она будет капризничать весь день.– А разве в другие дни она не капризничает?О Боже, Грейс захотелось огреть мистера Одли чем-нибудь тяжелым. Конечно, герцогиня постоянно донимала всех своими капризами, и Джек об этом знал. Но чего он добивался этим сухим, язвительным замечанием? Хотел показать свое превосходство?– Сегодня будет много хуже обычного, – неохотно проворчала Грейс. – А расплачиваться придется мне.– В таком случае простите меня, – покаянно произнес мистер Одли, отвесив поклон.Грейс вдруг стало не по себе. Не потому что ей показалось, будто мистер Одли издевается над ней, а как раз оттого, что он был совершенно серьезен.– Не стоит извиняться, – пробормотала она. – Вы не обязаны принимать во внимание мои обстоятельства.– А Уиндем беспокоится на этот счет?Грейс подняла глаза и смущенно встретила его настойчивый взгляд.– Нет, – тихо отозвалась она. – То есть он всегда внимателен ко мне, однако нет…Нет. Томас, конечно, заботился о Грейс и не раз вставал на ее защиту, когда замечал, что герцогиня обращается с ней несправедливо, но он никогда не стал бы сдерживать свой сарказм в беседе с бабушкой ради сохранения мира. А Грейс никогда бы и в голову не пришло попросить его об этом. Или упрекнуть за излишнюю язвительность.Он был герцогом. И Грейс никогда не позволяла себе фамильярничать с ним, несмотря на дружбу.А мистер Одли…Грейс на мгновение закрыла глаза и отвернулась, чтобы Джек не увидел, как мучительно исказилось ее лицо. Сейчас он был всего лишь мистером Одли, стоящим не намного выше ее по положению. Но в ушах Грейс все еще звучал тихий зловещий голос герцогини: «Подожду Уиндема… Если он еще вправе носить это имя».Герцогиня говорила о Томасе, и нетрудно было продолжить ее мысль. Если Томас не Уиндем, значит, Уиндем – мистер Одли.Значит, этот мужчина… мужчина, который дважды поцеловал Грейс и пробудил в ней мечты о мире за пределами замка, возможно, истинный владелец Белгрейва. Герцогский титул не просто несколько лишних слов, добавленных к чьему-то имени. Это и земли, и состояние, и целый пласт истории Англии, возложенный на плечи обладателя герцогства. И если пять лет, проведенных в замке Белгрейв, чему-то и научили Грейс, так это тому, что аристократы заметно отличаются от остальной части человечества. Они так же смертны и тленны, также подвержены боли и недугам, как и весь людской род, и все же в них есть нечто особенное.Отличие не делает их лучше, что бы ни утверждала герцогиня в своих бесконечных нравоучениях. Грейс никогда этому не верила. Быть иным не значит быть лучше. Однако знание своих корней, верность традициям и ощущение собственной значимости накладывают печать избранности на этих людей.Если мистер Одли законный отпрыск Джона Кавендиша, тогда он герцог Уиндем, и мечтать о нем – непозволительная дерзость, когда ты всего лишь жалкая старая дева.Грейс глубоко вздохнула, стараясь справиться с охватившим ее смятением, и лишь убедившись, что полностью владеет собой, повернулась к Джеку:– Какую часть замка вы хотели бы осмотреть, мистер Одли?Джек благоразумно решил не проявлять излишней напористости и любезно заметил:– Конечно, мне любопытно было бы увидеть весь замок, но, боюсь, для подобной экскурсии одного утра маловато. С чего вы посоветуете начать?– Может быть, с галереи? – Накануне вечером мистер Одли с интересом разглядывал картины у себя в спальне. Пожалуй, логично было бы выбрать галерею для первого знакомства с Белгрейвом.– И глазеть на благообразные лица моих предполагаемых предков? – Мистер Одли раздул ноздри и скривил рот, словно только что проглотил что-то на редкость противное. – Думаю, не стоит. Слишком много предков для одного утра, спасибо большое.– Но там только покойные предки, – пробормотала Грейс, изумляясь собственному нахальству.– Вот этим они мне и нравятся, но только не сегодня.Грейс бросила взгляд в сторону окна, сквозь которое в холл вливались потоки света.– Я могла бы показать вам сад.– Мой наряд не слишком для этого подходит.– Тогда оранжерею?Мистер Одли подергал себя за мочку уха.– Боюсь, я совершенно глух к красотам природы.Грейс сжала губы и, немного помолчав, спросила:– Возможно, вы сами хотите что-то предложить?– О, я мог бы предложить вам посетить массу мест в этом замке, но тогда от вашей репутации остались бы одни лохмотья.– Мистер Од…– Джек, – напомнил он, и Грейс показалось, что разделявшее их пространство внезапно сузилось. – Вы называли меня Джеком прошлой ночью.Грейс застыла неподвижно, едва удерживаясь, чтобы не попятиться. Мистер Одли стоял достаточно далеко и никак не мог бы поцеловать ее, коснуться ее руки или даже случайно задеть. И все же Грейс почувствовала, что задыхается, сердце бешено заколотилось в груди.Запретное слово «Джек» уже готово было сорваться с ее губ, но Грейс не произнесла его. Слишком ярким оказался нарисованный ее воображением образ мистера Одли в роли герцога Уиндема.– Мистер Одли. – Грейс попыталась придать голосу строгость, однако ей это не удалось.– Вы разбили мне сердце, – пожаловался Джек, безошибочно выбрав верный легкомысленно-веселый тон, что позволило сгладить неловкость. – Но я буду и дальше влачить свои дни, хотя боль моя поистине невыносима.– Да, похоже, вы в глубоком отчаянии, – пробормотала Грейс.Мистер Одли вопросительно изогнул бровь:– Кажется, я уловил в вашем голосе сарказм?– Разве что самую малость.– Тогда ладно, потому что, уверяю вас, – он театральным жестом ударил себя в грудь, – я умираю мучительной смертью, хоть внешне это и не заметно.Грейс стало смешно, она попыталась сдержаться и издала звук, похожий на фырканье. Она непременно смутилась бы, будь на месте Джека другой человек. Но мистер Одли держался так непринужденно и легко, что Грейс сама не заметила, как улыбнулась в ответ. «Интересно, сознает ли он, какой это замечательный дар – обращать в шутку любой разговор?»– Идемте со мной, мистер Одли, – предложила Грейс, жестом приглашая Джека проследовать за ней в глубину коридора. – Я покажу вам мою любимую комнату.– А там есть купидоны?Грейс недоуменно моргнула.– Что, простите?– Сегодня утром мне пришлось буквально отбиваться от них, – пояснил Джек, пожимая плечами, словно говорил о вещах самых обыкновенных. – Они атаковали меня в гардеробной.Грейс снова улыбнулась, на этот раз еще шире.– А-а, я и забыла. Их там слишком много, да?– Ну разве что если кто-то неравнодушен к голым младенцам…Грейс снова фыркнула, давясь от смеха.– У вас что-то с горлом? – осведомился Джек самым невинным тоном.Грейс тотчас приняла серьезный вид.– Насколько я знаю, отделкой этой гардеробной занималась прабабушка нынешнего герцога.– Да, уж точно не герцогиня, – весело отозвался Джек. – Я сразу догадался. Она не похожа на любительницу херувимов и иных крылатых созданий.Картинка, тотчас возникшая в воображении Грейс, была до того комична, что она не удержалась от смеха.– Ну наконец-то! – воскликнул мистер Одли и добавил в ответ на любопытный взгляд Грейс: – А я уж думал, что вы снова поперхнулись.– Кажется, к вам тоже вернулось хорошее настроение, – заметила Грейс.– Для этого достаточно было избавиться от общества герцогини.– Но вы познакомились с ней только вчера. Наверняка у вас и раньше случались неприятности.Джек сверкнул ослепительной улыбкой:– Я был безмятежно счастлив с самого первого дня, как только появился на свет.– Идемте же, мистер Одли.– Я никогда не поддаюсь дурному настроению.Грейс изумленно подняла брови.– Так оно у вас бывает?– Еще бы, – рассмеялся Джек.Весело переговариваясь, они перешли в заднюю часть замка. Джек то и дело подступал к Грейс с расспросами, куда же они идут.– Я вам не скажу, – отвечала Грейс, охваченная волнующим, восхитительным предвкушением чуда. – Словами этого не передать.– Э-э… еще одна гостиная?Для кого-то другого – возможно, но только не для нее. Грейс эта комната казалась волшебной.– А кстати, сколько здесь гостиных? – поинтересовался Джек.Грейс задумалась.– Я точно не знаю. Герцогиня предпочитает пользоваться только тремя, поэтому мы редко заходим в остальные.– Так они покрыты пылью и плесенью?– Нет, в них убирают каждый день, – улыбнулась Грейс.– Ну конечно. – Мистер Одли огляделся, и Грейс поймала себя на мысли, что величие замка нисколько не пугает его, а скорее… забавляет.Он рассматривал роскошные интерьеры с недоверчивой усмешкой, словно раздумывал, нельзя ли обменять все это великолепие на более скромное жилище, как если бы его похитила другая герцогиня, из замка поменьше.– О чем задумались, мисс Эверсли? Как говорится, готов выложить пенни за ваши мысли, – заявил Джек. – Хотя, уверен, они стоят целого фунта.– Куда дороже, – бросила через плечо Грейс. Легкомысленное настроение мистера Одли оказалось заразительным, и ей вдруг захотелось пококетничать. Чувство было незнакомым. Незнакомым и восхитительным.Джек шутливо поднял руки вверх:– Сдаюсь. Цена слишком высока, а я всего лишь бедный разбойник.Грейс лукаво склонила голову набок.– Так, значит, вы неудачливый грабитель?– Туше, – признал Джек, – но увы, вы ошибаетесь. Я достиг блистательных успехов. Жизнь вора как нельзя лучше позволяет раскрыться моим талантам.– Таланту наставлять пистолет на дам и срывать у них с шеи ожерелья?– Дамы сами вручают мне ожерелья, поддавшись моим чарам. – Джек укоризненно покачал головой, искусно изображая обиду. – Признайте, разница велика.– Пожалуй.– Мне удалось очаровать даже вас. Грейс вспыхнула от негодования.– Неправда.Джек подскочил к ней и, прежде чем она успела отшатнуться, схватил ее руку и поднес к губам.– Вспомните ту ночь, мисс Эверсли. Светила луна, дул легкий ветерок.– Никакого ветра не было.– Вы портите мои воспоминания, – проворчал он.– Но ветра не было, – не сдавалась Грейс. – Это все ваши романтические фантазии.– И вам хватает жестокости меня упрекать? – с озорной улыбкой парировал Джек ее выпад. – Я никогда не знаю заранее, кто скрывается в карете. Большей частью приходится иметь дело со старыми развалинами, страдающими одышкой.Первым побуждением Грейс было спросить, к кому относится эпитет «развалина» – к мужчинам или к женщинам, но подобный вопрос мог подстегнуть его к более решительным действиям, и она предпочла промолчать. Вдобавок Джек все еще держал ее за руку, нежно поглаживая пальцем ладонь, и это вкрадчивое, ленивое движение лишило Грейс остатков воли, она не в силах была придумать остроумный ответ.– Куда вы ведете меня, мисс Эверсли? – тихо прошептал Джек, касаясь губами ее руки.Он снова поцеловал ей руку, и по телу Грейс пробежала дрожь.– Это здесь, за углом, – чуть слышно пролепетала она. Голос отказывался ей повиноваться. Она задыхалась.Джек выпрямился, но не выпустил ее руку.– Ведите меня, мисс Эверсли.Она повиновалась, мягко потянув Джека за собой в боковой коридор, к своей любимой комнате. Для остальных обитателей замка это была всего лишь нарядная гостиная, отделанная в кремовых и золотых тонах с редкими вкраплениями нежнейшего бледно-зеленого, цвета молодой мяты. Но Грейс, из-за каприза герцогини вынужденная вставать чуть свет, вошла сюда однажды рано утром, когда восходящее солнце висело низко над землей.Воздух, пронизанный золотистыми рассветными лучами, потоками вливался в высокие окна, безымянная гостиная сверкала и искрилась мириадами солнечных брызг. Стоило солнцу подняться выше, и чары рассеивались, оставалось лишь пышное убранство, роскошный дворцовый интерьер, но в драгоценные ранние часы, когда за окном слышались нежные трели жаворонков, здесь царило волшебство.А если мистер Одли не увидит чуда… Что тогда?Трудно сказать, что это означало бы, но Грейс, несомненно, испытала бы разочарование. Чудесная комната. Маленькая тайна, значимая лишь для нее одной, и все же…Ей хотелось показать Джеку гостиную. Сказочную игру утреннего света в той единственной комнате, которую Грейс воображала почти своей.– Вот мы и пришли, – проговорила она, взволнованно переводя дыхание. Сквозь открытую дверь гостиной в коридор струился свет, оставляя сверкающий след на гладком паркете. В золотистых лучах можно было отчетливо разглядеть танцующие в воздухе пылинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39