В его глазах не было ни тени осуждения.
– Ты понимаешь меня? – прошептала она, с трудом проглатывая ком, застрявший в горле. – Надеюсь, что понимаешь, хотя и не уверена, потому что сама не знаю, как это все получилось.
Эдвард продолжал смотреть на нее все так же великодушно.
– Мое сердце принадлежит тебе, – продолжила Каролина. – И всегда будет принадлежать. Но, Эдвард, я ужасно одинока. Я не представляла, насколько одинока, пока он не поцеловал меня. Мне так хочется снова быть желанной. Я соскучилась по ласкам. Я хочу жить полноценной жизнью до конца своих дней.
Каролина взглянула на книгу, которую держала в руках, и на подаренную Дэниелом красную розу, заложенную теперь между страниц. Ее дыхание замерло при воспоминании о том, что он делал с ней минувшей ночью, и о потрясающем наслаждении, которое она испытывала при этом. Не надо лгать себе. Она жаждала этого наслаждения. Страстно желала его.
И сейчас снова желает.
Было ли тому причиной только чтение «Мемуаров»? Если это так, почему тогда эти чувства возникают сами собой по отношению именно к определенному мужчине? Она начинала понимать, почему ее так влекло к Дэниелу. Ведь Каролина многое узнала о нем: о его доброте, заботливости, великодушии. Она сочла эти черты его характера весьма интригующими и привлекательными.
Каролина снова посмотрела на портрет.
– Я потрясена своими новыми чувствами, – прошептала она. – Никогда не думала… не ожидала… однако не могу отрицать, что страстно желаю его. Разумеется, я не позволю ему касаться памяти о тебе. Никогда не позволю встать между тем, что мы когда-то разделяли с тобой.
Произнеся эти слова, Каролина задумалась – возможно ли это на самом деле? Она опасалась, что уже слишком поздно. Что, вступив в интимные отношения с Дэниелом, она тем самым предала память об Эдварде. С тех пор как Дэниел поцеловал ее на маскараде, только его лицо возникало в ее мечтах, и ей уже было чрезвычайно трудно мысленно представить образ Эдварда.
Несмотря на то, что она часто смотрела на портрет покойного мужа, ей было непросто вспомнить тембр его голоса, его смех, ощущение его кожи и волос под ее пальцами. Хотя ее воспоминания о муже начали тускнеть еще до знакомства с Дэниелом, нельзя было отрицать, что они еще больше стерлись теперь, когда на сцене появился красавец граф. Она не могла отрицать, что прикосновения Дэниела в реальной жизни были для нее более значимы, чем угасающие воспоминания об Эдварде, и этот факт тревожил и пугал ее, вызывая чувство вины.
Несмотря на это, Каролина не могла игнорировать то обстоятельство, что в отличие от Эдварда она жива и что именно Дэниел вернул ей радость жизни.
С ним она вновь научилась смеяться. Боже, как долго ей не приходилось делать это! Он пробудил в ней желание и потребность любовных ласк, тогда как она думала, что уже никогда не испытает ничего подобного. Он вернул ей ощущение молодости и стремление быть желанной. Ей хотелось раскинуть руки и восторженно кружиться. С Дэниелом она уже не чувствовала себя одинокой.
И вот, когда она осознала все это, ее едва не застрелили. И жизнь Дэниела тоже была в опасности. «Боже, сделай так, чтобы этого безумца Толливера поймали как можно быстрее».
Каролина вздохнула и вновь обратилась к портрету:
– Я не чувствовала ничего, кроме пустоты, все эти три года. – Глаза ее увлажнились, и она заморгала. – Пожалуйста, не обижайся на меня, Эдвард. Эта связь – между мной и Дэниелом – только физическая и к тому же временная. Я никогда не забуду тебя, но я устала быть одинокой.
«Каролина, дорогая… я люблю тебя. Будь счастлива»
Каролина вспомнила эти слова Эдварда, которые тот прошептал с последним дыханием. Она не думала, что счастье возможно для нее после смерти мужа, и сомневалась, что обретет его в любовной связи с Дэниелом, однако полагала таким образом скрасить свое одиночество, заполнить образовавшуюся пустоту. И пока Дэниел не увлекся другой женщиной – а это, учитывая его репутацию, неизбежно произойдет, как только она надоест ему, – она будет наслаждаться его обществом. А потом придумает, как с пользой заполнить свое свободное время.
С этими мыслями Каролина подошла к своему письменному столу, чтобы положить «Мемуары» в верхний ящик. Однако перед этим она провела кончиком указательного пальца по золотистым буквам названия на черной кожаной обложке, и в ее голове возникли образы, навеянные книгой, – все те воображаемые сцены, которые она хотела бы воплотить в жизнь вместе с Дэниелом.
Раздался стук в дверь, и Каролина быстро сунула книгу под стопку листов писчей бумаги. Закрыв ящик стола, она сказала:
– Войдите.
Вошел Нельсон с завернутой в серебристую фольгу коробкой, перевязанной бежевой лентой.
– Это доставлено для вас, миледи. – Он протянул ей коробку, которая была чуть больше ее ладони.
Сердце Каролины взволнованно забилось. Вероятно, это подарок от Дэниела.
– Благодарю вас, Нельсон.
Когда дворецкий удалился, она поспешила к письменному столу, поставила коробку и развязала ленту. Поверх тонкой оберточной бумаги оказалась карточка с коротким текстом, который, видимо, был написан в спешке, так как чернила были смазаны:
«Надеюсь, это понравится тебе. Дэниел».
Улыбнувшись в предвкушении, Каролина развернула бумагу и обнаружила полдюжины марципановых конфет в форме миниатюрных фруктов, уложенных внутри коробки. От этих сладостей исходил горьковатый аромат миндаля, и Каролина невольно поморщилась. Ей не нравился этот запах – о чем Дэниел не мог знать, – однако она была тронута его вниманием. Ей давно никто не дарил конфет.
Несмотря на то, что Каролина не любила марципаны, она протянула руку к конфетам с таким чувством, с каким когда-то нахваливала кулинарные способности Сары, намазывая маслом кусок хлеба с почерневшей коркой, от того что сестра перегрела на плите булку. Пока она размышляла, взять ли конфету в форме клубники или персика, в дверь снова постучали.
На ее приглашение войти дверь открыл Нельсон и направился к ней – на этот раз с серебряным подносом, на котором лежала визитная карточка.
– Для вас доставлена еще одна посылка, миледи. Она в холле. А это прибыло вместе с ней. – Он протянул поднос.
Еще одна посылка? Она закрыла коробку с конфетами и сунула ее в средний ящик стола. Потом взяла с подноса сложенный листок бумаги, сломала печать и быстро пробежала глазами по тексту, написанному аккуратным почерком:
«Для Галатеи от Разбойника. Потому что они напоминают ему вас».
Боже, Дэниел занимался подарками все утро. Она прочитала текст еще раз и ощутила прилив тепла. Эта записка носила более личный характер, чем предыдущая, и была более загадочная. Каролина последовала за дворецким по коридору. Когда она вошла в холл, у нее перехватило дыхание. На подставке вишневого дерева стоял букет цветов, такой огромный, какого она никогда не видела. Цветы находились в большой хрустальной вазе.
Все бутоны были ярко-красного цвета.
Боже, здесь должно быть, их не менее десяти дюжин. Вероятно, Дэниел опустошил весь розарий в своей оранжерее. Это выглядело нелепо, чрезмерно и крайне расточительно.
И в то же время – ужасно романтично.
«Они напоминают вас…»
Горячая волна пробежала по всему ее телу. Протянув руку, она прикоснулась к нежным бутонам, и холл наполнился пьянящим ароматом. Это был очень милый подарок, второй за это утро, исполненное сюрпризов.
Каролина вспомнила о планах Дэниела на этот день, которые тоже сулили сюрприз. Это означало, что он приготовил для нее три сюрприза в один день. А она – ни одного.
Неравный счет.
У нее возникла идея, и ее губы тронула чуть заметная улыбка.
Каролина повернулась к Нельсону.
– Лорд Сербрук нанесет мне визит сегодня днем. Я приму его в своей гостиной. – Комната, где обычно принимали гостей, не годилась для того, что она задумала!
– Хорошо, миледи.
Каролина достала из вазы розу с длинным стеблем и направилась к лестнице. Пора ей тоже устроить сюрприз Дэниелу и хотя бы немного сравнять счет.
– Леди Уингейт скоро присоединится к вам, – сказал Нельсон Дэниелу, проводив его в уютную, со вкусом обставленную комнату, в убранстве которой явно чувствовалась женская рука. Дэниел поблагодарил дворецкого, который удалился, осторожно прикрыв за собой дверь. Он с удивлением огляделся, размышляя, почему Каролина решила принять его здесь, а не в общей гостиной. Он не рассчитывал на столь приватную обстановку, особенно учитывая новости, которыми хотел поделиться с ней. Правда, он не мог отрицать, что ему гораздо легче общаться с Каролиной, когда Эдвард не смотрит на них с портрета.
Медленно поворачиваясь, он начал разглядывать окружающую обстановку. Стены были покрыты бледно-желтым шелком и украшены акварелями с изображением различных растений и цветов в золоченых рамках. Дэниел подозревал, что это работы ее сестры Сары, которая, насколько он знал, обладала художественным талантом. Приглядевшись к одной из картин, он заметил в углу соответствующую подпись.
Между двух окон с темно-зелеными бархатными шторами располагался высокий, от пола до потолка, книжный шкаф. В углу, около окна, стоял изящный письменный стол, расположенный так, чтобы дневной свет хорошо освещал его. В другом углу находилась кушетка с высоким изголовьем, обтянутая материалом в желтую и зеленую полоску. Взгляд Дэниела привлекла серебряная ваза на инкрустированном столике, стоявшем рядом. В ней находился единственный цветок – роза из его оранжереи. Это, несомненно, был хороший признак.
Перед отделанным белым мрамором камином, тепло которого создавало особый уют, располагались два мягких кресла с подголовниками. Над каминной полкой висело огромное зеркало с резным орнаментом, а на самой полке размещалась необычная коллекция маленьких фарфоровых птичек. Вся эта обстановка в сочетании с темно-зеленым ковром, украшенным бледно-розовыми махровыми розами, создавала впечатление очаровательного сада. Дэниел сделал глубокий вдох и уловил слабый цветочный аромат, присущий Каролине.
Каролина… Черт побери, она ни на секунду не выходила у него из головы с того момента, когда он покинул ее минувшей ночью. «Разве только с прошлой ночи? – скептически прозвучал внутренний голос. – Мысли о ней уже давно не покидают тебя».
Дэниел откинул голову назад и закрыл глаза. «Да, так оно и есть». Она, в сущности, очень давно завладела его мыслями, что совершенно не характерно для него. Как и то, что он потерял контроль над собой прошлой ночью, когда целовал ее. Почему? Ведь с ним никогда ничего подобного не происходило. Неужели все это явилось следствием одного лишь поцелуя? Не может быть.
«Ты в ее обществе забываешь обо всем», – коварно напомнил ему внутренний голос.
Однако сегодня он будет сдержанным и постарается узнать о ней побольше во время загородной прогулки. Зачем спешить и набрасываться на нее, как зеленый юнец, давая волю своей необузданной страсти?
Дэниел услышал, как открылась дверь, и повернулся. Слова приветствия застыли у него в горле при виде Каролины, прислонившейся к дубовой панели.
Ее золотистые волосы были распущены, ниспадая блестящей волной на плечи. На ней был… о Боже, на ней был бежевый атласный халат, завязанный на талии. Тонкий материал плотно облегал округлости ее тела, так что отчетливо выделялись соски грудей. По всему было видно, что это было единственным, что скрывало ее наготу. Затуманенный взгляд Дэниела прошелся по всей ее фигуре до кончиков туфелек, потом назад вверх, где встретился с ее взглядом, таким пылким и чувственным, что Дэниел тут же ощутил, как напряглась его плоть.
– Привет, Дэниел, – сказала она мягким страстным тоном. Он собрался открыть рот, чтобы ответить, однако обнаружил, что челюсть его отвисла и рот уже раскрыт.
Каролина протянула руку за спину, и в тишине комнаты прозвучал щелчок замка. Кроме этого, слышно было только потрескивание поленьев в камине и напряженное дыхание Дэниела. Он не мог припомнить, что когда-либо видел в своей жизни нечто более возбуждающее, чем Каролину в этом халате, смотрящую на него так, словно она хотела повалить его на кушетку и немедленно предаться с ним любовным утехам.
Он снова попытался заговорить, но она опять лишила его дара речи, когда, оттолкнувшись от двери, двинулась к нему, соблазнительно покачивая бедрами, Дэниел не мог предотвратить мгновенную реакцию своего тела, хотя Каролина даже не прикоснулась к нему. Она остановилась на расстоянии вытянутой руки, и если бы он был способен двигаться, то непременно схватил бы ее и привлек к себе.
– Кажется, только я способна говорить здесь, – сказала она слегка насмешливым тоном.
Дэниел дважды сглотнул, чтобы обрести голос.
– Несомненно, поскольку я онемел при виде тебя. Ты выглядишь такой… такой… – Он снова окинул ее взглядом, и из его горла вырвался стон. – Как грешный ангел.
– Ты прислал мне прелестные подарки этим утром.
– Если твоя благодарность выражается таким потрясающим образом, я готов опустошать мою оранжерею каждый день.
Ее глаза озорно блеснули.
– Я еще не начала благодарить тебя.
К Дэниелу, слава Богу, вернулась обычная уверенность, и он, шагнув вперед, сократил расстояние между ними. Обхватив талию Каролины, он привлек ее к себе, так что тела их тесно соприкоснулись. Дэниел склонил голову, едва касаясь губами ее губ, и спросил:
– Что ты задумала?
– Если я скажу, то не получится сюрприза. – Она обвила руками шею Дэниела и, приподнявшись на цыпочках, поцеловала его.
По телу его пробежала дрожь, и он с огромным трудом удержался от того, чтобы немедленно прижать Каролину к стене и овладеть ею. Черт побери, то, как она неоднократно лишала его самообладания и приводила в подобное состояние, крайне расстраивало его. Хотя нельзя отрицать, что эта игривая, соблазнительная манера поведения восхищала и удивляла его.
Тем не менее, он не мог отделаться от мысли, являлся ли он для нее тем, кем был по существу, или она воспринимала его только как некую замену Эдварду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35