– Она отвергла его?
– Он мне этого не говорил, но всегда можно узнать, напоив какого-нибудь старика в «Уайтсе» и услышав много всяких историй. – Он засунул руку ей под юбку, нашел левую ногу и поднял ее. – Слышал также историю про индейцев. Не знал, что делать с этими баснями.
Ее маленькая ножка покоилась у него в ладони. На ней же были такие грязные чулки. Ему должно быть противно.
– Слышал о моей маме? – спросила она.
– Не надо ходить в «Уайтс», чтобы услышать про твою маму, – улыбнулся он.
Каро не ответила ему улыбкой. Ее мутило, живот свело. У мамы взрослые дети, а о ней все еще говорят как о самой желанной женщине в Лондоне.
– Полагаю, нет, – тихо проговорила она, не поднимая глаз. На платье она заметила грязное пятно. Почему-то это показалось важным.
– Моя мама, – продолжал Эшдон, – кажется, когда-то любила его. Не знаю, почему, но иногда она говорила так, будто любила или помнила что-то такое, чего никто не знал. Он лишил ее этого своей жадностью, холодностью, отчужденностью. Он слишком часто оставлял ее одну и не разрешал выезжать в город. Только однажды она была в городе, и это ее совсем уничтожило. Не знаю, что случилось, что он сделал, но она изменилась навсегда.
Что бы ни было, но в этом была замешана София. Из-за чего же могла идти такая вражда все эти долгие годы?
– Именно тогда он начал рассказывать мне о ней, – сказал Эшдон. – О ней. Всегда только о ней.
Не надо было спрашивать, кто такая «она». Эшдон начал гладить ее ногу, указательным пальцем проводя по своду ступни, лодыжке и пятке. Она постаралась не дрожать, но не смогла.
– Он трудный человек, – рассказывал Эшдон, – одержимый жаждой мести. Когда я был мальчиком, то считал это благородством. Но теперь я бы назвал это наваждением. Увидев Софию, я это понял.
Каро выдернула ногу из его руки и спрятала под юбкой.
Эшдон посмотрел на нее, и она застыла, увидев боль в его глазах. Она сильно пострадала из-за этих голубых глаз.
– Прожив с ней всю жизнь, ты можешь не замечать, но она необычная женщина.
– Не говори так, – холодно произнесла Каро.
– Она сильная, – продолжал Эшдон, прикасаясь к грязному пятну на ее платье.
Это пятно оказалось прямо над ее согнутым коленом. Как бы она ни обижалась на слова Эшдона, она все же затрепетала от его прикосновения. Она позабыла про логику и теперь подчинялась только неуемной страсти.
А еще его прикосновение показалось ей очень приятным, иначе она оттолкнула бы его.
– Думаю, именно это злит отца. Я не беспокоился. Нет, только не за нее. Я начал беспокоиться, когда повстречал тебя.
– Не поняла. – Каро заерзала на стуле, и пятно сместилось на бедро.
– Я не думал, что ты такая же, как она, – сказал он. – Зачем было так думать? Все говорят, она устроила нашу свадьбу, не посоветовавшись с тобой. Я думал, что ты всего лишь еще одна приличная девушка, получившая приличное воспитание и приготовленная для приличного мужа. Но потом я повстречал тебя. – Он посмотрел на нее. – И понял…
– Понял что? – прошептала она.
Он говорил почти как… влюбленный.
– Что я должен защитить тебя от него, от Уэстлина. Я не мог погубить тебя, это входило в его план от начала до конца, и я не мог жениться на тебе, не мог сделать тебя частью моей и его жизни. Он ненавидит Софию. Он хочет уничтожить тебя – чтобы наказать ее.
– Уничтожить? Я так не думаю. – Она откинулась на спинку стула.
– Да, я тоже пришел к такому заключению. – Эшдон опять провел рукой по ее ступне, лодыжке и выше. – Ты совершенно такая же, как она, такая же сильная, такая же неотразимая.
– Ты не особенно радовался по этому поводу, – сказала Каро, делая вид, что не замечает, как он обеими руками залез ей под платье и начал стаскивать с ног подвязки. За ними последовали чулки, и теперь она даже не задумалась, чистые ли у нее ноги.
– Потому что я действительно был несчастен, – откровенно признался он. Ее полузакрытые глаза вдруг широко распахнулись. – Я видел, что он сделал с мамой, что пытался сделать с Софией. Я, его сын, желал быть достойным наследником. Его орудием, Каро, – хрипло прошептал он. – Неужели ты думаешь, что я хотел подобного для тебя?
Каро подняла голову с подушки и пристально посмотрела на Эшдона в тусклом свете канделябра.
– Ты боишься, что запугаешь меня. Как он запугал твою маму? Ты боялся того, что мог сотворить со мной? Боялся того, чем мог стать?
– Да, – ответил он, опустив голову и стараясь не смотреть ей в глаза. – Хочу защитить тебя от всего этого. От себя самого.
У нее заболело сердце, словно тысячи игл вонзились в него. Он пытался ее защитить. Он готов был бежать от нее. Оттолкнуть от себя, избегать ее, потому что боялся причинить ей боль.
– Ты бы никогда не сделал мне больно, – прошептала она, сев на стуле и обхватив его руками. Какой он был горячий и сильный!
– Ценю твое доверие, – произнес он, целуя ее в шею и распуская корсет.
– Но важно не это, не так ли? – спросила она. – Было еще что-то, что убедило тебя.
– Ты убедила меня, – сообщил он, подняв юбку до пояса и обхватывая руками ее ноги. – Это была ты.
– Что такого я сделала? – удивилась она, целуя его плечо, ключицу, нежную кожу на шее. – Хочу сделать это снова.
– Как мне нравится это слышать, – прошептал он.
Она раскрыла губы, проглотив его страсть и его тоску по ней, наслаждаясь им.
– Скажи, что я сделала? – не отставала Каро, оторвавшись от его губ.
Но он не собирался сдаваться так легко. Только не теперь.
– Просто ты такая. – Он провел губами по ее груди. Ей никогда больше не придется носить косынку. – Ты сопротивлялась мне при каждом удобном случае. Требуя своего, сражаясь за то, что хотела. Если бы я попытался сделать с тобой то, что делал Уэстлин с моей мамой, ты убила бы меня.
– Точно не знаю, что Уэстлин сделал с твоей мамой, но уверяю тебя, что у меня есть список того, за что я могла бы убить. – Каро криво усмехнулась, пытаясь сдержать слезы.
Она боялась испортить эти мгновения своими слезами. Она хотела насладиться им так, чтобы помнить потом всю жизнь, помнить каждый оттенок переживаний, которые проступали на прекрасном лице Эшдона. Точно запомнить тот миг, когда Эшдон сказал ей о своей бесконечной, бессмертной, нелогичной любви к ней.
Он ее любил. Ее. Не дочь Софии. Не средство отмщения. Не способ достижения своих целей.
– У тебя есть список? – удивился он.
– Я очень организованная и логичная. Удивляюсь, что ты этого не заметил.
– Я был слишком занят, замечая многое другое.
Он распустил ее корсет, что было не слишком трудно, учитывая общее состояние ее наряда. Зубами он прикоснулся к соску, и она тихо ахнула. Она не забыла, что в соседней комнате Анни разговаривала с мамой или лордом Ставертоном. А возможно, с ними обоими.
– Ты сильно влюблен, да? – спросила она.
– Очень сильно, – ответил он, сорвав с нее юбку.
– Ты не можешь жить без меня, да?
– Да, не могу и не буду, – пробормотал он, касаясь ее бедер и заставляя ее стонать и извиваться в его руках.
– Знаешь, я все еще сержусь на тебя за то, что ты поспорил на меня. Очень бесцеремонно. Ужасно неправильно. – Говоря это, она прижималась к его руке, стиснув зубы, чтобы не застонать.
– Заработал пять тысяч фунтов, Каро. Разве ты не счастлива, что я наконец-то выиграл?
– Пять, – задохнулась она, когда его палец проник в нее, лаская. – Тысяч? У тебя еще есть долги?
– Только восемьсот фунтов, – сообщил он, языком пройдясь между ее грудей, продолжая ласкать ее пальцем.
– Восемьсот фунтов, – снова задохнулась Каро, откинув голову на спинку стула. – Это немалые деньги. Как ты собираешься их заработать? У тебя теперь столько жен, сколько позволено.
– Верно, – отозвался он. – А еще верно то, что я женился именно на той, которую хотел.
– Но когда именно ты поспорил, Эш? После жемчужного ожерелья или до него? Ты поспорил, что погубишь меня?
– Поспорил Кэл. После жемчужного ожерелья. После кареты и твоей яростной и преднамеренной атаки грудью. Когда я знал, что не смогу жить без тебя. Именно тогда.
И с этими словами он ворвался в нее, крепко держа ее ноги у себя на поясе, а она балансировала на краю стула. Они слились воедино, охваченные огнем желания. Он прижал ее к себе, а потом опрокинул в бездну страсти.
– Мы когда-нибудь предадимся любви в постели, лорд Эшдон? – прошептала Каро, задыхаясь у его шеи, чувствуя влажные кудри у него на затылке, жадно вдыхая его запах.
– Со временем.
– А ты сможешь поспорить еще раз, чтобы покрыть долг в восемьсот фунтов?
– Мог бы, – ответил он. – Могу поспорить, что ровно через девять месяцев ты родишь ребенка.
– День в день, лорд Эшдон? – уточнила она.
– С точностью до часа, моя госпожа.
– Эшдон, можешь смело делать ставку.
Эпилог
Обед был поздний, и все из-за того, что Каро и Эшдон никак не могли оторваться друг от друга.
Сидя в белом салоне за чашечкой чая, София довольно улыбалась. Дела шли замечательно, как она и ожидала. Муж Каролины был полностью в ее руках. Какой прелестный мальчик!
Как и ожидалось, Маркхэм объявил о своем решении отправиться в Америку с Джоном и его сыновьями при первой возможности, которую следовало организовать или отменить с особой тщательностью. Она пока не решила, когда ему такая возможность будет предоставлена.
Чтобы оправдать ожидания Маркхэма в отношении ее реакции на его заявление, София немного повозражала и выразила всевозможные сомнения и опасения, которые должна высказать любая мать. Встретив сопротивление с ее стороны, Маркхэм еще больше пожелал уехать. София пока не знала, стоит ли им уезжать до окончания сезона. Она также не знала, согласится ли Джон оставить своих сыновей на весь лондонский сезон. И она не была уверена, что реакция Джона ее волнует. В конечном итоге племянникам было бы полезно пообщаться с английской аристократией.
Англия от этого тоже могла бы выиграть.
Учесть надо было многое, и времени на это было достаточно. Дом затих. Марк, Джон и племянники катались верхом в Гайд-парке.
Каро и Эшдон уехали в Шалдон-Холл. Это был красивый дом второго герцога Эшдонского, построенный во времена правления королевы Елизаветы, прекрасно сохранившийся и усовершенствованный с тех пор, а также знаменитая резиденция Уэстлина. София полагала, что Уэстлин останется в городе на ближайшее время.
Каро и Эш для разнообразия могли ломать теперь его мебель.
Каро вышла замуж за человека, которого обожала, дом на Курзон-стрит был отдан в ее распоряжение, и она отделает его по своему вкусу; Маркхэм покинул беспокойный Париж и скоро отправится в Нью-Йорк учиться тому, что существуют более надежные способы оценить мужчину, кроме красиво завязанного галстука или способности пить бренди; Анни и Ставертон должны пожениться всего через несколько недель…
Фредерикс принес горячий шоколад. София стала размышлять о надвигающейся скуке жизни.
– Собираешься переделать эту комнату? Теперь нет надобности в белом, не так ли? – спросил он, поставив поднос с шоколадом на столик у камина.
Она очень любила чай, но не было ничего лучше шоколада в пасмурный день.
Прошлым вечером Уэстлин унес белую фарфоровую вазу к себе домой.
– Да, я думала о розовом дамасском шелке для стен в память об эффектной победе Каро в розовой гардеробной в доме Гайда. Такую ночь надо отмечать и помнить, не так ли?
– Розовый? Это оттенок малинового?
– Что-то между малиновым и красным, – пояснила София, приглашая Фредди присесть. Они были одни на этом этаже дома в такой час, и никто не мог видеть, как фамильярно они общаются. Их репутация пострадать не могла. – Можно сменить и обивку мебели. На прошлой неделе видела замечательный нежно-розовый дамасский шелк.
– Что еще? Без белой вазы… – Фредерикс пожал плечами.
– Можно купить коллекцию французского фарфора, – предложила она. – Французский фарфор хорошо сочетается с розовым.
– Ты собираешься покупать? Зачем тебе покупать?
София улыбнулась.
– Гораздо забавнее, когда покупает кто-то другой.
– Подумай, чего бы тебе хотелось, и будешь готова, когда тебя спросят.
– Ты хорошо меня знаешь, Фредди.
– Просто у меня большой опыт, графиня. О, кто-то стоит у дверей. Простите меня, я должен снова стать дворецким.
Прошло минуты две, Фредерикс открыл дверь и проводил в комнату самую неожиданную гостью – леди Луизу Кирклэнд. Странно, но она была без своей кузины, леди Амелии Кавершем, и компаньонки, леди Джордан. Это говорило об очень многом. София была слегка заинтригована.
– К вам леди Луиза Кирклэнд, леди Дэлби, – объявил Фредди, весело подмигнув ей.
Старый плут!
София вдруг сразу поняла, в чем суть, спина ее напряглась, подбородок гордо поднялся. Фредерикс, знавший ее в самые худшие и самые лучшие времена, понимал ее гораздо лучше, чем она сама. К счастью, самые плохие дни у нее бывали очень редко.
София встала, чтобы поприветствовать молодую гостью. Недавний разговор с Анни, возможно, заставил ее более сочувственно взглянуть на рыжие волосы девушки, и она пригласила Луизу сесть.
Девушка сразу приступила к делу.
– Леди Дэлби, благодарю вас, что согласились принять меня.
– Не стоит благодарности. Могу предложить вам чашечку шоколада?
– Да, спасибо.
При этих словах Фредерикс тихонько вышел из комнаты. Оставшись наедине с Софией, Луиза не стала терять времени. Софии это показалось еще более интригующим.
– Я стою перед дилеммой, леди София. Не знаю, что сказать о… как выразиться…
София лишь подняла брови, изобразив приятную заинтересованность и продолжая помешивать шоколад.
– Я… – произнесла Луиза и залилась румянцем. – Думаю… мне нет надобности рассказывать вам о… о моем жемчужном ожерелье и о том жемчужном представлении, которое состоялось в доме Гайда два дня назад.
– Нет, – согласилась София. Девушка действительно была очень забавна. – Вам не стоит мне это рассказывать.
– Не знаю, как это случилось на самом деле, то есть я не знаю всех подробностей. – Луиза постепенно набиралась смелости и уверенности. София всегда восхищалась ее прямолинейностью. – Моя бабушка подарила мне очень красивое жемчужное ожерелье, и лорд Даттон как-то заполучил его у моего отца, лорда Мелверлея, и пытался подарить его вашей дочери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35