Мне никогда не хотелось, чтобы для меня раздобыли мужчину, погрязшего в долгах. – В темной тесноте кареты она почувствовала его нарастающий гнев. – И тогда я встретила вас.
Каро развязала шнурок корсета и распустила его, позволив белоснежному муслину распахнуться и сползти с нежных холмов ее прекрасной груди. Пусть он это запомнит! Гнев Эшдона переплавился в желание, и она это поняла.
– Как я могу стать куртизанкой? – продолжила она. – Я хочу, чтобы меня касались только ваши руки, только ваши губы. Хочу, чтобы только ваше дыхание смешалось с моим дыханием. Я падшая женщина, лорд Эшдон, для всех остальных мужчин. Я пала, и вы тот мужчина, кто сокрушил меня. Разве вы откажетесь от результатов своей победы?
Эшдон не отказался. Он обнял ее и посадил к себе на колени, нежно впившись ей в губы. Она упала в самое его сердце, его аромат, его объятие. Она обвилась вокруг него, обхватив руками накрахмаленное полотно на его шее, обвив своим языком его язык, Сбросив туфельки, она переплела ноги с его ногами и отдалась его поцелую без остатка. Пусть страсть владеет ими обоими. Он же сам сказал, что она опозорена. Назад пути нет, только вперед, в брачный союз, если лорд способен сопротивляться ее воле.
Он не способен, как не способен сопротивляться желанию, и он будет принадлежать ей.
Руки Эшдона скользнули под корсет, и она застонала от желания, призывая его мимо жемчужного ожерелья и всего, что было на пути, к ее телу. К страсти!
Корсет ее распахнулся, и его руки добрались до ее груди. Большим пальцем он начал ласкать ее сосок, заставив ее содрогнуться от вожделения. Мысли улетучились, чувства захлестнули ее. Она потерялась в пространстве. Оставалось только, чтобы Эш нашел ее.
– Ты получишь не игрока, – выдохнул он в ее грудь, спуская ее корсет до пояса, и она почувствовала холодный воздух и жаркое прикосновение его рук к ее коже. – Я не игрок. Но ты играешь гораздо азартнее, чем я. Ты играешь на свою жизнь, Каро. Ты ее совсем проиграла. И ставкой был я.
– Разве я проиграла, Эш? – прошептала она, прижавшись губами к его шее, чувствуя пульс его жизни и его страсть под своими бедрами, лишаясь остатков осторожности до последней капли. – Я все проиграла?
В ответ он поцеловал ее, устремляясь рукой глубже под платье, пока не затрещала ткань.
И она поняла, что теперь ее грудь совершенно обнажена перед ним, точно так же, как в гардеробной. Нет, совсем не так, как в гардеробной. Теперь, в темноте, ими овладела абсолютная страсть. Никто не шумел за дверью, не грозил помешать им, не стремился осудить их.
Сидя на коленях Эшдона, она всецело отдалась страсти. Она выпала из своей жизни и окунулась в него. Он подхватил ее своей рукой, губами, лаская, вкушая и поглощая ее.
Его рука нырнула между ее ног, а она только прижалась к нему еще сильнее. Она желала, чтобы он касался ее, жаждала его, но так же инстинктивно, как желала, она отвергала его. Только не это, не теперь. Конечно, не теперь.
– Пусти меня, – выдохнул он ей в губы.
Задохнувшись от желания, она не могла говорить и покачала головой.
– Пусти меня, Каро.
– Я потеряла все? – повторила она сорвавшимся до фальцета голосом, в котором прозвучал страх.
Она испугалась.
– Я потерял все, – хрипло произнес он. – Так почему ты не должна терять?
В следующий момент она уже ничего не боялась. Она рассвирепела.
– Я ничего не потеряла, ты, неотесанный болван, ничего, что ты отбросил своими руками.
Она толкнула его обеими руками в плечи. Но он остался совершенно неподвижным, как скала, и таким же бесчувственным.
– Я не отбросил тебя, Каро, – резко произнес он. – Я оберегаю тебя.
Она не обратила внимания на дрожь, пронизавшую ее. Каро не хотела обращать внимание на все, что было ей не нужно, и совершенно необдуманно решила, что лорд Эшдон не соответствовал ее интересам. Ко всему прочему у него действительно был скверный характер, плохие манеры, как у его отца. Мама была совершенно неправа, когда убедила ее, что требовался только правильный подход к Эшдону. Дикого кабана приручить невозможно.
– Не хочу, чтобы вы меня оберегали, лорд Эшдон. Не собираюсь быть вашей женой, это лишь ваш выбор, и не стану вашей любовницей, и это мой выбор.
Вместо ответа он опустил голову и начал ласкать ее грудь.
Она схватила его за волосы на макушке и оторвала его губы от себя.
Он выругался.
Она улыбнулась.
Он схватил ее за запястья, она соскользнула с его колен прямо на пол кареты, но он так и не отпустил ее кисти.
– Отпустите! – воскликнула она, выворачивая руки.
– Думаю, мне больше нравится, когда вы у моих ног с обнаженной грудью, скованная.
Вместо слов она ударила его по колену.
Он выругался еще грубее, добавив несколько незнакомых ей слов, но так и не отпустил ее, поэтому она ударила его снова, сильнее.
Он отпустил ее. Каро прыгнула на свое место напротив него, быстро сообразив, что лучше оставить корсет спущенным, чтобы грудь была полностью и бесстыдно обнажена. Ей показалось, что мама сделала бы в такой ситуации именно это. Кроме того, он теперь уже насмотрелся на нее, потрогал и попробовал на вкус.
– Проклятье, Каро! За что вы меня бьете?
Она повелительно вытянула руку, направив прямо ему в грудь, но не прикоснулась к нему. Возможно, она наивна, но не глупа.
– Надо поговорить, Эш, и вы не сможете поцелуями отвертеться от разговора!
Он пристально посмотрел на ее грудь, и она едва сдержала желание прикрыться руками. А еще она едва удержалась, чтобы не броситься в его объятия, но ему об этом знать было не нужно.
– Я бы предпочел поцелуи любому разговору, – хрипло произнес он.
– Если вы попытаетесь меня поцеловать, я откушу вам губы, – холодно пообещала она.
– Ха, вы, маленькая кусака! Перед вами откроются большие возможности, если вы научитесь контролировать себя.
– Сомневаюсь, что вы тот, кто может научить самоконтролю.
– По крайней мере я полностью одет, – сказал он, улыбаясь.
– Я именно об этом. Не я сделала… это… с собой. Это сделали вы.
– И очень горжусь этим.
Теперь он откровенно улыбался. Тупой негодяй!
– Тут нечем гордиться, но мы поговорим не об этом, и целоваться больше не будем, и вы не прикоснетесь ко мне, пока мы кое-что не уладим, до того как карета доберется до Аппер-Брук-стрит.
– Знаете, Каро, вам действительно надо многому научиться.
– Что в самом деле это значит?
– А с чего вы решили, что моя карета направляется к вам домой?
Сердце ее упало в пятки, но она не хотела, чтобы он об этом догадался. Он уже считал ее до смешного наивной и неискушенной. Ей ужасно надоело такое отношение. То, что она девственница, не означает, что она легковерна.
В этом она была уверена.
– Не смешите, – неуверенно произнесла она. – Вы, конечно же, везете меня домой. Куда еще может…
– Мужчина, заплативший за куртизанку? Конечно, не к себе домой.
– Я не знала, что у вас есть дом в городе, – ехидно произнесла она. – По крайней мере ваш собственный дом.
– Конечно, вы об этом не знали. Я держу его для ночей, подобной этой. И для таких женщин, как вы.
– Хотите сказать, для женщин, которым вы публично сделали предложение выйти замуж? – холодно поинтересовалась она. Ей ужасно надоело постоянное упоминание о ее мимолетном, идиотском решении стать куртизанкой. – Как мило, Эшдон. Вы купили мне дом в городе. Или мы арендуем его?
– Я думал, что я вас арендую, – спокойно ответил он.
Как он может сохранять такое присутствие духа? Неужели ее прекрасная грудь не ослепляет его? Возможно, в карете слишком темно, чтобы он мог быть полностью поглощен созерцанием ее груди, как в гардеробной у Гайдов. О, сейчас бы помогло хотя бы какое-то освещение или единственная свеча в дополнение к невозможному лорду Эшдону.
– Куда бы мы теперь ни ехали, лорд Эшдон, – сказала она, – перед тем как мы туда доберемся, надо кое-что уладить.
– Если мы собираемся беседовать, то не надеть ли вам корсет? Так вы похожи на амазонку со спущенным до самого пояса платьем.
Без сомнения, признак хороший. Ее грудь его отвлекала. Конечно, эта грудь отвлекала и ее тоже, а его тело было совсем рядом… Но теперь ничто не должно ее отвлечь. Она решительно настроена выйти замуж за Эшдона, и он обязан ее в этом поддержать.
– О, я и не заметила.
Она пропустила жемчужное ожерелье между пальцев. Из глубины его груди послышался тихий стон. Наконец-то она получила Эшдона таким, каким хотела. И очень вовремя.
– Перестаньте играть с ожерельем, Каро, иначе вам недолго оставаться девственницей.
– Поскольку мы скоро поженимся, то я действительно недолго буду девственницей.
– Это предложение?
– Нет. Я просто говорю об очевидном.
Но она позволила жемчужинам соблазнительно упасть ей на грудь. Теперь, когда Эшдон сидел на своем месте, а она на своем, ей стало довольно прохладно.
Не хватало еще простудиться. Нельзя представить ничего хуже кашля в день ее брачной ночи.
– Лорд Эшдон, вы сильно навредили моей репутации во всех отношениях в глазах остальных мужчин, – спокойно сказала она. – Вы заявили о своем намерении жениться на мне. Разве вы не собираетесь действительно жениться на мне?
– Дело гораздо сложнее, чем вы себе представляете, Каро, – ответил он, повесив голову и скрыв от нее блеск своих голубых глаз.
– Я так не думаю, Эш. Знаю, что между нашими родителями существует некая вражда. Знаю также, как бы вы ни заблуждались, что сами хотите отомстить мне за то, что я хотела быть куртизанкой. За то, что отказалась быть вашей женой. Но я это уже объяснила, не так ли? Я хотела, чтобы меня желали. Разве вы не хотите меня, Эш?
– Это не так просто…
– Просто скажите мне, – прервала она его. – Отвечайте на каждый вопрос в отдельности. Вы хотите меня?
– Я вас хочу, – прорычал он, словно волк. – Не притворяйтесь, что не знаете этого, Каро, особенно когда сидите передо мной, как самая настоящая соблазнительница, издеваясь и очаровывая.
– Я сижу тут с обнаженной грудью, мой дорогой Эш, потому что ничего такого не знаю. Я просто голову потеряла. Использую все свои козыри. Если бы я что-то знала, я бы тут не сидела вот так.
– Тогда прикройтесь, Каро. Бог свидетель, что я долго не выдержу.
Этого она сделать не могла. Желание броситься к нему в объятия становилось невыносимым. Каро подняла спущенный корсет и затянула шнурок, и если бы не трещина в боковом шве, то выглядела бы вполне пристойно, чтобы войти в дом без стыда.
Конечно, было неловко, что она приехала домой в темной карете с лордом Эшдоном без какого-либо сопровождения. Объяснить это будет очень трудно. Еще один довод для лорда Эшдона жениться на ней как можно раньше. Завтрашний день подойдет лучше всего.
– Я одета, лорд Эшдон, – сообщила она. – Теперь можете смотреть.
– Каро, что заставило вас думать, что я не смотрел? – спросил он. – Я смотрел и буду смотреть при любой возможности. И если такого случая не представится, то я устрою его сам. Вы были совершенно правы относительно вашей груди. Она прекрасна. Все остальное у вас так же хорошо?
– Лорд Эшдон, вряд ли это подходящий разговор для нас с вами!
– Предпочитаете не разговаривать, а делать что-то другое? Должен признаться, что полностью поддерживаю вас в этом.
– Я предлагаю совсем не это, – жестко ответила она. – Вы решительно настроены избегать сути вопроса. Вы сделали мне предложение выйти за вас замуж, и я приняла его. Когда состоится это благословенное событие? Учитывая вашу заинтересованность в остальных частях моего… тела, думаю, завтра было бы удобно для нас обоих.
В карете наступило молчание, словно повисла осязаемая пелена неприятностей. Он был очень эмоциональным мужчиной: поначалу воплощение самого вожделения и вдруг, словно погасшая искра, воплощенное уныние. Требовались значительные усилия, чтобы поспевать за его настроениями.
– Вы против? – удивилась она. – Знаю, потребуется специальное разрешение, но верю, что моя мама…
Он прервал ее, рассмеявшись. Сказать, что лорд Эшдон страдал перепадами настроения, было бы слишком мягко.
– Я вас чем-то рассмешила?
– Вы чрезвычайно забавны, Каро, особенно потому, что так слепы.
– Если вы пытаетесь кокетничать, то вам это не удалось.
– Простите, Каро, – произнес он, но в голосе его не выразилось извинение. Она не могла не вернуться к первоначальному предположению, что лорд Эшдон совершенно пьян.
– Я вас прощаю, – сообщила она, но в голосе ее не прозвучало прощения. – А теперь поговорим о свадьбе?
Эшдон снова набросил на свадебные планы свое мрачное молчание.
– Хотите что-нибудь сказать, лорд Эшдон? Это лучше, чем оглушительное молчание.
– Я отвезу вас домой, Каро, – проговорил он.
– Я в этом никогда не сомневалась.
– Отвезу вас домой и постараюсь сделать все, чтобы восстановить вашу репутацию, какой бы загубленной она ни была, но я с вами больше никогда не увижусь.
И это после того, как она позволила ему увидеть ее обнаженную грудь? Он, точно, пьян. А она опозорена, окончательно и бесповоротно.
– Простите, но это не пройдет, – сказала она спокойно, не обращая внимания на удары сердца и нехватку воздуха. – Я опозорена вами, Эш, и вы должны это исправить.
– Я стараюсь исправить, Каро, – почти прошептал он.
– Меня устроит, если вы женитесь на мне.
И снова он замолчал. С невероятной досадой она поняла, что означает его молчание.
– Вы не собираетесь жениться на мне, – медленно произнесла она. – Полагаете, что женитьба навредит мне больше, чем позор.
– Да, – подтвердил он. – Не хочу причинять вам боль, Каро. Не думаю, что когда-либо делал это.
– Как это успокаивает, – сухо произнесла она, снова вдохнув холодный ночной воздух. Всхлипывать и украдкой вытирать глаза заставляли ее не чувства. – Осмелюсь спросить прямо: зачем вы подарили мне это жемчужное ожерелье, лорд Эшдон? Зачем посмеялись над моим добрым именем в доме Гайда? Зачем целовали меня в гардеробной? Зачем… прикасались ко мне? – Она смахнула одинокую слезу, упавшую с предательской жестокостью. Никаких слез. Никогда. Только не по поводу этого… просчета. – Вы погубили меня, лорд Эшдон. И сделали это намеренно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35