Она снова почувствовала, как холодная дрожь охватила ее, и отступила назад. Он возвышался над ней подобно скале, выражение его лица, холодное, надменное, совершенно не соответствовало вежливым словам, которые он произносил с легкой насмешкой в голосе. Когда же Тристан улыбался, казалось, что он просто кривит губы в презрительной гримасе. Он отбросил волосы со лба.– Леди Женевьева, у меня нет обыкновения повторять то, что уже сказано мною однажды. Будет ли мне нужен в скором времени крепкий замок?– Каждый лорд хочет жить в безопасном замке с крепкими стенами. Разве нет?– Я вынужден пояснить свой вопрос. Есть ли у вас основания утверждать, что мне в СКОРОМ времени понадобится такой замок?– Всегда существует опасность нападения с моря, – сдержанно ответила Женевьева. – И я знаю, что Ричард все еще восседает на королевском троне. Я думаю, что вам пригодятся любые знания, которыми мы располагаем.– Как это любезно с вашей стороны.– Мы стремимся к миру.– Ага, и рассчитываете на милосердие, я правильно вас понял?– Милосердие свойственно ангелам, – не задумываясь, сказала девушка. – Но вы же дали обещание. Хотите осмотреть замок, милорд?– В любом случае.Тристан коротко кивнул головой своим воинам, откровенно рассматривавшим замок и его обитателей. Затем он посмотрел на людей Женевьевы, обведя присутствующих внимательным взглядом. У нее возникло ощущение, что он запомнил их всех, каждого человека, каждое имя, и если его потом спросят, он наверняка сможет даже сказать какое выражение лица было у любого из присутствующих.– Большой зал, милорд, – сказала Женевьева, изящным жестом простирая руку. – Здесь, как правило, встречаются владельцы замков, живущие по соседству. Так как мы изолированы от остального королевства, то они совещаются об управлении своими землями и решают возникшие проблемы, – она вымученно улыбнулась, с ненавистью глядя на людей Тристана, толпившихся в зале ее отца. Но, внимательно присматриваясь к ним, увидев их лица, которые уже не прикрывали шлемы с забралами, Женевьева внезапно поняла, что все они такие же люди – молодые и старые, красивые и обезображенные шрамами.Она снова почувствовала слабость и непреодолимое желание сесть. Они все были людьми, состоящими из обычной плоти и крови, как она сама сказала Эдвине. Для кого-то эти люди были отцами, братьями, сыновьями…Лучше бы им никогда не входить в замок. Они вдруг стали такими реально близкими… Врагов лучше убивать, когда смотришь на них издали.– Миледи?Тристан внимательно смотрел на нее. Женевьева внезапно осознала, что он поддерживает ее под локоть. В глазах его не было ни насмешки, ни осуждения – лишь любопытство.Реальными, эти люди были реальными, точно также, как и этот красивый, но ненавистный Тристан де ла Тер. Женевьева быстро опустила глаза. Да, она ненавидела его, презирала его. Но ей было жаль, что он не ушел и не вставил их в покое. Он, такой молодой, красивый, полный сил – должен умереть!– Миледи, вы не больны?«Конечно же, я больна! – хотелось крикнуть ей. – Я больна, ибо вижу, как ваши воры и головорезы ворвались в мой дом!»Но вместо этого Женевьева улыбнулась, высвободив из его руки свой локоть.– Со мной все в порядке. Если вы позволите…Она обернулась.– Сэр Гай, не займете ли вы мое место на некоторое время? Я должна пойти присмотреть за тем, как готовится мясо.Она поспешила выйти, оставив позади каменную арку, разделявшую зал и кухню. И только тогда Женевьева прислонилась к стене. Грисвальд посмотрел на нее поверх массивного котла с готовящимся мясом.– Накорми их! – сказала Женевьева. – Подай вино, мы должны уже начинать.– Да, леди, – пробормотал он. – Вино, – закричал Грисвальд, отдавая приказание, и сам пошел за одним из бочонков, выстроившихся у стены, но проходя мимо Женевьевы, на несколько мгновений задержался рядом с ней.– Мы будем рядом с вами, миледи, вы всегда можете на нас рассчитывать, – она кивнула и попыталась улыбнуться. Свет полуденного солнца едва пробивался в узкие оконца и создавал в помещении загадочную игру светотени. Женевьева повернулась и вошла обратно в зал.Некоторые из солдат Тристана собрались вокруг камина и переговаривались между собой, стараясь не повышать голоса.Женевьева ни с кем не вступала в разговоры, но краем уха слышала, как кто-то из них сказал, что лорд Тристан слишком мягко обошелся с поверженным врагом. Другие говорили о щедром угощении и о том, что все ценности в замке будут поделены между победителями.Взоры присутствующих обратились на нее. Один из солдат, толстый мужчина с маленькими жадными глазками, что-то сказал остальным. Другой громко захохотал. Слова же третьего дали ей ясно понять, что эти люди предпочли бы захватить замок силой и вволю пограбить.Люди? Их непочтительное поведение вернуло Женевьеву в день сегодняшний. Она, сузив глаза, некоторое время наблюдала за ними, затем резко обернулась, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд.На нее в упор смотрел Тристан де ла Тер. Слуги суматошно бегали по залу, разнося кушанья, и у Тристана уже был в руке кубок. Он стоял, опершись на каменную полку и поставив ногу на один из камней, из которых был сложен очаг. Сэр Гай о чем-то оживленно рассказывал ему, но Тристан внимательно смотрел на Женевьеву, и у нее было жуткое чувство, что он прекрасно знает, о чем она думала, и от начала до конца слышал все, что вызвало ее негодование.На нескончаемо долгий момент их глаза встретились. «Он уже не выглядит столь суровым», – подумала Женевьева. Его прическа слегка растрепалась, и он весело смеялся, слушая рассказ сэра Гая, а Женевьеву поразила его красота, его открытая, привлекательная, чарующая, дьявольская улыбка…Инстинктивно она прикоснулась к губам. Затем сердито покраснела и отдернула руку, вспомнив его слова, его насмешки.Он должен ответить за смерть ее отца. Он жестоко и нагло обошелся с Женевьевой. Этот высокий, красивый, смеющийся мужчина заслужил того, чтобы быть сваренным в кипящем масле заживо. Он – властолюбивый, эгоистичный мятежник. И даже здесь, у нее в доме, сейчас ведет себя, как на войне, даже расстался со своим мечом, а на пояс прицепил длинный кинжал.Тристан де ла Тер улыбнулся Женевьеве через разделявшее их пространство. Невольно потупив взор, девушка направилась к нему. По пути она заметила, что Эдвина разговаривает с одним из молодых воинов-ланкастерцев, довольно симпатичным молодым человеком, если так можно сказать о враге, высоким, стройным, хорошо одетым, с приятной улыбкой. «Настолько приятной, что его будет трудно убить», – подумала удрученно Женевьева. Она быстро закрыла глаза и постаралась вспомнить отвратительного толстяка, который бы с радостью изнасиловал ее и, затем возможно, выпустил бы ей кишки, и который все еще нагло смеется за ее спиной. Как хорошо быть победителем!Она прервала сэра Гая в тот момент, когда он начал рассказывать, как лучше всего строить укрепления.– Если вы соблаговолите сесть за стол, лорды, то мы можем начать трапезу.Очень скоро все разместились вокруг стола. Женевьева сидела рядом с Тристаном. Ее люди сновали вокруг, разнося угощение. Мужчины с аппетитом принялись за еду. Женевьеве же кусок не лез в горло. Она только и могла, что поддержать беседу о том, когда лучше всего ловить угря, самую вкусную морскую рыбу. Граф де ла Тер, казалось, был погружен в свои мысли, но, тем не менее, Женевьева все время ощущала на себе его взгляд. Они сидели очень близко друг от друга. Так близко, что их колени соприкасались, и это заставляло девушку дрожать.Когда Тристан протягивал руку за каким-нибудь блюдом, она не могла оторвать взгляда от бугрящихся под его рубашкой мускулов, и это ее угнетало, окончательно лишая присутствия духа. Она видела, как бьется пульс у него на шее, видела его загорелые щеки, гладко выбритые, с выдающимися скулами. Женевьева снова вспомнила его прикосновение, хотя изо всех сил старалась забыть их встречу на утесе.Вспомнила… и поняла, что он знает, о чем она думает, и постаралась не зардеться, не выдать своего стыда… «Я совсем вышла из равновесия, – мрачно подумала Женевьева, – но этот человек по-прежнему остается спокойным и уверенным». Она надеялась на то, что сможет очаровать этого мужчину. Правда, когда он поцеловал ее тогда, то откровенно выразил свое разочарование.Тристан не пил так много вина, как бы она хотела, Он казался умеренным и в еде, и в питье.– Боров, – услышала Женевьева собственные слова, – получается лучше всего, когда его поджаривают над слабым огнем в течение нескольких часов… – она не договорила, ибо заметила, как его губы скривились в насмешке, а глаза снова словно пронзили ее насквозь.– Вы можете прекратить свою болтовню, леди Женевьева, – сказал Тристан, – когда же у вас будет что-нибудь по-настоящему интересное, то можете смело говорить об этом.Он отвернулся от нее и обратился к сэру Гэмфри:– Как много у вас крестьян, сэр, достаточно ли, чтобы обрабатывать землю? Сколько солдат?Сэр Гэмфри откашлялся и начал рассказывать о том, сколько у них арендаторов, домашней челяди, кузнецов, кожевников и других ремесленников. Де ла Тер внимательно слушал его. Он задавал разумные вопросы о качестве шерсти, поголовье крупного рогатого скота, количестве построек.Женевьева отпила эля и с ненавистью уставилась в свою тарелку, заваленную едой. Когда над ее ухом раздался голос Тристана, то он неожиданности она чуть не подскочила.– Это для вас совершенно неожиданный поворот, леди Женевьева?– О чем вы?– Несколько раз я предлагал вам гораздо лучшие условия сдачи, нежели те, которые вы приняли, – он приподнял руку и обвел глазами своих людей сидевших за столом. – Завтра я реквизирую ваши сокровища, проверю счета. Я займу этот замок и буду здесь жить. Вам ничего не останется, леди Женевьева. Если бы вы сдались несколько раньше, то вам не пришлось бы испытать этой боли и унижения, но вы предпочли сопротивляться до печального конца. Но вы, вероятно в силу своей природной щедрости, настаиваете на том, чтобы улечься со мной в постель, тогда как большинство титулованных женщин каждую ночь засыпают с молитвой на устах, уповая на то, что Бог убережет их от столь бесславной судьбы. Меня распирает любопытство, леди. Я бы хотел услышать объяснения.Женевьева изо всех сил старалась, не мигая, смотреть ему в глаза. Но, не выдержав его пронзительного взгляда, положила руки на колени и принялась внимательно их рассматривать, как будто видела впервые. Как будто сквозь пелену, Женевьева видела, как одна из собак поднялась со своей лежанки, у камина, и начала рыскать вокруг стола в поисках объедков.– Имея выбор между вами и другими вашими людьми, я из двух зол выбрала наименьшее, лорд Тристан. Ну, а что касается более легких условий сдачи, которые я не приняла раньше… – она пожала плечами, – я боролась столько, сколько могла. Прежде чем сдаться я взвесила все «за» и «против»… У меня не оставалось, никакой надежды, ибо вы сказали, что пощады не будет, и я подумала, что сейчас самое время.– Хорошо, – тихо сказал Тристан, – но не забыли ли вы вашего обещания?– Обещания? – пробормотала Женевьева в недоумении.– Не быть жертвой в моих руках, но оставаться чувственной и страстной, как невеста в первую брачную ночь.Она почувствовала, как у нее перехватило дыхание от его вкрадчивого голоса. Ее как будто захватил врасплох бурный сильный поток и она, не в силах справиться с течением, отдалась на волю волн и судьбы.Наконец, Женевьева осмелилась поднять на него взгляд и посмотреть прямо в его темные насмешливые глаза, и снова она почувствовала их притягательную силу.– Невесты не всегда бывают страстными, милорд.– Я имею в виду, любящую невесту, – сказал Тристан.Ее потрясла внезапная горечь, прозвучавшая в его голосе. И он отвернулся, как будто презирая ее, и начал с веселым смехом отпускать шутки в адрес своих людей.Женевьева была потрясена. Ладони ее увлажнились, и она попыталась вытереть их о подол своей юбки. «Что происходит с этим человеком? – подумала она с испугом. – Он выражает ей свое презрение и дает понять, что не верит ни единому слову». Но тут же начинает поддразнивать и смеяться над ней. Женевьева чувствовала, как у нее горит все огнем от одного его взгляда. Как будто он захватил ее врасплох, уличил в чем-то. «Совсем не обязательно понимать его, – напомнила она себе. – Нужно просто заманить его в ловушку».Обед был в самом разгаре, и голоса пирующих стали значительно громче, чем в начале. Эти люди слишком долго воевали, а вина на столе были слишком хороши и пища слишком вкусна. Они хрипло смеялись и отпускали непристойные шутки. Женевьева увидела Грисвальда и подняла руку, чтобы привлечь его внимание.– Многие кубки опустели, принеси еще вина, – сказала она, когда он подошел ближе. – Эти люди сегодня празднуют победу, – добавила Женевьева, зная, что за ней снова наблюдает Тристан. – Заодно позови-ка фокусника.Под пристальным взглядом де ла Тера она почувствовала, как ее щеки заливает румянец. Когда Грисвальд ушел, она обернулась к Тристану и встретилась с его взглядом.– Если за всем этим что-то кроется, леди, – сказал он негромко, – вы будете горько сожалеть о содеянном. Когда мне верно служат, я плачу сторицей. Когда же меня предают, я не прощаю и не забываю предательства. Никогда.Женевьева приподняла свой кубок и взглянула на Тристана поверх золоченного ободка, моля Господа, чтобы не выдать себя ни словом, ни жестом.– Что же может здесь крыться, милорд? Какой подвох? Вы – завоеватель, вы – лорд. Здесь все принадлежит вам и все в вашем распоряжении.– Похоже, вы слишком уж легко это принимаете, – сухо ответил Тристан. – Я не видел ни одного человека, попытавшегося хотя бы как-то защитить вашу честь, это несколько странно, не правда ли?Женевьева потупила взор и, взяв в руку искусно сделанную трехзубую вилку, еще одно напоминание о ее матери, начала ковыряться в своей тарелке, гоняя по краю ее кусочек жареной баранины.– Это совсем не так уж странно, милорд, – постаралась она ответить как можно небрежнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62