резервация, упадок духа, болезни. Виски сбрасывало людей в сточную канаву. Это же относилось и к белым людям, только вот у индейцев было больше причин начать пить.
Недавняя встреча индейцев из резерваций с представителями американского правительства, больше похожая на фарс, повергла Слоана в уныние; гнев, зарождающийся в его душе, разгорался с каждой минутой все сильнее и грозил в любой момент выйти из-под контроля. Постоянное напоминание себе о том, что хоть родные и послали его, поддерживая семейную традицию, учиться в Вест-Пойнт, решение служить в кавалерии исходило от него самого, не утешало. Четыре года прошло в бесконечных стычках с учителями, инструкторами, сокурсниками, и теперь его вынуждают отправиться уничтожать своих соплеменников. Все попытки противостоять наплыву белых на запад, помочь индейцам сиу сохранить хоть какое-то достоинство и добиться, чтобы с ними поступали по справедливости, оказались тщетными.
Если можно сравнить Слоана со свечой, горящей на ветру, то он таким и был: пламенем, горящим ярко, но неспособным осветить своим людям путь из-за порывов беспощадного урагана.
Приняв ванну и переодевшись, Слоан решил, что несколько глотков виски перед сном ему не помешают. Раз уж выпала возможность побыть одному, нужно постараться как следует отдохнуть и разобраться в себе, а еще набраться сил. Жесткий контроль над собой — вот что помогало ему уживаться в двух мирах одновременно и не идти при этом на сделки с совестью.
Пыль дорог была смыта, одеяние индейца заменено на цивильную одежду. Слоан пересек двор гостиницы и оказался в салуне «Десять пенни».
Джо, бармен, крепкий коротышка, тут же выставил перед посетителем бутылку самого лучшего виски, доставленного из Теннесси. Слоан, поморщившись, опрокинул в себя первую порцию обжигающего напитка. За первой последовала вторая, ее он принялся потягивать неспешно.
Наступил вечер, темнота спускалась на город. Через несколько часов, подумал он, здесь будет не пробиться, бар заполнят шахтеры, оказавшиеся проездом в этих краях путешественники и безработные, слоняющиеся без дела в ожидании лучших времен. Сейчас же единственными, кроме него, посетителями были два пожилых золотоискателя, которые отчаянно резались друг с другом в карты.
Слоан наливал себе уже третью порцию виски, когда за его спиной появилась хозяйка заведения Лорали вместе с Джеком Клитом по прозвищу Деревянная Нога.
— Выглядишь ты неважно, голубок, — мягко проговорила она.
Слоан обернулся и, окинув ее взглядом с головы до ног, криво усмехнулся. Лорали была женщиной привлекательной, немолода, под пятьдесят, но чувственна и желанна не менее, чем иные из ее молоденьких девушек. В белокурых волосах серебрились седые пряди, но в остальном время словно и не коснулось ее, по-прежнему хороша — мягкие, янтарного цвета глаза, точеное лицо. Тонюсенькая талия и более чем полная грудь. Всегда мила и доброжелательна. Трезвая практичность деловой женщины удивительным образом сочеталась в ней с добротой и мягкостью. Эта женщина, вне всякого сомнения, располагала к себе.
— Неважно выглядишь, да еще и зол, как шершень, — продолжала она.
Слоан улыбнулся, поднял бокал, приветствуя хозяйку, а после, когда Джо поставил для нее бокал, налил ей виски.
— Просто устал, Лорали, — сказал он.
Во взгляде женщины промелькнуло сострадание.
— Хотела бы утешить тебя, да не могу. Ты же знаешь, я взяла себе за правило не спать с клиентами, хотя от одной твоей улыбки, когда соблаговолишь одарить ею, кругом идет голова.
Слоан рассмеялся:
— Спасибо. Звучит как комплимент.
— Это и есть комплимент.
— Большинству женщин индейцы не по душе.
— Что верно, то верно.
Он вскинул брови, удивившись столь открытому признанию. Надо было сказать Лорали, что мир — отвратительная штука и становится еще хуже, если, упаси Господи, влюбишься. Он был влюблен однажды. Всего один раз. Она ответила ему взаимностью, клянясь в вечной преданности.
Но затем вмешался ее отец. Принялся стращать, мол, неизвестно, когда и как проявит себя кровь краснокожего, когда дикарь одержит в нем верх над благородным аристократом, коим он являлся по материнской линии. Отец девушки нашел ей жениха — белого юношу из Небраски, которому судьбой было уготовано пойти по стопам отца и — прямиком в конгресс США. В том, что мальчик пойдет далеко, никто не сомневался. Бесконечная преданность уступила место безмерному честолюбию.
Самым неприятным в этой истории было то, что бывшую сердечную привязанность Слоану приходилось видеть довольно часто. Жестокая жизнь преподносила свои шутки. Ее конгрессмен растолстел, растерял почти все свои волосы и половину зубов. Что до политической карьеры мужа и радостей, связанных с этим, она получила сполна, а вот дома… увы. Каждый раз, когда их пути пересекались, она всячески старалась возобновить прежние отношения. Возможно, ей и в голову не приходило, какую боль она причинила Слоану когда-то. Правда, сейчас это уже не имело никакого значения. От удовольствия общаться с женщинами он не отказался, просто перестал доверять им.
— Хочешь излить душу? — предложила Лорали.
Улыбка, не сходившая с губ Слоана, стала еще шире. Он покачал головой:
— Лорали, я чувствую себя словно тигр, загнанный в клетку. Собеседника, даже мало-мальски сносного, из меня не получится.
— А у нас пополнение. Только что с востока. Красотка, каких поискать. Уверена, именно то, что тебе сейчас нужно. С минуту Слоан обдумывал предложение. Отчего-то вспомнился Ястреб и его жена. Они постоянно были друг с другом на ножах — что ж, вполне естественно. Слоан прекрасно знал, каким образом Ястреб обзавелся женой, догадывался, что испытывала Скайлар. И все же Слоан завидовал им. Между ними воздух был словно наэлектризован, а вспыхивавшие искры рождали чудотворное тепло. Скайлар была женщиной необыкновенной.
Шлюха сейчас? Слоан понял, что ни малейшего желания общаться с особой подобного рода, какой бы красоткой и профессионалкой та ни была, он не испытывает.
— Лорали, — сказал он и, потянувшись, поцеловал женщину в лоб. — Только не сегодня. Я собираюсь взять свое виски, запереться в номере и напиться до блаженного бесчувствия.
— Слоан, поверь, ты будешь удивлен…
— Лорали!
— Сегодня все за мой счет. Ты человек хороший.
— А еще вымотанный и злой. Подыщи для девушки клиента посимпатичнее, чем я, Лорали!
Слоан сгреб бутылку, швырнул на стойку бара горсть монет и вышел.
Он пересек небольшой дворик, отделяющий салун от благопристойного заведения Смит-Соме. Устремил взгляд в темный бархат ночного неба. Поспать — вот что ему сейчас надо.
Никого, кто бы последовал за ним, воспользовавшись дверью черного хода, Слоан не заметил. Он поднялся по лестнице в свой номер, закрыл дверь и устало прислонился к ней. А здесь недурно. Большой камин, в котором весело потрескивали поленья. Уютные кресла у огня. Письменный стол с одной стороны, туалетный столик — с другой. Огромная кровать. Привезти все это великолепие с восточного побережья, должно быть, обошлось в копеечку.
Слоан взглянул на бутылку виски. Половины как не бывало, а растревоженные нервы, острые, точно битое стекло, успокоить так и не удалось. Когда в бутылке останется на самом донышке, придет спасительный сон.
Устроившись в одном из кресел у огня с пузатым бокалом, предназначенным для бренди, но в котором сейчас золотилось виски, Слоан хмуро смотрел на огонь. Прежде чем сделать очередной глоток, он долго раскачивал бокал, наблюдая за тем, как янтарная жидкость лижет хрусталь.
— За злодейку жизнь! — громко проговорил он, поднимая бокал и любуясь через призму прозрачного напитка красноватым пламенем. Золото и янтарь. Острые углы, похоже, начали сглаживаться.
Да что он в самом деле себе такое вообразил? Будто способен горы свернуть? Он, наполовину индеец, живущий в такое сложное время! Реального перемирия стороны никогда не достигнут, но даже если сумеют, разве будет оно иметь какое-то значение? Индейцев все равно не прекратят оттеснять все дальше и дальше на запад.
Слоан потер лоб. Только сумасшедшему могло прийти в голову, что он сможет принести пользу своему народу, если поступит на службу в армию белых, где допускалось убийство даже малолетних детей, — зло якобы надо искоренять в самом зародыше, а все индейцы — дикари.
Он был полностью поглощен своими раздумьями, когда дверь номера неожиданно распахнулась и закрылась снова. Рука его инстинктивно потянулась к «кольту», на всякий случай выложенному на столик у кресла. Слоан, нахмурившись, наблюдал за незваной гостьей.
Тяжелые парчовые портьеры на окнах плотно задернуты. Комната освещалась лишь светом поленьев, горящих в камине, теплым оранжевым сиянием, пускающим гулять повсюду причудливые тени. Неровный свет и полумрак только усиливали поразительную красоту женщины, зашедшей в его номер.
Ну ладно, сказал он себе, напился, и довольно изрядно. Может, она и не красавица вовсе. Очертания ее фигуры были нечетки, размыты, как и проблемы, терзавшие его душу.
Выпрямилась, вся напряжена, стоит, точно приклеилась к двери. Глаза прикрыты, чутко вслушивается, что происходит в холле. Роскошные волосы женщины тугими завитками падали до талии, темные, блестящие, огонь камина добавлял им красноватого золота. Правильный овал белого лица, высокие скулы, безупречная кожа, четко очерченные полные губы, изящный изгиб тонких бровей. Изумительная, царственная красота.
Ресницы внезапно взлетели вверх. Слоан услышал доносящиеся из холла голоса. Они-то, вероятнее всего, и встревожили молодую женщину. Слоан решил, что это и есть та самая только что прибывшая к Лорали с востока красотка. Должно быть, в гостиницу она отправилась сегодня в первый раз. Для нее здесь все необычно, вот и постояльцы смутили своим появлением.
Однако Слоан не мог припомнить, чтобы девочки являлись к клиенту подобным образом.
Даже шлюхи обычно одевались, когда переходили из одного заведения в другое.
На девушке же был белый халат, изысканный, украшенный простыми белыми кружевами по краю ворота и на манжетах, создавая впечатление девической чистоты. Небрежно перевязанный поясом, полураспахнутый, он позволял видеть белые чулки, панталоны и корсет — сплошь кружево и голубые ленты.
Сложена она была изумительно, такой роскошной фигуры Слоан еще не видел: стройная, с пышной грудью и округлыми, соблазнительными бедрами. Может, выпил он и многовато, но девушка действительно была потрясающе хороша. Слоан поднялся. Он сказал Лорали, чтобы не присылала к нему свое новое сокровище. Однако та, рассудив, что ей одной известно, как улучшить его настроение, сделала по-своему.
Слоан открыл было рот, чтобы как можно резче велеть девице уйти, но, к немалому своему изумлению, обнаружил, что слова застыли на губах. Пусть он пьян, но к такой красотке разве что мертвец останется равнодушен.
Она смотрела на него так, словно только сейчас заметила, что в комнате кто-то есть. Взгляд странный. Какой-то испуганный. Интересно, потрудилась ли Лорали предупредить свою новую подопечную, что он наполовину индеец? Хотя любая профессионалка должна была бы понимать, что раз приехала на запад, то среди клиентов неизбежно окажутся мужчины со смешанной кровью. Ее взгляд упал с лица Слоана на раскрытый ворот его белой рубашки и вниз, на черные сапоги.
Он почувствовал, как все его существо окутывает странная теплота. Желание. Откровенное. Вот так, все очень просто, усмехнулся он про себя. Девица, надо отдать должное, весьма и весьма. Состояние себе сколотит — это уж точно. Ей и делать ничего не придется, мужчине довольно будет лишь взглянуть. Большинство шахтеров, изголодавшихся по женскому обществу, взорвутся прежде, чем успеют даже прикоснуться к ней.
— Заходи, — сказал наконец Слоан. Что такое? Отчего вдруг голос стал хриплым? А что, если кто-нибудь ворвется сейчас и начнет грабить? Успеет ли он схватить «кольт», сможет ли прицелиться?
Он усмехнулся собственным мыслям. Хотел ведь, чтобы мир с его проблемами скрылся в сизоватой дымке. Вот и получил. А девушка? Тоже нереальная? Чтобы выяснить, надо подойти поближе.
— Что? — прошептала она. Рука нащупала ручку двери.
— Заходи, — повторил он.
Она по-прежнему непонимающе пялилась на него.
Слоан пожал плечами и глотнул виски. О чем она только думает? Это же Голд-Таун. Он знал, что даже тут встречаются застенчивые люди, но вот застенчивые шлюхи ему никогда не попадались. Возиться с жеманницами усталым шахтерам не всегда охота. Дело должно делаться быстро, без всяких там охов и вздохов.
— Сказать по правде, я не хотел, чтобы ты приходила, но ты уже здесь. Так что либо возвращайся назад, либо заходи в комнату, и хватит липнуть к двери.
— Я…
Три широких шага, и Слоан оказался рядом.
— Если нет желания находиться здесь — выметайся! Либо пройди в комнату и оставь наконец эту чертову дверь в покое!
Вид у нее был такой, что сейчас сорвется и убежит. Слоан слышал, что возбужденные голоса в холле все еще продолжали гудеть.
— Ну так что? — решительно потребовал он.
— Прямо сейчас? — Мысль, похоже, ужаснула ее. Возможно, испугалась, что Лорали будет в ярости, если она провалит первое же свое задание.
В любом случае Слоан был не в настроении играть в эти игры.
— Да, сейчас! Черт возьми, сказал же, что не желаю видеть тебя. Но ты явилась. Не нравится — убирайся! Понятно?
— Я…
— Просто убирайся, и все!
— Нет! — Она яростно замотала головой.
Слоан схватил ее за руку, не обращая внимания на тоненький вскрик, и толкнул внутрь. С грохотом защелкнул щеколду, развернулся к девушке и уперся кулаками в бедра.
— Не паникуй! Никто сюда не зайдет.
— Никто не зайдет, — тихо повторила она.
— Разумеется, никто.
Слоан пытался не показать своего возмущения. Но — черт возьми! — девица ведет себя крайне странно, да и Лорали он говорил, что сегодня не в духе.
Девушка все так же смотрела на него не отрываясь. В пристальном взгляде было что-то раздражающее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49