То, что закончилась война с Англией, он рассматривал как удачу для Америки.
Кенна вежливо слушала и поддакивала. Не стоит говорить, решила она, что если Наполеон сейчас одержит победу, то это станет барьером для торговли. Джонсон повел ее на камбуз, где готовили ужин. Помощник кока, увидев их, оторвался от нарезки лука для тушеного мяса и широко улыбнулся. Слезы от лука застилали его глаза, и он в замешательстве опустил нож прямо на свой палец. Кок тут же обрушился на него с ругательствами, и Кенна поторопилась уйти.
— Почему здесь палуба покрашена красным? — спросила она, когда Джонсон показал ей орудия, которыми был оснащен корабль.
Капитан рассказал Кенне, что пушки снимут в Бостоне — необходимость в них исчезла после окончания войны, — и, откашлявшись, объяснил:
— Это помогает во время сражения, миссис Каннинг. Люди не замечают, что вокруг много крови. — Когда он увидел, что Кенна слегка побледнела, он быстро повел ее на верхнюю палубу.
Она выпила немного чая в каюте капитана, а потом вернулась на палубу, разговаривая с ним и расспрашивая о его приключениях на море. Они обошли также всю верхнюю палубу, и лишь тогда Джонсон наконец разрешил Рису спуститься с мачт. У Кенны перехватило дыхание, когда она смотрела, как Рис спускается. Стоя позади нее, капитан широко ухмылялся.
— Вы можете успокоиться, миссис Каннинг, — сказал он, когда Рис коснулся ногой палубы. — Как вы могли заметить, он справился со всем, как будто всю жизнь был матросом.
И это правда, подумала Кенна, снова залюбовавшись силой и грацией Риса.
— Тебе понравилась экскурсия? — спросил Рис, не подозревая, о чем думает Кенна.
— Разве ты должен был туда залезать? — спросила она в ответ, когда капитан Джонсон отошел.
Рис шутливо поднял руки, как бы защищаясь. Почти сразу же он понял, что допустил промах, показав таким образом мозоли и раны на ладонях.
Соленый бриз взлохматил волосы Кенны, а она, подавшись вперед, взяла Риса за запястья и со строгим видом, какой когда-то принимала ее гувернантка, осмотрела его руки. Вид сочащейся крови шокировал Кенну.
— Твои красивые руки, Рис, — сказала она, вздыхая. — Как ты мог?
Рис открыл рот, чтобы ответить, и… закрыл его. Он посмотрел в удивлении на свои руки, не понимая, что она могла в них увидеть такого красивого.
— Надо было выполнить работу, — смущенно оправдывался он.
— Но ты уже все сделал, да? Пошли со мной, я должна их перевязать. У тебя будут ужасные волдыри.
Рис слегка покраснел, заметив, что некоторые моряки подталкивают друг друга локтями, бессовестно подслушивая их. Потом он увидел, как они недоуменно разглядывают свои руки и задумчиво смотрят на его жену.
— Давай спустимся в каюту, пока еще не все на тебя уставились, — нетерпеливо сказал он.
— Не говори со мной таким тоном, Рис Каннинг, — перебила Кенна, но в ее словах не было раздражения.
Кенна повела Риса в судовой лазарет, где нашла бинты и спирт. Она промыла его ладони и, сжав зубы, вылила спирт на открытые раны.
— Вижу, что экскурсия была полезной, — насмешливо протянул Рис, пока она занималась лечением. — Ты уже знаешь, где что находится.
— Это было очень поучительно. Ты знаешь, что здесь есть красная палуба, где стоят пушки?
— Да.
— А тебе известно, почему она красная?
— Да.
— О Рис. Война — это ужасно. Как ты смог столько лет воевать в Португалии и Испании?
— Я был нужен там.
Это простое объяснение только разбередило душу. Кенна вспомнила жестокие слова, которые говорила ему в Даннелли, обвиняя его в тщеславии и, что гораздо хуже, называя предателем. Она подняла его забинтованные руки и нежно поцеловала каждую ладонь. Рис почувствовал себя так, как если бы она коснулась его души.
— Кенна…
Она покачала головой, прося его ничего не говорить. Слишком быстро все меняется, она еще не разобралась в своих чувствах.
— Ты пообедаешь со мной?
Рис поднял руки и, пошевелив свободными кончиками пальцев, ответил:
— Буду вынужден. Мне стыдно просить кого-нибудь покормить меня.
Но на самом деле Рис довольно хорошо управлялся с ложкой. Кенна была рада этому. Кормить Риса было бы слишком… интимно, а она еще не готова к этому. Он, похоже, чувствовал, что ей неловко сидеть прямо напротив него, и поэтому после нескольких кусочков тушеного мяса сказал, что хочет пересесть. Он перешел на ее сторону стола и положил ноги на другой стул.
— Ты знаешь, — призналась она, — я до сегодняшнего утра не понимала, что мы плывем в Соединенные Штаты. — Она показала на скамейку под окном: — Я сидела там и наблюдала за солнцем, как оно встает, и внезапно догадалась, куда мы движемся.
— И что ты подумала?
Она отломила ломоть хлеба от буханки, которая лежала между ними, и предложила ему часть.
— Мне кажется, что я ничего не думала. Я была смущена, немножко испугалась и, может быть, разозлилась на тебя.
Он кивнул:
— А сейчас?
Она макнула хлеб в подливку.
— Я ошеломлена.
Рис предпочел бы, чтобы она лукавила.
— Это можно понять.
— Как долго мы пробудем в Бостоне?
От удивления он чуть не проглотил ложку. Разве она не знает? Рис хотел было скрыть правду, но потом решил не обманывать.
— Всю оставшуюся жизнь, полагаю. — Ложка Кенны стукнула о край тарелки.
— Ты не говорил об этом, — прошептала она.
— Сейчас я руковожу судоходной компанией, Кенна. Судьба многих людей зависит от меня. Я должен жить в Бостоне.
— А я? Ты, в конце концов, американец. Мой же дом в Англии!
Возможно, были более тактичные способы сообщить это, но Рис хотел покончить со всем одним махом.
— Твой дом отныне со мной. Ты моя жена, Кенна.
— Перестань притворяться, Рис. Чтобы спасти мою репутацию, ты можешь кому угодно говорить, что мы женаты, но со мной эти шутки не пройдут.
Рис тут же потерял аппетит и отодвинул тарелку с мясом.
— Это не притворство, — спокойно сказал он, следя за ее реакцией. — Мы на самом деле женаты. Ты не помнишь?
— Если бы я помнила, то не говорила бы такие глупые вещи, правда? — Она вытерла губы салфеткой и отбросила ее на стол.
— У меня есть документы.
Она еще больше удивила его, сказав:
— Мне не нужны доказательства, Рис. Я верю тебе. Просто не знаю, как позволила всему этому случиться.
— У тебя были причины, — проговорил Рис. — Ты выкинула их сегодня утром за борт.
— Понимаю. — Она задумалась и посмотрела на свое платье. — Я его надевала, когда мы венчались?
— Да.
— Сегодня утром… оно показалось мне знакомым, — медленно сказала она. — А я хотела выходить за тебя замуж?
Это был странный вопрос, но Рис честно ответил на него:
— Ты хотела свое лекарство, как ты называла это ужасное снадобье, и была готова на все. Ты предложила свое тело. Я предпочел брак.
— И я согласилась?
— Без раздумий.
— Ты использовал мою болезнь, чтобы получить то, что хотел.
— Да.
Кенна изучала лицо Риса.
— Зачем ты пошел на это? Уже знал, что я ношу твоего ребенка?
Рис слегка побледнел:
— Нет, Я не знал.
— Тогда почему?
— Потому, что это, похоже, лучший способ защитить тебя, — сказал он после недолгой паузы. Рис не мог полностью раскрыться перед Кенной. — Когда я нашел тебя у Полли, все в Даннелли уже оплакали твою смерть. Вернуться назад означало бы вернуться ко всем этим «несчастным случаям». Я должен был ехать в Америку, и меня внезапно осенило, что тебе безопаснее отправиться со мной.
Кенна почувствовала тяжесть в груди. Рис часто говорит о ее безопасности, но никогда о любви. Как и предполагала Викторина, ради нее он жертвует своим собственным счастьем. Внезапно перед глазами Кенны возник образ женщины — невысокой, с платиновыми локонами и роскошными женскими формами. Ей смутно вспомнилось, как Рис держал эту женщину в объятиях, целуя со всей страстью. Их расставание было очень печальным. Неужели Рис любит именно ту женщину?
Кенне захотелось побыть одной. Она не могла смириться с браком, основанным на благотворительности.
— Давай поговорим об этом в другой раз, — предложила она. — Сейчас у меня как-то все спуталось в голове.
Рис был согласен, но его совсем не обрадовала замкнутость Кенны. Он встал и положил руки на спинку стула.
— До того как я уйду, Кенна, я должен еще кое-что сказать тебе.
Она подняла к нему лицо:
— Я слушаю. — «Чего же больше?»
— Развода не будет. — Она не успела что-либо ответить, как Рис вышел из каюты.
Как ему удалось прочитать ее мысли и дать столь жесткий ответ? Разве у них может быть спокойная семейная жизнь? Какой же это брак по расчету, если ни один из них на это не рассчитывал? Кенна уныло решила, что принесла в их брак только проблемы. Она посмотрела на руки. Рис даже не надел ей обручальное кольцо. Если она приняла его предложение в наркотическом забытьи, то он наверняка сделал его, будучи вдребезги пьян.
За ужином оба по большей части молчали. Никто даже не упомянул последний разговор. Кенна никогда не чувствовала себя такой несчастной, а Рис, видя ее подавленное состояние, решил перевести разговор на другое.
— Вижу, что ты нашла ткань и журнал мод, — сказал он, кивком указывая на кровать. Рядом с отрезом бледно-желтого муслина лежали ножницы, иголки, булавки и нитки.
— Да. Ты очень добр, что подумал обо мне.
Ее формальная вежливость встревожила Риса, но он тут же обругал себя за то, что придирается к каждому ее слову. Простого «спасибо» было бы вполне достаточно. А по ее словам выходило, что Кенну удивила его забота.
— Ткань чудная, — добавила она через секунду, когда он промолчал.
— Я рад, что тебе понравилось. Модистки были уверены, что ткань придется тебе по вкусу.
Кенна почувствовала разочарование. Она надеялась, что он сам выбрал ткани. Какая она наивная! Она очнулась от своих мыслей только тогда, когда стул Риса скрипнул по полу.
— Я собираюсь найти капитана Джонсона, — сказал он. — Есть несколько вещей, на которые ему надо обратить внимание.
Кенна кивнула, проглотив вопросы, готовые слететь с языка. Неужели он снова собирается работать? Может ли она пойти с ним на палубу? Зачем он ищет капитана? О каких вещах он говорит? Может ли она помочь? И вообще когда она приспособится к его жизни?
После того как помощник кока убрал остатки обеда, Кенна разложила на столе муслин и начала кроить по выкройке. Так работала она часа два, пока одиночество не стало невыносимым. Кенна накинула плащ и поднялась на палубу.
Ясная ночь оказалась холоднее, чем показалась в первую секунду, но она решила остаться на палубе, даже если посинеют пальцы и нос. Кенна огляделась, ища Риса, и, не увидев его, собралась погулять одна. Прошло немного времени, и вот уже с двух сторон ее сопровождала личная гвардия, а еще несколько матросов следовали на приличной дистанции сзади. Ее «свита» была безукоризненно почтительна, и Кенна поняла, что они просто жаждут услышать женский голос и разделить с ней компанию. Она весело болтала, забыв о неприятных мыслях, а они разрешили ей подержать штурвал корабля и поддразнивали ее, с серьезным видом предлагая вести судно в кишащих айсбергами водах Северной Атлантики. Она расспрашивала матросов об их семьях, о жизни в Бостоне и внимательно выслушивала ответы. Не желая того, Кенна невольно покорила их своим неподдельным интересом к жизни в Америке. Когда она в конце концов сказала, что хочет вернуться в каюту, их вытянувшиеся лица яснее ясного выражали сожаление.
Моряки, считавшие своим долгом попрощаться с ней, оккупировали лестницу рядом с их каютой, и Кенне пришлось очень быстро проскользнуть за дверь, чтобы не приглашать их всех на чай.
— Вижу, что у вас закончился прием, — сухо сказал Рис. Его задела мечтательная улыбка на ее лице.
Кенна вздрогнула от неожиданности, так как думала, что одна в каюте. Рис сидел в небольшой бронзовой ванне рядом с печью. Откинувшись назад, он разглядывал ее из-под длинных ресниц. В его позе чувствовалась какая-то настороженность, которая заставила Кенну подойти к ванне, чтобы предложить ему помощь. Она сняла плащ и повесила его на спинку стула, затем опустилась на колени рядом с ванной.
— Я потру тебе спину, — предложила Кенна и потянулась за мочалкой.
Рис забеспокоился. Сможет ли он контролировать себя, если она коснется его? И сдержится ли вообще, даже если она не сделает этого? Он протянул ей мочалку и сел, наклонившись вперед, чтобы ей было удобнее мыть ему спину.
Кенна пододвинулась к краю ванны, избегая взгляда Риса, и взяла мочалку. Она окунула ее в воду, потом выжала воду на его плечи, наблюдая, как теплые ручейки сбегают по широкой спине.
— Я вовсе не устраивала приема, ты знаешь, — возразила она, проводя мочалкой по шее. — Я вышла на палубу, чтобы найти тебя.
— Я был в каюте у капитана.
— Мне это пришло в голову не сразу. Матросы… они были очень добры. Разве неприлично разговаривать с ними?
Ее плавные движения мочалкой казались ему сладостной пыткой. Рис закрыл глаза.
— Это вовсе не плохо. — Кенна перевела дыхание.
— Хорошо. Я думала, что ты злишься.
Скорее разъярен, как сто чертей, подумал он. Неужели она не видит?
— Нет, не злюсь. Просто я не буду оставлять тебя одну так надолго.
— Все в порядке, — солгала она, не желая стать ему обузой. — Я понимаю, что у тебя много своих дел.
С чего это она так любезна? Он был страшно раздражен и мог сорваться в любой момент.
— Дай мне мочалку, — грубовато оборвал он. — Обойдусь своими силами.
Кенна постаралась не показать обиды. Что она сделала неправильно? Она отдала Рису мочалку и отошла от ванны. Непроизвольно она попыталась схватить прядь волос и взять в рот, как делала это в детстве, когда волновалась или была расстроена. Подстриженные волосы не накручивались на палец, и она сокрушенно вздохнула.
— Они отрастут, — сказал Рис.
— Конечно. — Кенна бессильно опустила руки. — Меня беспокоит больше не длина, а цвет. Мейсон приказал Свиту обрезать их, а красила миссис Миллер. Я не могла помешать им.
— Конечно, не могла, — согласился он. — Но ты мужественно вызвала огонь на себя.
Кенна слабо улыбнулась:
— Надеюсь. Я боролась как могла. Хочется думать, что они не осилили бы меня без помощи своего зелья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50