Любовь могла быть нежной и колючей. Жестокой и доброй Она основывалась на доверии — но прощала предательство. Для любви недостаточно было взаимного влечения, она требовала союза душ и умов.Когда-то Элизабет Пенроуз познала все это. Не просто флирт, увлечение или страсть. Она любила и была любима И знала, что второго раза не будет.Она просто не допустит ничего подобного.И этот поцелуй, пусть даже чувственный и страстный, не имеет никакого отношения к любви. Именно отсутствие этой важнейшей составляющей и сделало его возможным.Они неохотно оторвались друг от друга, и граф окинул ее оценивающим взглядом. Элизабет не пыталась изобразить смущение или осыпать его незаслуженными упреками. Когда его затянутая в перчатку рука легла на ее щеку, она не стала противиться. Он погладил пальцем ее нижнюю губу, коснувшись влажной внутренней поверхности, и Элизабет ощутила вкус кожи и соли — и жизненной силы, присущей этому мужчине.Его глаза, пристально вглядывавшиеся в нее, напоминали темные зеркала. В них не было ни улыбки, ни насмешки, ни осуждения. Страсть угасла, уступив место расчетливой задумчивости. Нортхэм дышал ровно, взгляд его был ясен, на лицо вернулись обычные краски. На его гладком лбу не было ни единой морщинки. В плотно сжатых губах не ощущалось ни малейшего напряжения, ни один мускул не трепетал на щеке.Наконец его рука упала, но ощущение прикосновения осталось. Элизабет чувствовала его даже после того, как ладонь Норта, скользнув вниз по ее руке, легла ей на талию. Вытащив из-за спины ее шляпку, он надел ее ей на голову. И только тогда Элизабет смогла отвести взгляд. Словно возвращение шляпки перечеркнуло последние мгновения и вернуло их обоих к тому моменту, когда благие намерения еще что-то значили и события могли принять другой оборот.Он молча пересадил Элизабет на ее жеребца. Она помедлила, давая Бекету время приноровиться к ее весу. Затем дернула поводья, чтобы отвлечь своего коня от кобылы графа, и направила его к видневшейся впереди опушке Спустя мгновение Нортхэм последовал за ней.Выбравшись из леса, они увидели вдалеке охотников которые, разбившись на небольшие группы, возвращались в поместье. Только сейчас Элизабет поняла, наколько они удалились от всей компании, и ощутила легкую панику.Нортхэм, проследив за направлением ее взгляда, не остался равнодушным к ее страхам. Подъехав ближе, он придержал ее коня и показал на перелесок, из которого они только что выехали.— Похоже, легкая кавалерия уже на подходе, — сухо проговорил он.Оглянувшись, Элизабет увидела, что ветви деревьев содрогаются, и услышала топот копыт. Но только когда из леса на полном скаку вылетели Саутертон и Истлин, она поняла, что он имел в виду. Впрочем, она не сомневалась, что его приятели примчались вовсе не для того, чтобы спасти ее репутацию.— По-моему, они спешат к вам на выручку, милорд.— Он бросил на нее загадочный взгляд.— Сомневаюсь, что такое могло бы прийти им в голову.Саутертон первым добрался до Элизабет, по крайней мере он пытался в этом всех убедить.— Ты должен мне шиллинг, — заявил он Истлину.— Ха! Я чуть не свернул себе шею, оглядываясь на тебя.— В таком случае, — заметил Саут, — я с удовольствием сверну ее тебе до конца.Истлин взглянул на Элизабет:— Миледи, вы не могли бы разрешить наш спор?Боковым зрением Элизабет уловила неясное движение. Это Нортхэм заставил свою лошадь чуть попятиться и теперь, стоя за спинами приятелей, качал головой, предостерегая ее от принятия какого-либо решения.Саутертон легко догадался о причине ее колебаний:— Не обращайте внимания на Норта. Может, он и мнит себя Соломоном, но абсолютно не способен высказать разумное суждение ни по какому вопросу. Мы с Саутом готовы принять ваш приговор, тем более что моя победа очевидна.Элизабет прижала ладонь к губам, сдерживая приступ истерического смеха. Она никак не могла уразуметь, что заставляет валять дурака этих весьма неглупых мужчин. К тому же Нортхэм не производил впечатления человека, который стал бы терпеть насмешки. Овладев собой, она уточнила:— Вы сказали, ставка — шиллинг?— Верно, — кивнул Саутертон. — Полагаю, вы видели…Он осекся на полуслове и, склонив голову набок, насторожился. Истлин тоже напрягся. Взгляд Нортхэма метнулся к кромке леса, и Элизабет поняла, что все они ожидают появления чего-то… или кого-то. Не успела она прийти к какому-либо заключению, как небольшая кавалькада, состоявшая из барона Баттенберна, лорда Аллена и мистера Радерфорда, выехала из-за деревьев.Элизабет удивилась:— Странно, что они выбрали этот путь.— Почему же? Мы ведь тоже воспользовались им, — пожал плечами Нортхэм.Элизабет задумчиво нахмурилась. Ей показалось, что замечание графа означало нечто большее, чем просто констатацию факта, словно появление на сцене других участников охоты не было банальной случайностью. Придерживая заволновавшегося Бекета, она наблюдала за бароном и его спутниками. Внезапно по непонятной причине Баттенберн круто повернул коня и поскакал к конюшне. Остальные повторили его маневр, хотя и с меньшим мастерством, чем барон.— Кажется, они играют в игру под названием «следуй за лидером», — протянула задумчиво Элизабет.Ни Нортхэм, ни его приятели не стали оспаривать ее мнение. В определенном смысле Элизабет Пенроуз была права, хотя даже и не подозревала, что лидер — это она сама.— Пора возвращаться, — сказал Нортхэм, разворачивая свою кобылу, — если мы не хотим оказаться последними.— Пусть сначала отдаст мой шиллинг, — возразил Саут, кивая на Иста.Прежде чем маркиз успел ответить, Элизабет подняла руку:— Позвольте мне решить этот спор, как вы и просили. Я объявляю, что победила дружба, и по возвращении вручу каждому из вас по шиллингу. — Заметив хитрые взгляды, которыми обменялись спорщики, чрезвычайно довольные ее решением, она расхохоталась. — Похоже, вы не в первый раз пользуетесь этим приемом, чтобы облегчить карманы доверчивых женщин? Как вам не стыдно!Саутертон добродушно кивнул:— Вы нас разоблачили, леди Элизабет. Мы законченные мошенники, и хорошо, что вы поняли это сразу.— Весь фокус в том, — добавил Нортхэм, криво улыбнувшись, — чтобы не обращать на них внимания.— А как насчет вас? — поинтересовалась Элизабет. — Разве вы не один из них?— Безусловно. С той лишь разницей, что меня нельзя игнорировать.Элизабет слегка приподняла изогнутую бровь, задаваясь вопросом, как вообще она могла оказаться в этой легкомысленной компании. Похоже, согласившись, пусть неохотно, терпеть одного из приятелей, она обеспечила себе общество всех остальных. Оставалось только радоваться, что Марчмену пришлось уехать. Элизабет не была уверена, что смогла бы справиться со всей четверкой.Она демонстративно отвернулась от Норта и услышала за спиной его приглушенный смешок:— До меня дошли слухи, лорд Саутертон, что у вас пропала табакерка. Леди Баттенберн ужасно расстроилась, когда ей сказали, что ее, похоже, украли.Саутертон небрежно отмахнулся:— Я никогда не говорил ничего подобного. Мне это даже не приходило в голову. Надеюсь, вы постараетесь успокоить леди Баттенберн на сей счет?— Скорее всего он сам ее куда-то сунул, — вставил Истлин. — Рано или поздно она найдется.— Потому я и поставил баронессу в известность. Чтобы табакерку переслали мне, если она обнаружится после моего отъезда.— Разумеется, — согласилась Элизабет. — Насколько я понимаю, у вас с ней связаны приятные воспоминания?Саутертон кивнул:— Она принадлежала еще моему деду.— Тогда не представляю, что можно сделать, чтобы успокоить Луизу, кроме как найти табакерку. Дайте нам знать, если она найдется, хорошо?— Конечно.Истлин снял цилиндр и пригладил каштановые волосы.— Я как-то не подумал о возможности кражи, — задумчиво произнес он. — Хотя можно понять, почему эта мысль посетила леди Баттенберн. Не исключено, что вор, которого в газетах именуют Джентльменом, мог затесаться в нашу среду. Учитывая, что лондонский свет покинул столицу, он мог отправиться следом за ним в поисках наживы.Саутертон поднял брови.— Вор Джентльмен? Над этим стоит подумать. Ему приписывают кражу бриллиантовой броши леди Карвер на балу у Уинтропов прошлой зимой. Кажется, она была приколота к ее платью в тот вечер. — Из уважения к Элизабет виконт не позволил себе ухмыльнуться и постарался не встречаться взглядом с приятелями. Всем было хорошо известно, что леди Карвер обладала столь величественным бюстом, что вор мог скрываться под его прикрытием весь вечер, не рискуя быть обнаруженным. Убедившись, что приступ неуместного веселья прошел, Саут взглянул на Элизабет и увидел, что она встревожена. — Не стоит беспокоиться понапрасну, — проговорил он. — Табакерка найдется. Маловероятно, что этот вор Джентльмен находится среди гостей леди Баттенберн.— Надеюсь, вы правы, — вымолвила Элизабет.Нортхэм счел нужным пояснить:— Леди Элизабет занималась приглашениями и наверняка считает себя ответственной за то, что в число гостей попал вор — если, конечно, это подтвердится. Впрочем, лично мне идея, что это дело рук Джентльмена, кажется надуманной. Есть куда более вероятные подозреваемые.Элизабет вскипела:— Если вы намекаете на слуг, милорд, то высказывать подобные обвинения несправедливо!Нортхэм ничуть не обиделся.— Это всего лишь размышления. Не удивлюсь, если леди Баттенберн прикажет собрать всю прислугу и обыскать их комнаты. — Он вскинул бровь при виде легкого румянца, окрасившего щеки Элизабет. — А-а, так она это уже сделала, и вы тот самый человек, кому поручено выполнить эту неприятную процедуру?— Я переговорила с Дженнингсом, — тихо отозвалась она, — с дворецким. Это его обязанность.Саутертон вздохнул:— Сожалею, что вообще упомянул о пропаже табакерки. Похоже, это вызвало массу хлопот.Истлин громко хмыкнул, ткнув в него пальцем:— И ты будешь выглядеть последним олухом, когда она обнаружится в твоей лондонской резиденции. Представляю, как мы позабавимся.Нортхэм, видя, что Элизабет не разделяет их веселья, сменил тему:— Кстати, вы заметили зрителей на парапете стены во время охоты? Леди Пауэлл наверняка была среди них. Думаю, ей не составило труда разглядеть тебя на этом порождении сатаны, которое ты называешь лошадью.Саутертон обиженно проворчал:— Можете сколько угодно забавляться на мой счет, только, умоляю, не надо оскорблять прекрасное животное. — Он потрепал по шее громадного черного жеребца, нрав которого совсем не соответствовал его устрашающему виду.Элизабет, чтобы сменить тему, посмотрела на крышу башни, где толпились зрители.— Должно быть, оттуда открывается изумительный вид.— Нортхэм бросил на нее удивленный взгляд:— Вы хотите сказать, что ни разу туда не поднимались?— Ни разу.— В таком случае мы могли бы…Она остановила его, решительно покачав головой:— Если вы имеете в виду меня, то позвольте мне сразу отказаться.Истлин взглянул наверх и увидел леди Пауэлл, которая смотрела на них в бинокль.— Она так увлеклась, что того и гляди свалится оттуда, — проговорил он скучающим тоном. — Все же это чертовски высоко. — Он посмотрел на Элизабет: — Вы боитесь высоты?— Нет, — отозвалась она с улыбкой. — Я боюсь падать. — Заметив виноватый взгляд Истлина, метнувшийся к ее бедру, она сухо произнесла: — Было бы намного проще, если бы люди спрашивали, что со мной случилось. Стоит привыкнуть к мыс ли, что все в курсе, как появляется кто-нибудь вроде вас и напоминает мне о моей хромоте. Моя история очень проста: я упала с лестницы в библиотеке в Роузмонте. Это был несчастный случаи. Не скажу, что я упала с большой высоты, просто неудачно приземлилась. Я сломала ногу, и кости неправильно срослись. — Она пожала плечами. — В результате я стараюсь избегать лестниц, не поднимаюсь на парапет и не пользуюсь успехом на танцах. Что касается последнего, то, может, оно и к лучшему. Мой учитель танцев всегда был невысокого мнения о моих способностях. Зато мое увечье не мешает верховой езде, а для меня это самое главное.— Вы несравненная наездница, леди Элизабет! — восхищенно произнес Истлин, но это было сказано не из галантности или желания загладить вину, а от чистого сердца.Хотя его слова полностью соответствовали истине, Элизабет вспыхнула.— В таком случае, надеюсь, вы предоставите мне возможность отыграть шиллинг. — С этими словами она сорвалась с места и во весь опор помчалась к конюшне.Леди Баттенберн откинула голову на полотенце, положенное на бортик ванны, и закрыла глаза. В мягком сиянии свечей ее шея и плечи, выступавшие над водой, поблескивали, словно лепестки цветка, влажные от утренней росы.— Я обратила внимание, что твоя танцевальная карточка была полностью расписана нынче вечером, — проговорила она. — Это хороший признак.Элизабет сидела в том же глубоком кресле с подголовником, что и прошлой ночью. Скинув шлепанцы, она пристроила обтянутые чулками ноги на мягкой скамеечке и пошевелила пальцами в надежде облегчить боль в натруженных ступнях.— Это просто из жалости, — поморщилась она. — Сегодня днем мне пришлось рассказать маркизу Истлину, как я получила увечье. Лорд Нортхэм и виконт Саутертон присутствовали при этом разговоре. Так что не стоит переоценивать внимание, которое они проявили ко мне.Леди Баттенберн отмела это возражение взмахом руки.— Я имею в виду не только этих троих. Ты танцевала с Радерфордом, Хитерингом и… — Она наморщила лоб. — Список такой длинный, что мне придется просмотреть твою карточку, чтобы освежить память. Харрисон не смог потанцевать с тобой. Бедняга так расстроился, что провел весь вечер за картами.— Едва ли он расстроился. Скорее обрадовался, что не пришлось со мной танцевать. Что же касается остальных моих кавалеров, то они всего лишь последовали примеру Истлина. Маркиз и его друзья достаточно влиятельны, чтобы рассчитывать на поддержку, не прилагая для этого усилий. Я так и сказала лорду Нортхэму, но он все отрицал.— И неудивительно, поскольку подобное признание могло бы тебя оскорбить. — Баронесса задумчиво постучала пальцем по своим губам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47