Он ухмыльнулся:— Ну что ж, придется потерпеть до завтра.— Клоун.— Возможно. Дай мне мою рубашку.Смеясь, Элизабет скомкала его ночное одеяние и запустила им в голову Норта. Он быстро натянул его, и они с жадностью набросились на еду.— Я подумала, — задумчиво проговорила Элизабет, взяв с тарелки очередной ломтик поджаристой, хотя и успевшей остыть ветчины, — что, пожалуй, не стоит говорить моему отцу о присутствии полковника на нашей свадьбе.— Да?Неопределенный ответ Нортхэма заставил Элизабет пояснить:— Дело в том, что они недолюбливают друг друга. Отец будет недоволен, и это может осложнить наш визит.— Тогда я не стану упоминать об этом.— Спасибо. — Встретив пристальный взгляд Норта, Элизабет поняла, что ей не удалось скрыть от него свое облегчение. — В чем дело? — спросила она.— Ты ведь вообще не хотела, чтобы полковник был на нашей свадьбе, верно?Элизабет удивила не столько его проницательность, сколько то, что он решился задать ей этот вопрос. — Да, не хотела, — сказала она после секундной заминки, положив на тарелку недоеденный кусочек. — Но не по той причине, о которой ты подумал.— А что я подумал?— Что я не испытываю к нему той же привязанности, какую он питает ко мне. Это совсем не так. Я очень люблю полковника. Просто…— Просто? — Не дождавшись продолжения, Норт заговорил сам: — Только не уверяй меня, будто ты, зная, что ему трудно путешествовать, решила его пожалеть. Сначала я и правда так подумал, но теперь очень рад, что Саут проявил мудрость и отправил полковнику приглашение, предоставив ему возможность самому решать, как ему поступить.— Ты уверен, что это Саут его пригласил?— Конечно. — Он помедлил и неуверенно произнес: — Кому же еще это могло понадобиться?Несколько мгновений Элизабет молча смотрела на него, потом опустила голову. Напрасно она подняла этот вопрос. Теперь он от нее не отстанет, как гончая, почуявшая запах лисы.— Он отлично держится. Это кресло на колесах гораздо удобнее того, каким он пользовался раньше.Нортхэму не слишком понравилось, что она сменила тему, но он не стал указывать ей на это.— Мне кажется, полковник предпочитает костыли. Кресло для него как символ поражения.— Да, верно. Я как-то не подумала. Похоже, за эти годы ты узнал его лучше, чем я, — задумчиво проговорила она. В ее голосе он услышал печаль.— Ну, теперь, когда мы поженились, это легко исправить. У меня есть причины регулярно посещать Блэквуда. Надеюсь, ты составишь мне компанию?— Неплохо бы, — кивнула Элизабет Почувствовав, что ее словам не хватает энтузиазма, она попыталась снова: — Очень мило с твоей стороны предложить мне это. — Проигнорировав его пристальный изучающий взгляд, она поспешно продолжила: — Я заметила, что ты вчера провел много времени в его обществе.— Странно, — удивился он. — Я как раз собирался сказать, что сделал прямо противоположное наблюдение относительно тебя и Блэквуда. Мне показалось, будто ты его избегаешь.— Тебе показалось.— Наверное, правильнее было бы сказать, что ты старалась не оставаться с ним наедине.— Формулировка не имеет значения. В любом случае ты ошибаешься.Норт был уверен, что не ошибается, но спорить не стал.— По-моему, он огорчился, что ему не удалось самому выдать тебя замуж.Элизабет резко отложила вилку и холодно изрекла:— Представляю, какое трогательное зрелище мы бы с ним представляли: он в кресле и я с моей хромотой.Норт отшатнулся как от удара. Несколько секунд он, замерев, сверлил ее взглядом. Лицо его побледнело, а в глазах появился ледяной блеск. Отставив свою тарелку, он передвинулся к краю постели и встал на пол.— Надеюсь, ты меня извинишь?Пальцы Элизабет судорожно вцепились в простыню, а во рту стало так сухо, что она не могла произнести ни звука, хотя чувствовала, что Норт ждет ответа. Она беспомощно наблюдала, как он поднял брюки и, надев их, заправил за пояс подол ночной рубашки. Затем быстро натянул носки, обулся и причесался, воспользовавшись своей пятерней. Он не стал тратить время на то, чтобы надеть сюртук, а просто перебросил его через плечо. Дверь тихо закрылась за ним, но Элизабет показалось, что он захлопнул ее изо всех сил.Поездка в Роузмонт протекала преимущественно в молчании. Они сидели рядом, но не касались друг друга. Элизабет подозревала, что Норт выбрал такое положение как наименьшее из двух зол. Должно быть, не хотел сидеть напротив и лицезреть ее каждый раз, когда его взгляд отрывался от окна. Жаль, что он отправил свою кобылу в Хэмптон-Кросс со своим конюхом. Ехал бы сейчас верхом в гордом одиночестве, предоставив ей зализывать свои раны в уединении кареты.Элизабет с хмурым видом без конца разглаживала на коленях бледно-розовое муслиновое платье, и Норт наконец не выдержал и раздраженно пробурчал:— Перестань, ради Бога! Сядь на свои руки, если не можешь не суетиться. С тех пор как мы выехали из гостиницы, ты уже в четвертый раз утюжишь свою юбку. Там уже не осталось ни одной морщинки, заслуживающей внимания.Пальцы Элизабет замерли, и она поспешно отвернулась к окну. Окрестности расплывались у нее перед глазами, и скорость кареты была не единственной тому причиной. Она поклялась себе, что не позволит пролиться ни одной слезинке.Спустя некоторое время Нортхэм вздохнул:— Ты была очень жестока, Элизабет. И не только по отношению к полковнику, но и к себе. — Краем глаза он увидел, как она кивнула. — Видишь ли, я очень привязан к нему. Я любил своего отца, но полковник мне ближе. Я восхищаюсь им, уважаю его, и когда ты…— Я понимаю, — еле слышно отозвалась она. — Я… я тоже его люблю.Норт помолчал, надеясь, что она скажет что-нибудь еще. Но не дождавшись ответа, он вытащил из кармана носовой платок и вложил его ей в руку. Элизабет молча приняла его и сжала в комок, продолжая смотреть в окно. Она держала платок так долго, что Норт решил, что ошибся и она вовсе не собирается плакать.— Ты так ничего и не скажешь?Элизабет покачала головой. Этого движения оказалось достаточно, чтобы слезы выкатились из ее глаз и заструились по щекам. Она подняла смятый платок и нетерпеливо смахнула их.«Бедная моя девочка, -печально подумал Нортхэм. — Как же я смогу тебя понять?»Роузмонт оказался величественным зданием, хотя и уступал по размерам Баттенберну. Предки Пенроузов ценили элегантность и стиль, и дом отличался изысканной простотой, свойственной многим загородным дворцам английской знати. Норта поразило сходство этого дома с Хэмптон-Кроссом.Над главным зданием поднимались пять каменных башен: три над центральной частью и по одной на восточном и западном крыле. Перед главным входом, обращенным на южную сторону, поблескивал в лучах солнца большой пруд, Через который был построен каменный мост.Норт с интересом смотрел в окно.— В Хэмптон-Кроссе тоже есть пруд, — сказал он, — правда без моста. В этом никогда не было необходимости, поскольку пруд находится чуть сбоку и его легко объехать.— Возможно, так даже лучше, — отозвалась Элизабет с показным спокойствием. — Мост требует постоянного ухода. — Тот факт, что ее ладони увлажнились, не имел никакого отношения к состоянию моста, но был напрямую связан с состоянием ее нервов. Элизабет не решалась промокнуть их о юбку из опасения, что Норт опять обвинит ее в том, что она «утюжит» свое платье. — Надеюсь, ты не пожалеешь, что приехал сюда, — неожиданно добавила она.У Нортхэма не было времени для ответа. Карета остановилась перед главным входом, и Элизабет выбралась наружу, не дожидаясь чьей-либо помощи. Норт смотрел, как она, приподняв подол платья, торопливо поднялась по лестнице; только хромота мешала ей шагать через две ступеньки. Кто-нибудь, мало знавший ее, возможно, принял бы ее торопливость за нетерпение. Но Нортхэм подозревал, что за этой спешкой стоит желание предупредить домочадцев об их приезде.Он не спеша двинулся следом, а в это время отовсюду начали появляться слуги, чтобы заняться лошадьми, каретой и пирамидой из их чемоданов.И в этот момент массивные белые двери отворились, и на пороге появилась женщина редкостной красоты. В Изабел Пенроуз, графине Роузмонт, было не более пяти футов роста. Ярко-голубые глаза и гладкая, почти прозрачная кожа делали ее похожей скорее на фарфоровую статуэтку, чем на реальную женщину из плоти и крови. На ее белокурых волосах красовался кружевной чепчик, а искусно уложенные на лбу локоны казались вылепленными скульптором, потому что оставались неподвижными, несмотря на ветерок, прижимавший платье к ее миниатюрной фигурке.— Леди Роузмонт. — Нортхэм склонил голову в знак приветствия. Проклятие, Элизабет следовало представить их, а не скрываться в неизвестном направлении! Тем хуже, теперь ничто не спасет ее от нотации в духе его деда. — Я не ошибся?— О, нет-нет! Никакой ошибки. — Изабел Пенроуз всплеснула крохотными ручками. Ее очаровательный рот изогнулся, изобразив широкую улыбку. — А вы лорд Нортхэм. Элизабет так точно описала вас в своем письме, что я узнала бы вас в любых обстоятельствах. — Она присела в реверансе, таком же изящном и грациозном, как она сама. — О, прошу прощения, не будете ли вы так любезны пройти внутрь? В мои намерения не входило держать вас на пороге. — Она подняла к небу лицо, имевшее идеальную форму сердечка. — Похоже, скоро начнется дождь.Нортхэма торжественно препроводили внутрь. Его шляпу тотчас забрал дворецкий, терпеливо ожидавший в холле момента, когда понадобятся его услуги.— Элизабет сейчас у отца, — сообщила Изабел. — У нее не всегда такие плохие манеры, но, надеюсь, вам это известно.— Разумеется, миледи. Изабел улыбнулась:— Идемте, я провожу вас к ним. К вашему визиту все готово, хотя, признаюсь, я не ожидала вас так скоро.— Выходит, я напрасно волновался, что мы задерживаемся. Нам пришлось отложить отъезд из Баттенберна.Леди Роузмонт нахмурила лоб, проделав даже это весьма изящно. Однако прирожденная сдержанность не позволила ей проявить любопытство или выказать удивление.— Вот мы и пришли! — воскликнула она, когда они добрались до двойной двери из полированного дуба в конце главного холла. — Это кабинет моего мужа. Думаю, вам понравится его коллекция старинного оружия. Она считается весьма ценной. — Она взялась за ручки и распахнула обе створки. — Элизабет, дорогая, ты не должна была бросать своего мужа. Так нельзя.Нортхэм ощутил висевшее в комнате напряжение даже раньше, чем вошел внутрь. Судя по безмятежному виду леди Роузмонт, она либо ничего не заметила — что представлялось маловероятным, — либо привыкла к подобной атмосфере.Лорд Роузмонт стоял возле облицованного зеленоватым мрамором камина. Это был крупный, мужчина, правда, не такой высокий, как Нортхэм, но значительно выше своей жены. К тому же он обладал мощным телосложением, имел широкие плечи и крепкую грудь, так что Изабел казалась еще более миниатюрной рядом с ним. Одна из его больших, как лопасти весла, рук лежала на каминной полке, другая сжимала чугунную кочергу.Изабел направилась прямиком к мужу и, успокаивающе коснувшись его локтя, забрала у него кочергу. Поворошив угли, она поставила ее рядом с камином.— Милорд, — улыбнулась она, — позвольте представить вам мужа Элизабет, графа Нортхэма.— Я знаю, кто он, — отозвался Роузмонт с некоторым раздражением. У него был звучный голос с басовитыми нотками, поднимавшимися откуда-то из глубины его могучей груди.— Ах да, конечно, — невозмутимо отозвалась Изабел. — Вы ведь встречались раньше, не так ли? По-моему, ты говорил, что в «Уайтсе». И разумеется, в парламенте, в связи с вашей государственной деятельностью. В таком случае вы не нуждаетесь в представлении Тогда я прикажу подать чай. — Извинившись, она прошествовала к звонку, чтобы вызвать прислугу.— Нортхэм, — произнес Роузмонт натянутым тоном.— Милорд, — ответствовал Норт, склонив голову из уважения к Элизабет.Уильям Роузмонт смерил своего зятя взглядом, каким обычно осматривал лошадей. Его карие глаза, такие темные, что казались черными, оставались непроницаемыми.— Итак, вы женились на ней.— Да.Роузмонт издал неопределенный звук.— И конечно, вы уже успели с ней переспать?— Отец! — Элизабет вскочила со своего стула, словно ядро, выпущенное из пушки.— Уильям! — изумленно воскликнула Изабел.Только Норт хранил молчание, скрестив взгляд с Роузмонтом. Женщины, затаив дыхание, наблюдали за ними. Наконец отец Элизабет отвел глаза и взглянул на жену.— Просто я слышал, что он предпочитает общество своих приятелей, — пояснил он. — Они даже придумали себе какое-то дурацкое название. Судя по их выходкам, у всей четверки не больше мозгов, чем у одного полоумного. — Он снова обратил свой взгляд на Нортхэма: — Что скажете, сэр? Вы содомит?— Уильям! Достаточно!— Прошу тебя, отец.Нортхэм, сообразив наконец, что побудило его тестя задать свой первый вопрос, расхохотался. Роузмонт снова что-то буркнул и сделал в сторону Нортхэма жест, видимо, означавший, что дальнейшие опровержения не требуются.— В таком случае вы сумасшедший.Это замечание исторгло из глаз Норта слезы смеха. Он протянул руку к Элизабет, которая вложила в его раскрытую ладонь платок. Он быстро вытер глаза, но на то, чтобы окончательно успокоиться, потребовалось значительно больше времени.— Мои друзья будут в восторге от вашей шутки, — проговорил он наконец. — Мне не терпится рассказать им, что мой тесть обладает редким чувством юмора.— Хм…— И красноречием, с каким он выражает свои мысли.— Думаю, вы слишком много себе позволяете.Изабел всплеснула руками.— Достаточно, Роузмонт, лучше сядь. — Она указала на массивное кресло с подголовником, успевшее за долгие годы принять очертания крупной фигуры ее мужа. — Элизабет. Милорд. Прошу вас, располагайтесь на софе.Норта весьма заинтересовало, что никто не стал спорить. Все послушно сели, подчинившись особе, которая казалась наименее способной из всех присутствующих отдавать приказы.Леди Роузмонт удовлетворенно кивнула и, услышав стук в дверь, оглянулась.— А вот и чай. Он поможет нам всем успокоиться. — Повернувшись спиной к собравшимся, она вполголоса добавила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47