Прибыв на место, он оглянулся на Норта и получил от него благодарный кивок. Затем, не обращая внимания на протесты Элизабет, он взял ее под руку и увлек в сторону, подальше от гадалки.— Что это вы себе позволяете? Я собиралась быть следующей, — заявила она, решительно выставив подбородок.— Неужели? В таком случае я ничуть не сожалею о своем поступке. Уверяю вас, куда приятнее наблюдать за рыбками в аквариуме, чем быть этой самой рыбкой. Как вы полагаете, что задумала леди Баттенберн?— Откуда же мне знать?— Странно. Я считал вас ее доверенным лицом.Тон Элизабет был нарочито прохладным:— Вы ошиблись.Она поднялась на цыпочки и вытянула шею, пытаясь разглядеть за широкими плечами лорда Хитеринга, кто занял место за столом. При виде Нортхэма ее сердце оглушительно забилось. Она судорожно вцепилась в рукав виконта.Саут посмотрел на ее пальцы, комкающие шерстяную ткань его фрака.— Леди Элизабет? — тихо шепнул он.Она подняла голову, и он чуть не отшатнулся от ее обвиняющего взгляда.— Вы обо всем договорились, — презрительно протянула она.Саут не стал притворяться, будто не понимает, что она имеет в виду.— Норт так или иначе должен был пройти через это. Какая разница, кто из нас будет первым?Большая разница, только едва ли он это может понять. Сделав над собой усилие, Элизабет отпустила его рукав и опустила руки.— Я хочу посмотреть, — заявила она. — Давайте пройдем вперед.Саутертон не мог привести ни единой разумной причины для отказа, кроме одной — инстинкт удерживал его от этого шага. Но поскольку попытка удержать Элизабет силой вызвала бы в публике ненужное любопытство, ему ничего не оставалось, кроме как проводить ее к столу. Похлопав лорда Хитеринга по плечу, он попросил его посторониться. Вскоре они с Элизабет уже стояли в первом ряду зрителей.Сидя напротив мадам Фортуны, Норт пришел к выводу, что его первое впечатление оказалось ошибочным. Гадалка постарела. Складки в уголках рта углубились, на лбу пролегли морщины, тыльную сторону ладоней испещрили коричневые пятна. Она казалась меньше ростом, но, возможно, это объяснялось тем, что сам он стал выше и прямее, тогда как ее спина согнулась, а плечи поникли.Он слегка улыбнулся, глядя, как она тасует карты. Едва ли она вспомнит его теперь, после стольких лет и изменений, внесенных временем в его черты. В конце концов, он всего лишь один из множества клиентов, прошедших перед ней за минувшие годы. Тем не менее ему пришлось бороться с собственным, несколько извращенным чувством юмора, чтоб не задать гадалке тот же вопрос, что и много лет назад. Резонанс, который засим последует, наверняка поставит точку в этом спектакле и сделает его парией во всех кругах высшего света, кроме самых либеральных. Он хмыкнул, решив, что ради столь заманчивых последствий стоит рискнуть.— Вас что-то забавляет? — осведомилась мадам Фортуна резким тоном.Нортхэм прочистил горло.— Нет. Нет, мадам.— У вас пересохло в горле. Можно подать нам сюда что-нибудь выпить? — Она величественно махнула лорду Баттенберну. — Персикового бренди, если не возражаете.Нортхэм удивленно моргнул.— Персикового?Выражение лица гадалки нисколько не изменилось.— Конечно. Вам же нравится вкус персиков, не правда ли, милорд? — Она помолчала, пока лакей ставил на стол поднос с графином и двумя рюмками. Отложив карты, она небрежным жестом отослала слугу и налила им обоим бренди. — Посмотрим, — пояснила она, протягивая ему одну из рюмок, — сработает ли фокус.Нортхэм взял бренди и ощутил покалывание в пальцах. Сначала он решил, что она коснулась его рукой, но затем сообразил, что они держали рюмку за разные части: она за стенки, а он за ножку.— Вот так, — тихо проговорила она. — Что и требовалось доказать. — Глядя в ее темные глаза, Нортхэм ясно видел, что не он один помнит об их предыдущей встрече. Все эти годы Бесс Боулс жила в ожидании повторной встречи, хотя и не знала, где и когда это случится. — К счастью, вы единственный, кто вызывает у меня подобные ощущения.Нортхэм нахмурился.— Что-то я не понимаю.Гадалка весело закудахтала и лихо проглотила свой бренди.— Я тоже.В течение нескольких недель после той ярмарки она жила в тревоге, что ее снова посетят пророческие видения. Когда этого не произошло, она почти убедила себя, что все это не более чем плод ее воображения. Почти. Иногда она ощущала покалывание в кончиках пальцев или мурашки, пробегавшие по спине. Расспрашивая людей, которые вызывали в ней подобные ощущения, Бесс неизменно обнаруживала связь между ними и мужчиной, сидевшим сейчас перед ней. Она не знала, как это объяснить. И даже не была уверена, что такое вообще возможно. Однако отрицать тот факт, что она испытывает нечто необычное, мадам Фортуна тоже не могла.— Пейте, — велела она и принялась раскладывать карты.Положив первую, она задумчиво кивнула, ничуть не удивившись, что та символизирует могущественные силы Главного Аркана. — Жертва…Глядя на изображение виселицы с петлей, Нортхэм ощутил потребность расслабить воротник и галстук, ставшие вдруг слишком тесными. Зрители притихли, перестав перешептываться.— Это смерть?— Господь с вами, нет! Можете не переживать по этому поводу. «Повешенный» обычно означает финал или поворот событий. В данном случае, думаю, кому-то требуется жертва. — Она выдержала паузу и зловеще добавила: — Осуждение.Нортхэм поднес рюмку к губам и залпом выпил, проявив не больше уважения к прекрасному бренди, чем мадам Фортуна. Отставив бокал, он оглянулся через плечо на Саута.— Я всего лишь осужден, — произнес он с усмешкой. — А не приговорен. — Саутертон, однако, даже не улыбнулся, а стоявшая рядом Элизабет вздрогнула. Норт повернулся к гадалке: — И кто же меня осудит?Мадам Фортуна сняла первую карту с колоды и положила ее поверх «повешенного».Нортхэм уставился на «императрицу», карту, символизирующую материнство, плодородие и природу. Пышная фигура женщины напомнила ему баронессу, и он бросил на гадалку вопросительный взгляд.— Женщина, которая рядом с вами.Саутертон почувствовал, как пальцы Элизабет снова вцепились в его рукав. Он накрыл их ладонью, надеясь, что этот жест поможет ей сохранять спокойствие.Нортхэм поинтересовался с показной беззаботностью:— В прямом или переносном смысле? — Эта реплика произвела нужный эффект, ослабив повисшее в гостиной напряжение.Вместо ответа мадам Фортуна перевернула третью карту. На сей раз это была рогатая фигура.— Полагаю, это дьявол.Нортхэм был сыт по горло. Он начал подниматься со стула.— Сядьте, милорд.Это было сказано так резко и с такой властностью, что Нортхэм рухнул на стул. Среди зрителей раздались смешки, да и сам он не мог не улыбнуться.— Ладно. Что еще скажете, мадам?Она подняла следующую карту, так чтобы ее могли видеть все. Это была семерка треф.— Эта карта может означать награду, — пояснила она, — или богатство. Например, сокровище, которое вам не при надлежит.Нортхэму показалось, что по его спине прошлись ледяные пальцы. Однако выражение его лица осталось невозмутимым, а голос ровным.— Объяснитесь, мадам.— У вас есть нечто, не принадлежащее вам.Лоб Нортхэма прорезала вертикальная морщинка.— Это вам тоже придется объяснить.Мадам Фортуна отложила колоду и разложила веером лежавшие на столе карты. Повешенный. Императрица. Дьявол.»Семерка треф. Знаки были столь очевидными, что ошибиться в их значении было невозможно. Она заметила, что ее рука, касавшаяся карт, слегка дрожит. Причина этой дрожи также не была секретом для старой гадалки. Больше всего ей хоте лось, чтобы все сложилось иначе.Она вспомнила, каким юным и невинным он был, когда задал ей свой возмутительный вопрос. Он стал старше, и его темно-кобальтовый взгляд давно потерял свое невинное очарование, однако Бесс Боулс не сомневалась в его порядочности. Сущность его характера не изменилась. Она чувствовала это двадцать лет назад, чувствовала и сейчас. Если бы карты легли по-другому, Бесс постаралась бы его защитить. Но при таком раскладе она не могла лгать.Вопреки всему, что говорил ей здравый смысл, Брендан Дэвид Хэмптон, шестой граф Нортхэм, оказался тем самым человеком, которого высший свет называл вором Джентльменом.— Это ожерелье леди Баттенберн, — объявила она. — Оно находится в вашем чемодане. В кармашке, предназначенном для ценностей.Нортхэм резко вскинул голову. В ушах у него зашумело, и не только из-за лихорадочного перешептывания за его спиной.— Вы ошибаетесь, — с вкрадчивой угрозой произнес он.— Но даже раньше, чем она покачала головой в знак отрицания, он почувствовал, что ошибается не кто иной, как он сам.— Не может быть! — воскликнула леди Баттенберн, сложив руки под своим округлым подбородком в молитвенном жесте. — Вы еще не со всеми поговорили, мадам. Лорд Нортхэм даже не входил в число подозреваемых. Он богат, как Крез. Это все знают.Хотя гостям едва ли понравилось, что они находились под подозрением, они пропустили мимо ушей это шокирующее заявление, испытывая вполне понятное облегчение, смешанное с сочувствием к незавидному положению графа Нортхэма.Лорд Баттенберн приблизился к столу.— Я вынужден согласиться со своей женой, мадам. Это просто невозможно.Гадалка пожала плечами:— Все возможно.Нортхэм перевел на барона бесстрастный взгляд. Тот, похоже, не испытывал особого желания обыскивать его чемоданы. Поступить так — значило бы проявить откровенное недоверие к одному из приглашенных, что поставило бы как гостей, так и хозяев в неловкое положение. Молчание Баттенберна вынудило Нортхэма проявить инициативу:— Я не стану возражать, если вы поищете ожерелье среди моих вещей.Барон покачал головой:— Нет. Я не собираюсь делать ничего подобного.Норту показалось, что веревка на его шее затягивается туже. Ощущение было настолько реальным, что он взглянул на разложенные перед ним карты, чтобы убедиться, что окружность петли не стала меньше.— О, подумайте о своей репутации милорд, — взмолилась леди Пауэлл, тоже сложив руки в молитвенном жесте.Столь благочестивое выражение Нортхэм до сих пор видел лишь на полотнах с изображениями Мадонны.— Думаю, это только придаст ей блеска. — Он поднялся на ноги. — Разве вас не приводит в восторг тот факт, что я могу оказаться тем самым Джентльменом?Румянец, заливший щеки леди Пауэлл, выдал ее с головой.— Как вы можете так говорить? — возмутилась она и повернулась к Саутертону за поддержкой. — Что же вы молчите, милорд? Его ведь могут арестовать.Саутертон предпочел бы, чтобы она не приставала к нему, пока он не разберется, что происходит. Он попытался найти ответ на лице Нортхэма, но оно оставалось непроницаемым. Не представляя, что предпринять, чтобы избавить приятеля от конфуза, он решил внести ясность.— Только в том случае, если ожерелье найдут, — заявил он. — А этого, уверяю вас, не произойдет.Норт вздохнул. Хотел бы он быть в этом уверен! Но все равно спасибо Сауту за вдохновенную, хотя и бесполезную защиту.Барон задумчиво теребил накрахмаленные складки галстука.— Думаю, — наконец пробурчал он, — нам не остается ничего другого, кроме как проверить, есть там что-нибудь или нет.Он окинул взглядом гостей и предложил:— Пожалуй, стоит принести чемодан сюда.Ответил один только Нортхэм:— Как пожелаете. Но чтобы исключить недоразумения, пошлете за ним двух человек.— Конечно. Как насчет Саутертона и Аллена? Согласны?— Да, — кивнул Норт, все более уверяясь, что никакие меры предосторожности не изменят конечного результата. Он сделал приглашающий жест в сторону двери. — Джентльмены?Саут уже настолько привык к тому, что Элизабет сжимает его локоть, что не сразу понял, что теперь она пытается его задержать. На секунду остановившись, он незаметно освободил свою руку.— Все будет в порядке, — шепнул он, почти не разжимая губ.Элизабет не сводила с него немигающего взгляда, в котором сквозило отчаяние.— Нет, не будет.Это был не самый подходящий, момент, чтобы препираться. Да и времени не было. Саут нежно сжал ее пальцы и отошел.Ожидание казалось бесконечным. Проводив Аллена и Са-утертона, гости, замерев, уставились на дверь, через которую те вышли. Лакеи, стоявшие по обе стороны двери, чувствовали себя неловко под устремленными на них взглядами, но, подобно преторианской гвардии в Древнем Риме, скорее рухнули бы замертво, чем покинули свои посты.Нортхэм был единственным, кто не наблюдал за входом. Пристроившись на краешке стола мадам Фортуны, он с небрежным видом поглядывал в окно. Ему вдруг пришло в голову, что он, пожалуй, самый спокойный из всех присутствующих. Даже Джентльмен, если он еще не совсем очерствел, должен был испытывать хотя бы угрызения совести. Впрочем, едва ли можно ожидать, что настоящий вор шагнет вперед и признает свою вину, особенно если учесть, на какие хлопоты он пустился, чтобы подбросить ожерелье леди Баттенберн в его чемодан. Нет, этот вор хотел, чтобы виноват оказался Нортхэм.Вздохнув, он сложил руки на груди. Похоже, эта история пошлет к черту все планы его матери, касающиеся его женитьбы.Послышались шаги, и толпа разом вздохнула. Лакеи отворили дверь, и Саут с Алленом вошли в комнату, неся кожаный чемодан Нортхэма. Подойдя к столу мадам Фортуны, они поставили его на пол.— Мы его не открывали, — сообщил всем лорд Аллен.Леди Баттенберн присоединилась к ним.— Надеюсь, что нет, иначе какой смысл во всем этом?Барон положил руку на плечо жены, призывая ее к молчанию. Она прикусила губу, решив не усугублять своей нервозностью и без того напряженную обстановку.Нортхэм коротко кивнул, давая понять Саутертону, что он может открыть чемодан. Виконт расстегнул защелки, поднял крышку и отступил в сторону, предоставив Аллену возможность исследовать его содержимое. Тот с явной неохотой склонился над чемоданом и пошарил ладонью по внутренней стороне крышки. Не прошло и нескольких секунд, как его рука замедлила движение, нащупав кармашек в полотняной подкладке.— Нашли что-нибудь? — лениво поинтересовался Норт. Аллен кивнул. — Ну так вытаскивайте. Пусть все посмотрят.Сунув пальцы в кармашек, Аллен схватил загадочный предмет и потянул к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47