— А маркизу Стейдскому приглашение посылалось?
— Да, — ответила леди Мэри. — В его поместье остановились Марлоны и Стонингтоны — они тоже должны приехать.
Я, однако, позволила себе, разумеется не вслух, предположить, что в доме леди Барбери появятся не все приглашенные. «Вряд ли даже такой наглец, как Стейд, — подумала я, — сможет заявиться сюда после того, что произошло утром этого же дня в штаб-квартире жокейского клуба».
Танцевальный вечер не относился к разряду официальных мероприятий, поэтому все было обставлено довольно просто, без затей: в гостиной убрали с пола ковры, отставили к стенам стулья и усадили перед камином трех музыкантов. Атмосфера была куда более веселая и непринужденная, чем на любом из балов, на которых мне довелось бывать в Лондоне, в отличие от, скажем, Алмакс-Эссэмбли-Румз, здесь не было никаких патронесс с их пронзительными взглядами, которые только мешали тем, кто собрался от души повеселиться.
Я заметила, что Адриан избегает меня. Правда, он старался, чтобы это не бросалось в глаза, и даже потанцевал со мной один раз. Я знала, что мой муж никогда не станет унижать меня на глазах у других людей, но тем не менее было ясно, что он старается свести общение до минимума.
Я попыталась не обращать на это внимания, внушая себе, что поведение Адриана объясняется тем, что он очень расстроился, узнав, что я не посвящаю его в свои секреты. Кроме того, я успокаивала себя еще и тем, что, даже если мне не удастся помириться с ним во время вечеринки, у меня будет возможность добиться примирения ночью, в постели, когда мы с ним останемся одни.
В десять тридцать музыканты заиграли вальс. Предыдущий танец я от начала до конца просидела на стуле рядом с мистером Беллертоном, который весь вечер вообще не танцевал. Услышав первые такты вальса, я спросила:
— Мистер Беллертон, а не потанцевать ли нам?
Он улыбнулся и покачал головой:
— Боюсь, из-за Наполеона мне теперь придется навсегда забыть о танцах, леди Грейстоун. Но не обращайте на меня внимания — в этом зале присутствует по меньшей мере дюжина мужчин, которые с удовольствием вас пригласят.
Однако, что бы ни говорил Беллертон, я еще раньше заметила завистливые взгляды, которые он бросал в сторону танцевальной площадки, и потому решила настоять на своем.
— Если вы наступите мне на ногу, я вам ни слова не скажу, — пообещала я. — А движения в вальсе такие, что никто даже не заметит вашей хромоты.
Он засмеялся, делая еще одну попытку вежливо отказаться.
— А вы вообще-то умеете танцевать вальс, мистер Беллертон? — осведомилась я.
— Да, леди Грейстоун, умею. — Мистер Беллертон крепко сжал челюсти и слегка вскинул подбородок. — В последний раз я вальсировал в Брюсселе, в ночь перед битвой при Ватерлоо.
— Мне кажется, что вы слишком легко сдаетесь. Я же видела, с какой тоской вы смотрели сегодня вечером на танцующих. Более того, я думаю, что если человек из-за хромоты лишает себя того, от чего он получает удовольствие, то тем самым он проявляет своеобразную трусость.
Я заметила, что Беллертон начал сердиться. Мне уже давно было известно, что, назвав мужчину трусом, женщина всегда получает именно этот результат.
— Здесь идеальное место для вашего возвращения на танцевальную площадку, — продолжала я с раздражающей настойчивостью. — Подумайте сами: неформальная атмосфера, приглашен достаточно узкий круг ваших хороших знакомых — что может быть лучше?
Бедный мистер Беллертон не знал куда деваться. С одной стороны, он не мог послать меня ко всем чертям, хотя ему явно очень хотелось это сделать; с другой стороны, ему никак не удавалось от меня отвязаться.
— Ну хорошо, леди Грейстоун, — мрачно сказал он наконец, — я попытаюсь станцевать вальс. Но вы должны пообещать мне, что, если у меня ничего не получится, мы вернемся сюда и снова сядем.
— Договорились, — ответила я и, взяв его за руку, почти силой потащила на площадку для танцев, боясь, как бы он не передумал.
Поначалу мистер Беллертон держался довольно скованно и неуверенно, но он отлично чувствовал музыку, и мне не составило никакого труда приноровиться к его движениям. Мы провальсировали вдоль одной стены зала, довольно искусно повернули и закружились вдоль другой стены. Несколько мужчин, увидев Беллертона танцующим, улыбнулись и послали ему ободряющие замечания вроде «неплохо, неплохо», и я заметила, что мистер Беллертон не обнаруживает никаких признаков того, что ему хочется снова усесться на стул. Более того, на губах его появилась улыбка.
Когда танец закончился, мы постояли еще некоторое время у края площадки. Беллертон, улыбаясь, смотрел на меня. Я улыбнулась ему в ответ и заметила:
— Я же вам говорила, что все будет хорошо.
Он радостно засмеялся.
— Ричард! — раздался рядом с нами голос леди Мэри. — Ты танцевал!
Это было сказано таким тоном, будто леди Мэри Уэстон сделала некое важное открытие.
Когда мы повернулись в ее сторону, я обратила внимание, что выражение лица у леди Мэри весьма недовольное.
— Это леди Грейстоун меня уговорила, — сказал мистер Беллертон, и глаза его весело сверкнули. — Вы всегда знаете, как сделать человека счастливым, леди Грейстоун?
— Ну, пожалуй, все же не всегда, — ответила я.
Беллертон снова рассмеялся, а леди Мэри подарила мне весьма и весьма неприязненный взгляд. Затем она посмотрела на своего кавалера и жалобным тоном заявила:
— А со мной ты никогда не танцевал!
— Он и со мной не стал бы танцевать, если бы я его не заставила, — заметила я. — Мужчины вечно озабочены тем, как они выглядят со стороны.
— Благодарю вас, леди Грейстоун, — сказал Беллертон, которого мои слова явно позабавили.
Взглянув еще раз на лицо леди Мэри, я поняла, что в эту минуту ей, по всей вероятности, было несладко. В самом деле, она так старалась не травмировать чувства мистера Беллертона, так сочувствовала его страхам показаться смешным, что примирилась с его отказом от танцев. И вдруг после всего этого она обнаруживает его танцующим со мной, да еще получающим от этого удовольствие. Когда леди Мэри снова бросила на меня злобный взгляд, я невольно признала про себя, что у нее есть для этого основания.
Откуда-то из другого конца комнаты до нас донесся взрыв смеха, и, посмотрев в том направлении, я увидела что хохочут мужчины, окружившие Адриана неподалеку от дверей, ведущих на террасу. Лицо моего мужа дышало весельем, и мне ужасно захотелось подойти к нему, но в это время рядом со мной возник мистер Круик и предложил мне поужинать в его компании. Подавив недовольный вздох, я согласилась.
Когда, поужинав, мы вернулись в общий зал, я сразу же внимательно оглядела все помещение, но Адриана нигде не обнаружила. В комнате, где подавали ужин, его тоже не было, и я подумала, что скорее всего мистер Денэм утащил его куда-нибудь, чтобы поговорить о политике. Вдруг, в очередной раз обводя глазами комнату, я увидела, как с террасы в нее вошел Адриан в сопровождении леди Мэри. Он прикрыл ведущую на террасу дверь, затем повернулся к своей спутнице и поднес ее руку к своим губам. Их глаза встретились, и я заметила, как леди Мэри улыбнулась. Тут я почувствовала себя так, словно кто-то вонзил мне в сердце кинжал.
— Что с вами, моя дорогая? Вы смертельно побледнели, — донесся до меня откуда-то издалека голос мистера Круика.
Не помню, что я ему ответила и как вышла из гостиной. Знаю только, что опомнилась я, стоя у подножия лестницы. Не успела я прийти в себя, как ко мне подошел лакей и подал мне на серебряном подносе записку.
— Меня просили передать это вам, леди Грейстоун, — сказал он.
Взяв листок, я развернула его и уставилась в написанные твердой рукой строки, которые, как мне показалось, так и прыгнули мне в глаза с бумаги кремового цвета. То, что я прочла, мгновенно привело меня в чувство.
+++
"Если вы хотите получить информацию о причастности маркиза Стейдского к убийству Дэниэла Фитцджеральда, приходите немедленно к калитке, ведущей на огород.
Друг".
+++
В свое оправдание могу лишь сказать, что меня так расстроила сцена, невольной свидетельницей которой минутой раньше я была, что я просто-напросто плохо соображала. Мне очень хочется верить, что в других обстоятельствах я не повела бы себя так глупо. Однако факт остается фактом — я прошла в небольшую комнату, где гости снимали верхнюю одежду, накинула на себя чей-то плащ и, никем не замеченная, выскользнула из дома через одну из боковых дверей.
Ночь была ясная и прохладная. Плотно закутав обнаженные плечи и руки в бархатный плащ, я пошла по посыпанной гравием дорожке, ведущей к задней стороне дома, где находился огород. Над деревьями висела почти полная луна, заливая все вокруг мертвенно-белым светом.
Дойдя до огорода, я постояла немного, осматриваясь и прислушиваясь. Единственным движением, которое мне удалось уловить, было легкое покачивание ветвей яблонь, растущих у дальнего конца каменной стены, отделявшей сад от аллеи, по которой ездили торговцы. Я медленно открыла калитку и двинулась вперед.
Где-то в ночи пел соловей. Подобрав полы плаща, который оказался мне великоват, я остановилась. Мое внимание привлекла тень от сарая, падавшая на стену в углу сада. Ветви яблонь негромко шуршали под дуновением ночного ветерка. Тут я вдруг заметила, что из-под двери сарая просачивается тонкая полоска света. Неподалеку раздался металлический звук. Я сразу определила, что так звякают удила, когда лошадь встряхивает головой.
«Опасность!»
Ощущая панический страх, я вдруг сообразила, что поступила очень глупо, придя сюда одна. Сердце мое бешено заколотилось. Вдруг у меня за спиной послышался звук шагов: под чьими-то ногами похрустывал гравий. Резко обернувшись, я выставила вперед руки, чтобы защититься от нападения, но в это время кто-то быстро набросил на меня сверху тяжелое одеяло, которое разом сковало движения. Чьи-то сильные руки, крепко завернув в одеяло, подняли меня, словно мешок, и понесли куда-то, несмотря на отчаянное, но бесполезное сопротивление.
Впрочем, все это продолжалось недолго. Вскоре меня грубо бросили на землю. Оглушенная падением, я несколько секунд лежала неподвижно. В тот самый момент, когда я постаралась восстановить прервавшееся дыхание, чья-то рука ухватилась за край одеяла. Последовал сильный рывок, одеяло отлетело в сторону, и я увидела, что лежу на грязном полу садового сарая.
— Вставай! — скомандовал чей-то полный ненависти голос.
Я поняла, что привлекший мое внимание свет, просачивающийся под дверью, исходит от фонаря. В этом свете, открыв глаза, я увидела стоящего надо мной маркиза Стейдского, который держал в руке пистолет, направив его мне в грудь.
«О Боже», — подумала я.
Едва не оглохнув от ударов собственного сердца, я быстро огляделась, пытаясь найти путь к спасению.
— Вставай, сучка, — снова прорычал маркиз.
Пока я пыталась подняться, он произнес в мой адрес еще несколько слов, которые я не решаюсь повторить. Наконец я пошатываясь встала на ноги, не спуская глаз с пистолета. Во рту у меня пересохло, я не была уверена, что смогу говорить, но все же решила попробовать.
— Вам это так просто не сойдет, Стейд, — прохрипела я. — Убийство отца сошло вам с рук, но теперь вы под подозрением. Так что, если вы меня убьете, вы за это ответите.
Мышцы на бычьей шее Стейда вздулись от злобы.
— Как бы не так, — прошипел он. — Можно подозревать меня в чем угодно, но доказать все равно ничего не удастся. Меня и на этот раз никто не видел.
Вдруг руки мои, словно повинуясь неслышному приказу, прикрыли живот.
«Ребенок, — подумала я. — Я не могу позволить ему убить моего ребенка».
В отчаянии я стала шарить глазами по сараю. К дальней стене были прислонены какие-то садовые инструменты, но я понимала, что мне ни за что не удастся до них добраться.
— Это не сойдет вам с рук, — повторила я.
— Я тебя прикончу, — сказал Стейд и поднял пистолет так, что его дуло уставилось мне прямо в грудь.
В этот момент дверь у него за спиной распахнулась. Он резко обернулся на звук. За какую-то долю секунды до этого палец его уже начал нажимать на спусковой крючок, но от резкого движения рука его дрогнула, и пуля, миновав меня, вонзилась в деревянную стену.
Сквозь густое облако порохового дыма я все же рассмотрела стоящего в дверном проеме Гарри, который держал в руке каминную кочергу. Собственно, он не просто держал ее, а наносил удар. Кочерга уже опускалась на голову маркиза, когда Стейд еще раз прицелился из своего двуствольного пистолета. Второй выстрел грянул в тот самый миг, когда удар Гарри достиг цели, и оба мужчины тяжело рухнули на пол.
— Гарри! — отчаянно закричала я.
По лбу неподвижно лежащего Стейда ручьем текла кровь. Стремясь как можно скорее добраться до Гарри и посмотреть, что с ним, я наступила маркизу на живот.
Плечо Гарри заливала кровь, но глаза были открыты.
— С вами все в порядке, Кейт? — спросил он.
— О Господи, Гарри, он в тебя попал! Ты ранен!
Тут мне показалось, что Стейд зашевелился, и я повернулась в его сторону.
— Кейт! — послышался из дверного проема голос Адриана. — Ради всего святого, что здесь происходит?
— Слава Богу! — сказала я с огромным облегчением. — Адриан, Гарри ранен. В него стреляли.
Адриан опустился на колени рядом с лежащим на полу младшим братом. На всякий случай я осмотрелась вокруг в поисках какого-нибудь оружия и схватила в руки лопату. После этого я встала около Стейда, готовая в любой момент нанести ему еще один удар по голове, если он очнется.
Сняв с себя галстук, Адриан стал перетягивать руку Гарри, чтобы остановить кровь. Услышав, как Гарри при этом застонал, я немного успокоилась: по крайней мере он был еще жив.
— У тебя славная дыра в плече, парень, — сказал, обращаясь к брату, Адриан. Голос его был совершенно спокоен. — Когда твоей раной займется врач, будет чертовски больно, но в живых ты останешься, это точно.
— Ты получил… записку? — с трудом выговорил Гарри.
— Да. Спасибо, Гарри. Ты все сделал как надо.
Это были обыденные слова, и сказаны они были просто, но от них горло мое сдавил спазм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49