Макензеном.
Суть непрерывной операции – в сломе естественных биоритмов крупных соединений. Как правило, период активности сменяется временем, необходимым для отдыха, перегруппировки, восстановления сил, затишья на фронте. В приложении к войне это означает, что каждое воздушное соединение имеет свой коэффициент использования, определяющий, какую часть общего времени кампании он может использоваться активно. Соблазнительно компенсировать недостаток ресурсов увеличением этого коэффициента. В действительности, однако, ритмы объективны и в первом приближении рабочие частоты совпадают у обоих противников.
Тем не менее одна из сторон может резко повысить темп «игры», беря взаймы у будущего. В данном случае Рейх искусственно увеличивал коэффициент использования войск, самолетов и кораблей в мае-июне, расплачиваясь за это резким упадком активности осенью и зимой. Последнее несомненно привело к затягиванию войны и спровоцировало бледную и бестолковую кампанию 1942 года, однако в целом расчет фюрера оправдался: в критические дни начала сражения мощь вооруженных сил «Оси» почти утроилась за счет «повторного боевого применения» уже задействованных частей и соединений, когда один и тот же десантный корпус с промежутком в несколько дней сражается на Мальте и на Кипре, а затем он экстренно перебрасывается на русский фронт (частично по «Маятнику») и обеспечивает захват мостов через Ригу.
Литература по операции «Гиперион» весьма обширна (прежде всего следует упомянуть «Стратегию непрямых действий» Б. Лиддел-Гарта и «Борьбу за Средиземное море» Б. Перретта), однако метафорой этой необычной кампании, несомненно, является очерк, написанный Г. Герингом для «Всемирной истории войн, обработанной „Сатириконом“:
«Итак первая цель – Мальта. Но Горячо Любимый Рейхсмаршал поставил вопрос о том, что без поддержки флота ВВС понесут слишком большие потери, а выводить флот только для поддержки мелкой десантной операции как-то несолидно.
В ответ на это генерал-полковник Роммель высказал мысль в том духе, что, мол, флот мог бы помочь ему под Тобруком и заодно эскортировал бы ему очередной конвой с горючкой и боеприпасами и, в конце концов, неплохо было бы избавить англичан от Александрии. <…> Часа три спустя наш скромный «Ударный флот транспортов» вышел в море, так как Горячо Любимый Рейхсмаршал хотел пить утренний кофе уже на Мальте.
Но, к сожалению, кофе не получился утренним, к тому же «Литторио» порядочно трясло от выстрелов орудий главного калибра, чего Горячо Любимый Рейхсмаршал, прямо скажем, не любил. К счастью через полчаса (в 5:00 03 05.41) начался второй авианалет, и трясти стало поменьше. Но только Геринг решил досмотреть прерванный сон, как высадившийся в 5:30 воздушно-десантный полк встретил сопротивление и, яростно матерясь по радио, запросил помощи. Ему помогал весь флот. К тому же мимо совершенно случайно пролетала планерная дивизия, которая, услышав весь этот шум, решила, что без нее на Мальте ну никак не обойдутся. После этого начал материться уже Генштаб…»
3. Отвлекающие действия в Северном море и на Британских островах
Операция «Морской Лев» была самой сложной из числа запроектированных «Альтернативой». Сама по себе она носила сугубо демонстративный характер, но какие-то шансы на успех, пусть временный и иллюзорный, ей могли обеспечить только отвлекающие маневры, построенные с нарушением уже всех правил и традиций войны. После того как в 1940 году Вермахт не решился на десантную операцию против разбитой английской армии, войскам группы армий «Запад» предстояло действовать против противника, вполне оправившегося и выстроившего долговременную оборону. Не только господство на море, но и господство в воздухе над Островами безоговорочно принадлежало англичанам. Листу не хватало высадочных средств (основная часть тоннажа была задействована на Балтике), тральщиков, десантной авиации. И тем не менее…
Операция «Морской Лев» была соткана из пустоты.
Ее рисунок строился на многостороннем маневре крейсерскими соединениями. Речь шла о том, чтобы одновременным выходом в море нескольких рейдерских групп отвлечь корабли Его Величества от выполнения насущных задач в Ла-Манше и Северном море. Далее вступал в действие «Вальс Отражений».
«Целью совместной операции флота, сухопутных сил и Люфтваффе „Вальс Отражений“ является отвлечение флота противника россыпью ложных целей в Северном и Ирландском море.
Используются эскортные корабли флота, все способные выйти в море мелкие суда, десантные корабли. Операция включает: создание в Северном море искусственного слабого задымления, сокращающего видимость до 2-3 миль; иммитацию ложных целей (ложные перископы п/л, малые корабли с усиленной отражательной поверхностью – вогнутый железный лист, выкрашенный «для красоты» алюминиевой краской и пр.).
В задачу авиации входит создание противнику максимальных затруднений при атаках, в том числе – при атаках ложных целей.
Для увеличения количества ложных целей в Ла-Манше следует использовать в своих целях незаконную эмиграцию из Бельгии, Дании и Франции. В этих организуется утечка информации об операции «блокада», призванной с 20 числа «закрыть» побережье и резкое увеличение давления на население в приморских районах.
Корабли «Вальса» должны заполнять Северное море и Ла-Манш максимально хаотично. Отвлекающие суда идут под разнообразными флагами (включая советский и американский). От них требуется максимально затягивать досмотр. При необходимости корабли могут капитулировать в рамках операции „Милосердие“».
«Милосердие» предусматривало сдачу в плен десантных средств, застигнутых на переходе, и последующее их освобождение на английской земле. До этого, впрочем, дело не дошло. Шестого мая «Маятник», до этого озабоченный насыщением противовоздушной обороны Восточного фронта, заработал на Англию. Принцип удвоения, с математической точностью выведенный Хойзингером, превратился из абстрактных цифр в конкретные самолеты. Их было около 1500. Погода не оставляла желать лучшего.
Для того чтобы наверняка сломить сопротивление британской авиации в первый же день операции (начиная с 10 мая «Маятник» начинал обратное движение: на повестке дня стояла высадка «Блау»), А. Кессельринг принял решение нанести удар по выявленным агентурной разведкой линиям связи, радиолокационным станциям и центрам наведения истребительной авиации. В ночь на седьмое мая легкие самолеты, действуя на малой высоте, высадили на английской территории диверсионные подразделения Абвера – с той же задачей: нарушить связь и электроснабжение.
Утром седьмого мая начался выход в море рейдерских групп (операция «Кольцо Нибелунгов»). И внезапно, через четыре часа после рассвета, когда по статистике внимание операторов максимально ослабевает, первые волны германских истребителей прошли над Ла-Маншем.
Действия диверсантов были не слишком удачны, но какая-то часть стратегически важных коммуникационных линий все же вышла из строя. Это не воспринималось как проблема – в конце концов, был не 1940 год, английские части успели приобрести приличный боевой опыт, и на восстановление системы связи в полном объеме было нужно совсем немного времени – один или два часа.
Кессельринг не дал Даудингу этого времени.
Разработанная студентами-математиками схема хаотичного налета позволила нащупать слабые места в системе ПВО Южной Англии. Туда и устремились бомбардировщики. К четырем часам дня Даудинг понял, что схема обороны с использованием центрального наведения выведена из строя.
Произошло то, о чем предупреждал профессор Линдеманн, научный консультант Черчилля: централизованная система более устойчива, нежели сетевая, но если она разваливается, она разваливается сразу и полностью. И не было уже никакой возможности передать группам и эскадронам, что необходима инициатива с их стороны, что система раннего предупреждения не функционирует и что ни при каких обстоятельствах помощи не будет.
Операция 2-го воздушного флота носила непрерывный характер: за первым налетом последовал второй, затем над Англией появились ночные истребители. К вечеру 8 мая У. Черчилль, получив приблизительное представление о масштабе потерь 10-й и 11-й групп, потрясенно воскликнул: «Это же Балаклава!». На следующий день воздушное наступление продолжалось в тех же масштабах. А в полночь 10 мая, когда на Ла-Манше и в Северном море вовсю шел «Вальс Отражений», радио передало обращение великого фюрера германской нации к народу Единой Ирландии. Черчилль уже знал, что из Шербура и Бреста вышли транспорта, что немецкие «карманные» линкоры (позавчера замеченные в Атлантике) внезапно повернули на северо-восток и взяли курс на Ирландское море.
…Утром 10 мая радиопередатчики Берлина зачитают еще одно обращение: «Немецкий флаг развевается над Корнуэллом! Сегодня в 4 часа утра германские войска высадились на территории Англии, осуществив самую масштабную и сложную десантную операцию в истории человечества.
Война вернулась туда, откуда 27 лет назад она ушла.
Никогда немецкий народ не питал ненависти к английскому народу. Никогда Германская Империя не ставила своей задачей уничтожить Британскую.
Не наша – ваша политика заставила Германию пересечь Ла-Манш.
И не нас, а свое правительство должны винить Вы в тех бедах, которые постигли Англию, в том ужасе, который всегда сопровождают войну и оккупацию.
Германия более не заинтересована в продолжении этой войны». Отвлекающая операция «Морской Лев» вступила в фазу нарастания.
4. Саарема
Последовательность действий при проведении Сааремской, Пярнуской и Рижской десантных операций изучена любителями военной истории не хуже таблицы умножения. Особое внимание уделяется точному расчету времени. Немало военных кампаний исполнители провели с часами в руке (в германском Генеральном штабе это считалось традицией), но только развертывание «Блау» подразумевало в буквальном смысле этого слова использование секундомера.
Высадка первого диверсионного отряда произошла 11 мая в 20:00. Был вечер выходного дня, идеальный момент для проведения первой, скрытой фазы операции.
Как и в Англии, задачей диверсантов была связь. Ни Москва, ни Ленинград, ни Рига не должны знать, что происходит на острове.
Ночная выброска воздушно-десантного полка сопровождалась потерями (как и предполагалось), но стрельбы практически не было. Ошарашенные бойцы гарнизона попали в плен раньше, чем успели понять, что происходит. К утру разгрузились транспорты «быстроходного эшелона», а германские артиллеристы сменили своих русских коллег на береговых батареях и зенитных установках. И – главное – аэродром был захвачен неповрежденным, и с первыми лучами зари на него уже началась переброска авиации Десантной группы армий. Барон фон Глук всегда утверждал, что наступление – это перенесение линии действия авиации вперед.
5. Вместо заключения
«Он начал еще раз перебирать в уме основные этапы операции и ее дальнейшего развития. Снова и снова проверял он расчеты своего штаба и опять убеждался в неотразимости и силе удара.
Главное – успешно высадиться, а дальше весь вопрос в скорости передвижения. Высадка, развертывание, удар, перегруппировка, второй удар… В голове проносились названия городов, стоявших на пути его армий, возможности к сопротивлению, пропускные способности дорог, контрольные сроки прохождения, возможные альтернативные варианты развития событий. Он в очередной раз поражался красоте замысла фюрера и любовался этой операцией, как произведением искусства.
Впрочем, война для него всегда была произведением искусства, доставлявшим эстетическое наслаждение. Он, разумеется, бывал на передовой, видел смерть, поля, усеянные трупами, разрушенные города. Но стоило ему склониться над картой, как весь этот кровавый мир таял словно дымка. Для него оставались только значки, абстрактные дивизии, линии снабжения, изохронные точки, оперативные центры, темпы продвижения. Порой ему казалось, что на самом деле нет никакой войны с горами трупов, стратегическими бомбардировками и прочими ужасами сражений – а есть только эти значки на карте, подчиняющиеся определенным правилам игры. В такие минуты он ощущал себя божеством, одним движением карандаша решающим судьбы мира.
Он поднялся с кресла и вышел из кабинета. Тактический Информационный Центр целиком занимал красивое старинное здание в центре Копенгагена. Он спустился в огромный подвал и остановился, чтобы издалека понаблюдать за работой обрабатывающего отдела.
Сюда стекалась вся информация о положении дел в Европе. После обработки по строго заданным алгоритмам она наносилась на десяток карт в различных проекциях, в том числе и на изохронные карты различных родов и группировок войск, и заносилась в информационные таблицы. Несмотря на огромное количество данных и на десятки методов сортировки, работа протекала быстро и четко. «А эти студенты, оказывается, тоже могут понимать, что такое порядок и дисциплина», – удовлетворенно подумал Барон.
Этот Центр был еще одной идеей фюрера, начавшей воплощаться в жизнь два месяца назад. Для работы сюда были приглашены студенты старших курсов и аспиранты физико-математических специальностей. Под управлением младших офицеров Генерального штаба они на удивление быстро освоили весь процесс работы, и теперь за короткое время из Центра можно было получить любую информацию по состоянию дел на всех фронтах. Как и большинство идей фюрера, эта идея полностью себя оправдала.
Между тем ситуация развивалась весьма удачно для Рейха. Четкая работа Генерального штаба вдвое уменьшала время переброски ударных сил, и, несмотря на грозящую войну на три фронта (Англия, Африка, Россия), шансы выиграть эту великую битву неуклонно росли. Весь план компании был рассчитан с учетом максимального знания противника об этом плане и наилучших ответов на удары Рейха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74