На «Оке», конечно, много не зашибешь, но все-таки какая-никакая, а прибавка к пенсии. Пенсия, мать вашу! Подачка, чтобы не сразу от голода помер, а немного помучился. Им бы попробовать прожить на эти деньги. Небось на один ужин в кабаке тратят больше, чем мне на целый месяц подкидывают. Знаешь, когда мне в школе говорили, что американские пенсионеры вынуждены питаться консервами для собак, я их жалел и ненавидел дядю Сэма. А теперь я им просто завидую…
– Страховку не заплатили?
– Нет, конечно! Сказали: позвоните на следующей неделе. Как будто я не подорвался, а сам себе лапу отрезал, чтобы на фронт не попасть. Пришли… Осторожней, не зацепись головой.
Гараж представлял собой хибару из вагонки, крытую выцветшим толем, и запирался на амбарный замок, укрытый от непогоды коробкой из-под кефира.
– Это так, для приличия, – пояснил Шмель, втыкая в скважину ключ. – Могу вообще не закрывать, никто не полезет. Меня здесь уважают…
Машина занимала меньше половины внутреннего пространства. Один угол был завален всяким хламом, во втором осталось место для кое-какой мебели. Мягкий стул, две табуретки, тумбочка с оторванной дверцей, маленький столик.
Шмель зажег свет, махнул рукой, приглашая:
– Падай, где нравится.
Артур примостился на табуретке, вытащил водку.
– Ну ни фига себе мы гуляем! – присвистнул Шмель. – Только зачем ты «Новую» взял? В нашем покупал? Там же «Столичная» есть. Стоит в два раза дешевле, а разливают из одной канистры. Небось Тамарка эту дрянь продала?
– Не, другая.
– Тоже хороша! Надо было сказать, что ко мне идешь, они бы тогда нормального бухалова подогнали. Ладно, и это сойдет. Только вот с посудой у меня напряженка…
Отставной прапорщик порылся в тумбочке, достал железную кружку, граненый стакан, армейскую фляжку и небольшую луковицу. Фляжку бросил обратно, луковицу выложил на стол:
– Даже закусон образовался! – Сдул пыль с посуды и занял стул, вытянув в сторону искалеченную ногу. – За встречу?
– За нее, случайную!
– Почему так?
– Сейчас расскажу. Я, брат, в такой детектив попал, что только в книжках бывает. Может, и про меня кто напишет…
– Брось гнать, толкуй по делу. Напишут! Про нас даже некрологов никто не станет сочинять.
– Короче, Шмель, такая ситуевина нарисовалась… Или пан, или пропал, третьего не дано. Другого шанса у меня не будет…
Рассказ Артура занял десять минут. Пока он говорил. Шмель ничем не выражал своего отношения к услышанному и только потом, когда все было сказано, спросил с грустинкой в голосе:
– Отговаривать тебя, я понимаю, бесполезно?
– И не пытайся. Я все решил. Выбора нет.
Или все получится как надо, или… Но за решетку я не вернусь!
– Наливай. Третий…
Тост за погибших выпили молча и стоя. Когда сели, долго молчали, вспоминая каждый свое. Первым заговорил Шмель:
– Я пойду с тобой.
– Не надо, я справлюсь один.
– Тебя кто-нибудь должен подстраховать.
– Страховка там не поможет.
– Не доверяешь? Думаешь, коли безногий – так совсем ничего не могу? Только обузой буду?
– Прекрати! Я такого не говорил. Если б не доверял – не приехал.
– Тогда чего прогоняешь?
– Шмель, я много думал об этом. Шансы – пятьдесят на пятьдесят. Если мне повезет, все понятно. Если что-то сорвется, ты вряд ли сможешь меня вытащить. Зачем пропадать двоим, когда можно обойтись меньшими потерями? Если я вляпаюсь, они могут отомстить и Светлане. Отыграются на ней без всякого смысла, просто злобу сорвут. Понимаешь? Мне надо быть уверенным, что кто-то о ней позаботится. Кроме тебя, никого у меня нет. Да и не справится никто лучше тебя. Понимаешь? Когда я туда пойду, мне надо быть уверенным, что все тылы прикрыты. А если мы спалимся вместе, ее никто не защитит. Она, кстати, вообще не в курсе дела. Я к ней сегодня не заходил и не звонил. Согласись, что я прав.
– Разумно говоришь, но…
– Шмель, война продолжается. Противник другой, но война продолжается. Когда надо было прикрыть отход группы, оставался кто-то один. Здесь та же арифметика.
По лицу Шмеля Артур видел, что тот согласен с его доводами. Эмоции бурлили, требовали отправиться на опасное дело вместе с товарищем, но голос разума, привыкшего к четким спецназовским категориям необходимости, целесообразности и достаточности, постепенно брал верх.
Шмель мрачно кивнул:
– Годится. Что от меня надо еще?
– Ствол.
– Найдем. Еще?
– Машину дашь?
– Без вопросов.
– Этого хватит. Пообещай, что никому не скажешь ни слова. Даже Светке…
Шмель усмехнулся и начал разливать водку.
– …Могут нагрянуть менты. У них осталась записная книжка, в ней есть твой телефон. Не знаю, как они работают, но проверить всех знакомых, наверное, должны. Они могут лепить что угодно, но ты должен молчать. Даже если скажут, что мне лучше сдаться самому или еще что-то…
– Я в тюрьме, конечно, не сиживал, но за убогого меня считать не надо. Кое-что понимаю.
– Прости. Не могу никак от камеры отвыкнуть.
– Со временем пройдет. Даю слово, что не проболтаюсь. За твою удачу?
– За нашу удачу! – подправил тост Артур, и они выпили.
Шмель закусил луковицей, встал. Пошатнулся и, чтобы сохранить равновесие, оперся на стол.
– Не обращай внимание. Я не пьян, это нога подводит.
– Я так и понял.
Прихрамывая, Шмель дошел до двери и выглянул из гаража. Ничего подозрительного не наблюдалось; он вернулся, разворошил свалку барахла в углу напротив стола, поднял одну из досок настила и вытащил из тайника пистолет.
– У меня здесь целый арсенал, – с оттенком гордости сказал бывший прапорщик, обернувшись к Артуру.
– Не боишься?
– Кого мне бояться, ментов? Даже если и найдут, то все равно не посадят. Так что нет, не боюсь. Такая железяка подойдет?
Спрашивая, он ухмыльнулся, поскольку знал ответ заранее. Естественно, подойдет! Во-первых, удобная и качественная вещь. Во-вторых, многократно опробованная еще там, в Чечне. По живым мишеням стрелять не приходилось, практиковались на муляжах и подручных предметах, но это не могло сказаться на результатах применения пистолета в реальной боевой обстановке.
На тот караван их группа напоролась случайно. Собственно, караван – это сказано громко. «Шестьдесят шестой» «газон», «уазик» и старенький «лэнд крузер», десяток моджахедов с «калашами» и РПТ да двое лиц «некавказской национальности». Как предположил после боя командир – прибалтов. По каким признакам он это определил, сказать было трудно, ибо никаких документов найти не удалось, а спросить было некого, так уж получилось, что в результате скоротечного огневого контакта уничтожили всех. Собственно, захватить бандитов живьем не особо и пытались; задача перед группой стояла совершенно иная. В кузове грузовика нашлись три ящика с оружием. Упаковка была кустарной, но очень добротной. Автоматы, пистолеты Стечкина, в отдельных ячейках – шесть пистолетов «стар» модели БКМ, девятимиллиметровые, с большим количеством боеприпасов. Испанские «сувениры» были тщательно смазаны и обернуты специальной бумагой, обильно обложены ветошью, чтобы исключить риск повреждения прицельных приспособлений при транспортировке.
– Класс! – восхитился тогда Шмель, которому поручили осмотр груза, пока остальные ворочали трупы в поисках документов; тогда же, догадываясь, какая судьба ждет смертоносный груз, он и прикарманил одну из «игрушек».
Ящики с оружием взорвали, использовав тротиловые шашки, обнаруженные в «лэнд крузере». Если командир и заметил исчезновение одного пистолета, то виду не подал и в дальнейшем про это не вспоминал.
Каким образом раненому Шмелю удалось довезти «стар» до дома, Заваров не представлял.
– Держи. Полный магазин, восемь патронов. – Шмель подал пистолет рукояткой вперед. – Но больше их нет. В принципе, «парабеллумовские» можно раздобыть на черном рынке, но это станет в копеечку. Да и времени нет.
– Если не хватит восьми, то не хватит нисколько.
– Дельная мысль. Не разучился пользоваться? Шучу!
– Постараюсь вернуть.
– Главное, сам вернись. А железа у меня хватит еще на маленькую армию.
– Не представляю, как ты все это смог притащить!
– Я же сюда и в отпуск ездил, и в командировки мотался…
– Не было соблазна продать? Извини, дурацкий вопрос. Не надо отвечать…
– Я отвечу. Не было. А теперь наливай…
Из второй бутылки отпили граммов по сто, когда Артур заметил, что Шмель сильно окосел. Речь стала невнятной, голова все ниже клонилась к столу. Правой рукой он попытался отловить недоеденную луковицу, но не поймал, а лишь столкнул под ноги и начал бестолково искать.
– Пошли в дом? По-моему, там все уже легли.
– Пошли, – легко согласился Шмель, но, вместо того чтобы встать, предпринял попытку заснуть.
Заваров его растолкал, закинул ватную, но все еще тяжелую руку на свои плечи.
– Бутылки прихвати, – сказал Шмель, открывая глаза, – я завтра допью… А потом сдам.
В лучшие времена Шмель мог в одиночку принять на грудь целый литр и никогда не похмелялся.
Пока добирались до комнаты, он немного очухался. Последние метры преодолел самостоятельно и умудрился ничего не зацепить в заставленном соседским барахлом коридоре, чем приятно удивил Артура, – в какой-то момент он ощутил беспокойство, пожалел, что решился доверить безопасность Светланы бывшему сослуживцу. Конечно, он не продаст, но сумеет ли справиться, если дойдет до настоящей драки? Лихая молодость осталась в прошлом; а постоянная депрессия и алкоголь не способствуют поднятию боевого духа и не способствуют сохранению специфических навыков.
В комнате Шмеля горел свет, дверь была приоткрыта.
– Не обращай внимания, у меня всегда так, – сказал он, пытаясь вписаться в проем. Не вписался, задел плечом правый косяк и матюгнулся. Потом зачем-то добавил:
– Все пропьем, но флот не опозорим, – и бухнулся на диван.
Увидев фотографии, Заваров подошел к столу.
Черно-белая, где он обнимался со здоровым еще Шмелем, стояла и у него дома. Машинально он стряхнул пыль с пластмассовой рамки, печально вздохнул и присмотрелся к другой карточке, которую прежде не видел.
Шмель и Наталья. Одна из тех двух молодых прокурорш, которые приезжали их допросить по поводу трупов «невинных» чеченцев. Та самая, с которой Шмель провел ночь перед выходом на роковое задание. Она потом сама отыскала его в госпитале, хотя никто из ребят ее не видел и, соответственно, не мог рассказать о случившемся. Сама нашла. Может, услышала от кого-то стороны, а может, почувствовала.
– Мы разбежались, – сказал Шмель пьяным голосом. – Зачем молодой и красивой девке инвалид? Ни денег, ни здоровья, ни работы. Только грошовая пенсия и эта вонючая конура.
Заваров был не в курсе подробностей. Раньше ему казалось неуместным задавать такие вопросы. Сейчас он спросил:
– Она сама ушла?
– Нет. Я ее выставил. Зачем портить ей жизнь? Она уходить не хотела, но я… В общем, сначала стал вести себя как полная свинья, изводил специально, ко всякой ерунде придирался. Потом сказал, что больше не люблю, и выставил за порог.
– Она вернется…
– Если вернется, я не пущу. На х… нужно…
Окончания фразы было не разобрать. Когда Заваров обернулся. Шмель лежал с закрытыми глазами. Во сне он вздрагивал и чему-то улыбался.
8. Акулов и Волгин.

Четверг, 19 октября
– Вы относитесь к Главному разведуправлению Минообороны?
– Что?
– Вот здесь написано: «Оперуполномоченный ГРУ… капитан милиции Акулов А. В…», – Шмелев, начав читать «Объяснение», записанное с его слов Андреем, тотчас же подчеркнул ногтем непонятное ему место в «шапке» документа. – Как это следует понимать?
– Это следует понимать очень просто. Группа по раскрытию умышленных убийств. К военной разведке она имеет такое же отношение, как ты, Шмелев, – к сознательным гражданам.
– По вашему получается, что Артур кого-то убил?
– Мы это все уже обсудили. Читай дальше, не тяни время.
Несмотря на оказанное давление, бывший десантник так и не раскололся. Взятые у него показания были чистой формальностью. Делу они помочь не могли, а когда обман будет доказан документально, никто, Акулов был в этом уверен, Шмелева к ответственности не привлечет.
– Прочитал.
– Нет возражений? Тогда расписывайся внизу на первой странице и в конце текста… – Акулов продиктовал ритуальную фразу, подтверждающую, что свидетель ознакомился с документом путем прочтения и полностью согласен с изложением его слов, подождал, пока Шмелев, авторучкой и правилами грамматики владеющий хуже, чем ножом и снайперской винтовкой Драгунова, поставит финальную точку, забрал у него бланк и поднялся с дивана.
– Нет желания добавить что-нибудь без протокола?
– Нет, – глухо ответил Антон Иванович, отворачиваясь.
– Тогда до встречи.
Выходя из комнаты, Андрей хлопнул дверью. Не специально, просто так получилось.
В коридоре Волгина не было. Он стоял на улице, за углом дома, и разговаривал с белобрысым худосочным пареньком, который при виде Акулова занервничал и поспешил распрощаться.
Прощаясь, он не забыл застенчиво спросить:
– Сергей Сергеич, не поможете?..
– Сколько тебе надо?
– Полтинник.
– Держи. – Из кармана куртки Волгин достал пятьдесят рублей, очевидно, заранее приготовленные для такого повода, и отдал их осведомителю. Деньги были личными и, поскольку Волгин не истребовал от информатора расписку, возместить трату через бухгалтерию управления не удастся. – Спасибо тебе. Не забудь позвонить, как мы договорились.
– Обязательно. – Спрятав деньги, парень быстро ушел.
– За дозой помчался, – вздохнул Сергей.
– Здесь такие низкие расценки? – удивился Акулов.
– Здесь такие верные друзья.
– Не боишься с ним встречаться так открыто?
– Брось! Вся деревня знает, что он с нами сотрудничает.
– Вот она, настоящая гласность… Ну и что поведал наш юный друг?
– Юный друг поведал много интересного. Прошлой ночью у Шмелева был гость. Часов до трех они сидели в гараже, квасили, потом легли в комнате. Около семи утра гость уехал на машине Шмелева. У него синяя «Ока» с инвалидными знаками.
– Так он все-таки инвалид?
– Нет правой ноги до колена, на мине подорвался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26