Надеюсь, не откажете? — спросил Шторм, окончательно придя в себя.
— Буду только рад! — вежливо ответил Тоцкий.
Возвращаясь по коридору к выходу из питомника, полковник машинально повернул голову к клетке, где находились немецкие овчарки, и, как ему показалось, уже ни у одной из них на шерсти не было белых пятен. Проходя мимо мастерской Топкого, он также заглянул в распахнутую дверь и увидел там стоявшую посреди комнаты могучую фигуру медведя, которая запечатлелась у него в голове, как стоп-кадр из кинофильма.
* * *
Проводив взглядом полковника, ветврач задумчиво посмотрел на Камила и удивленно пробормотал:
— Тебе ничего не показалось, Камил?
— Что именно?
— Что Шторм вел себя как-то странно.
Камил пожал плечами и недовольно буркнул:
— Тебе, Станислав, поменьше трепаться надо. Я показываю, показываю тебе, чтобы ты заткнулся, а тебя понесло! Не хотел я тебе говорить, но, видать, придется, — замялся Камил. — Сегодня ночью мне Ловчий приказал твоих собак взять, чтобы Шторма попугать, если тот будет несговорчив или еще что.
— Почему ты мне сразу не сказал?! — вытаращив глаза на Камила, заорал ветврач. — Я ведь предупреждал, чтобы ты ставил меня в известность.
— Когда бы я, интересно, тебе сказал? — в свою очередь, взорвался Камил. — Ты сначала дрыхнешь до обеда, а потом… Сколько я тебе знаками показывал, чтобы ты язык за зубами держал, так нет же!.. Все надо выложить!..
Смотри, какой он грамотный животновод! — кипел помощник. — Конечно, Шторм не дурак и догадался обо всем!..
— Он видел вчера вечером собак? — упавшим голосом спросил Тонкий.
— Не только видел, но и шкуру свою от них спасал!.. Кстати, мне показалось, что он мой голос узнал, — немного поостыв, добавил Камил.
— Твой голос?
— Да! Мы вчера завязали ему глаза, ну, я под это дело дал ему пару затрещин в соответствующем словесном оформлении!
— Идиот! — процедил сквозь зубы ветеринар.
— Не сдержался, — согласился Камил. — А ты тоже не лучше меня.
— Почему вы с Ловчим вчера мне ничего не сказали про собак?
— Потому что мы знали, что ты не дашь их, — просто объяснил Камил. — Из-за того, что ты наэкспериментировал с ними в поселке, теперь сам дрожишь как осиновый лист. А вчера была отличная погода, снег! Мы погрузили собак в машину. А за ночь буран сделал свое дело, и никаких следов в поселке!..
— Ты видел, Камил, как Шторм стоял возле вольеры и разглядывал их? — испуганно спросил его ветеринар.
— Видел. Я сразу понял, что он догадается, ведь у них еще не вся шерсть выгорела.
— Что теперь будем делать?
— Не знаю. Ждать, — твердо сказал Камил. — Даже если он и догадался, ему все равно ничего не доказать.
— Ловчий велел мне сегодня проследить за ним, как он поедет домой: с охраной или без нее.
— Вот если до вечера он не придет сюда с нарядом и не арестует нас, то можно считать, что все его подозрения умерли, — уверенно сказал помощник. — Ведь он понимает, что их к делу не пришьешь, их доказать надо! К тому же он неглупый человек и после вчерашнего разговора с Ловчим прекрасно понимает, что мы с ним связаны. Но и это ему надо будет доказать! А пока, я думаю, он больше озабочен тем, как обезопасить себя и свою семью.
Камил не ошибался в своем предположении. Шторм, сидя за столом в кабинете, играл со щенком и обдумывал сложившуюся ситуацию. Безусловно, голос Камила он узнал, но то, что на его глазах произошло с собаками, сейчас воспринимал как мираж. «Мало ли что мне могло померещиться! — думал он. — И еще надо бы допросить Золотого… Но из этого матерого вора и слова не вышибить!» Вспомнив мастерскую Тоцкого, полковник негромко пробубнил, обращаясь к щенку:
— Твой бывший хозяин имеет не только голову на плечах, но и золотые руки. Вон какие чучела делает — их любой музей с радостью купит.
«Интересно, сколько же ему платят за такую работу?» — внезапно подумал он, вспомнив огромное чучело медведя. И вдруг его словно ударило током: в таком чучеле только побег устраивать. И главное — никто не догадается!
— Тьфу ты, черт! — испуганно выругался он, отмахиваясь от своих мыслей. — И придет же такая ахинея в голову!..
Но эта идея засела занозой в голове, от нее уже нельзя было избавиться. Он решил вечером снова зайти в питомник Тоцкого.
В конце рабочего дня, когда все офицеры и служащие покинули ДПНК, начальник колонии, засунув за пазуху щенка, вышел из зоны и направился к кинологическому питомнику. Погода была морозная, и легкий ветерок, забираясь под одежду, неприятно знобил тело. Служебную машину он решил не отпускать. Еще издали в сгущающихся сумерках начальник лагеря увидел маячившую неподалеку от питомника фигуру Камила. Теперь сомнения его рассеялись: вспомнив вчерашнюю фигуру человека на углу дома, к которой шли волки, он мог с полной уверенностью сказать, что это был помощник ветеринара. При приближении к Камилу Шторм вдруг увидел, как тот резко повернулся и исчез среди множества пристроек питомника. Нехорошее предчувствие заставило полковника остановиться: он понял, что за ним следят. Потоптавшись в сомнении на месте, он решил все-таки не отступать от намеченного пути и нетвердым шагом направился к питомнику. Уже у двери он осмотрелся по сторонам: нет ли кого, кто мог бы его видеть? И несмело нажал на кнопку вызова. Дверь открылась через полминуты, и на пороге появился Тоцкий.
Увидев перед собой полковника, он не смог скрыть удивления:
— Вы что-то здесь оставили, Алексей Николаевич?
— Забыл спросить вас, Станислав Григорьевич, чем кормить это создание? — показал начальник лагеря на щенка. — Сами вы мне этого не сказали. И вообще, я хотел с вами поговорить, — делая большие паузы между словами, закончил он.
Тоцкий, немного помявшись, раскрыл перед ним дверь, пропуская в помещение.
И на этот раз ветеринар провел начальника колонии в мастерскую. Пока тот снова разглядывал фигуры животных, Тоцкий заварил чай и пригласил гостя к столу. За столом волнение полковника возросло, и это не укрылось от проницательных глаз хозяина. Он понимал, что Шторм догадывается о причастности его и Камила к вчерашним событиям, но начальник колонии пришел к нему без наряда и, по всему видно, не собирался его арестовывать. Тоцкому стало ясно, что полковник явился совсем по другому поводу, а плохо скрываемое волнение не давало ему начать разговор.
— Вы, Алексей Николаевич, пришли ко мне поговорить о том, что с вами случилось вчера? — внезапно спросил ветеринар, поняв, что бояться нечего и надо идти напрямик.
Шторм вздрогнул и, звякнув чашкой, поднял на хозяина испуганные глаза.
— Откуда вы знаете?
— Откуда вы узнали, что со мной об этом можно поговорить? — в свою очередь, спросил Тоцкий.
Полковник неуверенно пожал плечами.
— Тогда сделаем так, — процедил сквозь зубы ветеринар, — вы мне говорите, что вас ко мне привело и как вы догадались, а я рассказываю вам о том, как догадался о ваших намерениях!..
— Намерениях? — как эхо повторил Шторм.
— Намерениях.
Тоцкий видел, как по телу начальника колонии прошла судорога, но он терпеливо продолжал пить чай, зная, что гость в конце концов заговорит.
— Я вас слушаю, — на всякий случай подстегнул он его.
— Я узнал по голосу Камила, — коротко ответил тот, — и видел из окна дома, как к нему шли волки.
Глаза ветврача на мгновение сделались стеклянными, и, отхлебнув из чашки, он сказал не менее коротко, чем полковник:
— Мне известно все, о чем с вами говорили те люди, которые так неаккуратно затащили вас в машину, Алексей Николаевич. Позвольте узнать, что вы собираетесь делать?
Но Шторм, не зная, что ответить, промолчал. Он находился в полном замешательстве и начинал уже проклинать себя за необдуманный приход к Тоцкому.
— Сейчас трудное время, Алексей Николаевич, — заговорил ветеринар, видя растерянность начальника колонии, — и вам представляется возможность заработать неплохие деньги.
Отказ же ваш может повлечь за собой неприятные для вас и вашей семьи последствия. Вы поднимаете, о чем я говорю?
Шторм кивнул головой.
— Так что мне передать вашим вчерашним знакомым, Алексей Николаевич? — ненавязчиво спросил ветврач.
— А какую сумму они мне могут предложить за организацию побега?
У Тоцкого веки сузились так, что глаза превратились в две маленькие щелочки.
— Немалую, — тихо ответил он. — Вам хватит и на дом, и на машину, и на всю оставшуюся жизнь. Могу я это понимать так, что вы согласны?
Полковник опять кивнул головой, и у Тонкого вырвался вздох облегчения.
— Только я хочу, Станислав Григорьевич, чтобы связь с теми людьми осуществлялась через вас, — поторопился сказать гость. — Я не хочу, чтобы меня застукали с ними, когда…
— Ну, это само собой! — перебил его врач. — Да!.. Алексей Николаевич, может быть, у вас уже есть кое-какие соображения, как помочь Золотому?..
— Ага, — и, запнувшись, Шторм показал на чучело медведя.
— Что? — не понял Тоцкий.
— Медведь. В чучеле вывезти Золотого из зоны, — запинаясь, сказал полковник.
У хозяина от удивления отвисла челюсть. Он несколько раз переводил взгляд со своего гостя на чучело медведя и обратно. Ему и в голову не могло прийти такое. Наконец, оправившись от изумления, ветеринар спросил:
— А как вы это себе представляете, Алексей Николаевич?
— Над этим еще надо подумать, — приобретая уверенность, ответил Шторм. — Вообще, я предполагал, что вы мне будто бы подарите медведя, а я его установил бы в клубе, в красном уголке. Ну, а дальше, как сложатся обстоятельства, — не желая забегать вперед, закончил полковник.
— Интересная идея, — заметил Тоцкий.
Ему пришло в голову, что он зря запаниковал, когда узнал, что Ловчий втянул к это дело начальника колонии. «Если так складываются обстоятельства, то это даже лучше, — думал он. — Шторм связь с Ловчим будет осуществлять через меня. Медведь мой!.. А это значит, что любую идею, выдвинутую им, я смогу выдать за свою». Размышляя над этим, он заметно повеселел.
— Жизнь диктует нам свои условия, Алексей Николаевич! — стараясь придать голосу оптимизм, сказал он. — Иногда приходится жертвовать служебным положением, чтобы спасти жизнь своим близким и уцелеть самому в этих суровых условиях!.. Постарайтесь поменьше думать о негативной стороне этого дела и побольше о том, как оно закончится и какое удовлетворение ждет вас в материальном эквиваленте! Я сегодня же поставлю в известность людей Золотого и завтра сообщу вам сумму вознаграждения за вашу помощь!..
Тоцкий, проработавший почти с самого рождения с животными, обладал прекрасным психологическим чутьем и, видя в глазах полковника неуверенность, говорил не останавливаясь, чтобы окончательно развеять его сомнения в успехе намеченного предприятия. Исчерпав весь словарный запас, ветеринар сделал вид, что у него много работы, и, поднявшись из-за стола, заторопился к вольерам.
— Вы уж меня извините, Алексей Николаевич, — сказал он, — время позднее, и боюсь, что не успею прививки до конца всем своим подопечным сделать. Жена меня и так постоянно бранит за то, что я так поздно домой возвращаюсь!..
Шторм, поняв намек хозяина, грузно поднялся из-за стола и, попрощавшись, медленно направился к выходу из питомника.
Глава 6
Возвращаясь к служебной машине, полковник заметил, что Камил, вновь появившийся из какой-то подворотни, провожает его взглядом. Слежка неприятно защекотала его нервы.
«Хотя как ты хотел? — задал он себе вопрос. — Теперь они будут следить за каждым твоим шагом. Может быть, и мне так поступить?» — подумал он, но отогнал от себя эту мысль, понимая, что, как только бандиты заподозрят его в этом, ему несдобровать. «А может быть, обратиться в прокуратуру к Смольникову? — снова подумал он. — Ведь еще пока не поздно. У меня будет тесная связь с Тоцким, а Смольников установит наблюдение за ним. Рано или поздно клетка захлопнется и для него, и для всех, кто с ним связан». Но через мгновение он рассудил, что в таком случае лишится вознаграждения.
«А ведь при умелой постановке дела можно не только получить крупный выкуп за Золотого, но и со временем надеть на всех кандалы, — соображал он на ходу. — Надо как можно лучше все обдумать».
Думал Шторм недолго. Уже на следующее утро он знал, что делать. Собрав в своем кабинете оперативников, он приказал им найти для него хорошую кандидатуру негласного сотрудника из числа военнослужащих.
— Ко мне поступила информация о том, что в зоне заключенными готовится акция протеста, — пояснил он причину экстренного собрания, — и мне нужен негласный сотрудник для сбора более подробной информации, желательно из числа солдат срочной службы.
Оперативников такая просьба застала врасплох.
— Но ведь вы, Алексей Николаевич, прекрасно знаете, что такое невозможно: солдаты несут только охранную службу, и мы не имеем права.
— Я это знаю не хуже вас, — оборвал оперативника Шторм, — но других людей, которых заключенные не знали бы в лицо, у нас нет! Из числа же стукачей и наседок мы подобрать нужные кандидатуры не можем, среди них есть такие, кто готов служить и вашим и нашим. И о наших планах будут знать все заключенные колонии, — твердо заявил он.
— По этому вопросу надо говорить с командиром части, а не с нами, — подал голос тот же оперативник.
— Вот вы, Каравайцев, и поговорите с ним, — произнес Шторм. — Подберите нужную кандидатуру. Желательно, чтобы у этого солдата не было родителей: в случае его провала меньше ответственности. Все понятно?
— Так точно!
— Вечером жду от вас результатов. Если возникнет что-то непредвиденное, я весь день буду у себя, и по всем вопросам немедленно ко мне!.. Всем остальным провести разъяснительную профилактику по отрядам, — обратился он к собравшимся.
После ухода оперативников Шторм еще некоторое время обдумывал детали разговора с будущим негласным сотрудником, но, вспомнив о том, что ему доложил дежурный по ДПНК о Золотом, он накинул на плечи шинель и отправился в штрафной изолятор, куда вора в законе перевели из ПКТ за нападение на контролера.
* * *
Покормив, как обычно, по дороге Цезаря и Агату, Тоцкий заспешил домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35