— Значит, все-таки волки! — воскликнул Смольников. — А я начал было уже сомневаться, что это они! Вы его как следует допросили?
— Да, — ответил рассказывающий офицер, — и версия, что на людей нападают старые волки, подтверждается, Петр Алексеевич.
Шофер сказал, что оба волка хромали и у одного из них, как ему показалось, даже не было лапы.
— Что же он их не задавил?
— Говорит, они свернули на лесную дорогу, когда он их догнал. Да разве их задавишь? Ведь это такие бестии!
— Да, это уж точно, — согласился Смольников.
С одной стороны, он был рад, что хоть кто-то из людей видел волков-убийц — это подтверждало основную версию, что все погибшие стали жертвами нападения не совсем здоровых животных. Но с другой стороны, его огорчало, что это волки. Смольников очень уважительно относился к дикой природе и в глубине души надеялся, что убийства людей — это все-таки проделки бродячих собак. Когда охотники начали их отстреливать в поселке и перестали появляться новые жертвы, он уверился в правильности своей догадки, но появившийся свидетель опроверг его предположение относительно собак.
Каково же было изумление Смольникова, когда, приехав на место происшествия, он увидел изуродованный труп Столешина. Не меньшее удивление выразили и следователи оперативной группы, так как все были знакомы с судмедэкспертом по роду своей работы.
— Как же его угораздило?! — слышались возгласы следователей.
После тщательного осмотра тела Столешина и места, где его обнаружили, оперативники установили точную протяженность волчьих следов, их направление и все необходимое в таких случаях. И лишь одному из них бросилось в глаза очень странное обстоятельство.
— Петр Алексеевич, вы не находите удивительным, что при таком изуродованном теле вокруг на снегу нет ни единой капли крови? — задал он вопрос. — И почему нет следов сопротивления?.. Они должны быть! Я не думаю, что Столешин, увидев волков, дожидался своей смерти сложа руки.
— А почему бы и нет? — возразил Смольников. — Страх может парализовать человека так, что он с места не двинется! Меня сейчас другое волнует… Что у него в карманах? — не договорив фразы, обратился он к следователю, осматривавшему карманы судмедэксперта.
— Да ничего особенного, — ответил оперативник. — Сигареты, зажигалка, тридцать рублей денег и склянка со спиртом. Видать, перед тем как отправиться куда-то с работы, он с трупом работал!.. Без выпивки он не приступает к работе. Да вы знаете об этом, Петр Алексеевич.
— Да, знаю. Как же так, интересно, могло случиться, что на этот раз животные оставили нетронутым лицо? — задал риторический вопрос следователь прокуратуры. — Странно как-то на этот раз повели себя волки. Они как будто специально оставили его нетронутым, чтобы мы видели, кто перед нами, и не устанавливали с помощью экспертиз личность погибшего.
— Очень похоже на то, — согласились оперативники.
— И куда же он направлялся, что звери застали его именно здесь, на пустынной дороге? — опять задумчиво спросил Смольников. — И правда подозрительно, что крови на снегу нет, но это может быть и внутреннее кровоизлияние, экспертиза покажет. А может быть, труп сюда перенесли? — продолжал он разговаривать с собой, не обращая внимания на следователей.
— Скорее всего перенесли, — подхватил один из оперативников. — От отгрызенных рук и ног тоже нет крови на снегу, Петр Алексеевич!
— Сам вижу. А правда, что волки могут взваливать себе на спину убитую жертву, вдвое или втрое превышающую их вес? Я что-то подобное слышал.
— Об этом надо спрашивать охотников, — ответил оперативник.
— Придется. Честное слово, если бы не свидетель, своими глазами видевший волков, то я подумал бы, что убийцами являются хорошо обученные собаки, — высказал мнение Смольников. — Как будто специально они выгрызают такие части тела у жертв, чтобы их потом не могли опознать!
— Я уже давно об этом думаю, — подал голос капитан Крюков, до сих пор хранивший молчание. — Следов крови вокруг трупа нет!..
Волчьи следы тянутся отсюда на двести пятьдесят метров через лесополосу к автобусной остановке. Я предполагаю, Петр Алексеевич, что хорошо обученных волков подвезли на машине к той остановке — труп уже находился в машине, — и они его на себе перенесли сюда, а водитель заметил волков в тот момент, когда они возвращались назад к остановке не через лес, а по дороге.
— Очень может быть, — согласился Смольников. — Тогда вопрос: кто же это мог сделать?
В ответ — молчание. И опять заговорил Крюков.
— С охотниками надо разговаривать, — уверенно сказал он. — Может, это даже не из поселка Горского, а из другого населенного пункта кто-то так действует. В первую очередь надо определить круг знакомых Столешина и узнать, к кому он намеревался отправиться в гости. Нужно пойти по всем направлениям! Не может быть такого, чтобы никто ничего не знал! Столешина местное население знает не как судмедэксперта, а как прекрасного хирурга!
— Согласен, — коротко отреагировал Смольников. — Вот вы, Николай Афанасьевич, и займетесь проработкой этого вопроса.
Ему казалось, что свидетельство водителя грузовой машины, видавшего животных неподалеку от трупа, ставит точку в расследовании этого дела, но все вышло наоборот: так много необъяснимых деталей появилось вокруг найденного тела Столешина, как ни в одном другом случае, когда находились жертвы хищников. Теперь, как стало казаться Смольникову, все только начиналось, и интуиция сыщика подсказывала ему, что дальнейшие события могут представлять огромный интерес. Закончив осмотр места происшествия и все связанные с ним процедуры, он вместе с Крюковым отправился в морг, чтобы от второго судмедэксперта узнать все подробности о смерти его коллеги.
* * *
Ассистенты быстро приготовили все необходимое для вскрытия, и бывший помощник Столешина, а ныне взявший на себя обязанности судмедэксперта-патологоанатома врач Чекушин приступил к осмотру трупа бывшего своего наставника. Уже при первом надрезе стало ясно, что никакого внутреннего кровоизлияния в брюшной полости нет. Кровь, взятая на анализ в лабораторию судебно-медицинской экспертизы, показала наличие в ней небольшой дозы алкоголя. По всем остальным показателям было точно установлено, что смерть Столешина наступила всего несколько часов назад и что, по всей видимости, труп был все-таки перенесен из какого-то другого места на дорогу. Чекушин уже заканчивал осмотр, когда ему показалось, что некоторые мышцы трупа сократились, и он испуганно отпрянул назад, неосторожно порезавшись скальпелем. Чертыхаясь, он отбросил в сторону инструмент и с ужасом увидел, как веки у Столешина приподнялись и остекленевший взгляд уставился в потолок лаборатории. Верхняя часть черепа при этом еще не была пришита к своему месту, и патологоанатом почувствовал, как у него на голове зашевелились волосы. Он стоял и смотрел, как мышцы шеи на трупе задергались и голова медленно повернулась в его сторону. На лице мертвеца судорожно задвигались щеки и появилось некое подобие страшной смеющейся гримасы. Ужас настолько овладел Чекушиным, что он заорал и бросился вон из лаборатории. Выбежав в коридор морга, он попал прямо в руки Смольникова и чуть не сбил его с ног.
Видя блуждающие от страха глаза судмедэксперта и его неспособность говорить вразумительно, следователь прокуратуры передал врача в руки Крюкова, а сам бросился в лабораторию, но у двери вынужден был остановиться, словно пораженный молнией. Со стола, на котором проводилось вскрытие, на него с ужасающей гримасой смеха смотрел стеклянными холодными глазами Столешин. Верхняя часть его головы отсутствовала, внутренностей не было, но мышцы рук сокращались так, будто он хотел приподняться со стола. Не чувствуя под собой ног, Смольников попятился назад.
Он был не в состоянии отвести взгляд от трупа Столешина, который, казалось, оживал, и не верил своим глазам. Внезапно по телу оживающего судмедэксперта прошла судорога, и он застыл на месте. С лица исчезла страшная смеющаяся гримаса, и только глаза остались полуоткрытыми.
— Что это? — не слыша собственного голоса, спросил Смольников.
Крюков, успокаивавший Чекушина, видел реакцию следователя и, отстранившись от врача, подошел к дверям лаборатории, чтобы самому взглянуть на то, что так испугало двух далеко не трусливых мужчин. Не увидев ничего подозрительного, он с удивлением посмотрел на Смольникова.
— Что с вами, Петр Алексеевич?
— Он двигается, — едва слышно пробормотал следователь, — и улыбается…
— Кто?.. Труп?..
Смольников быстро закивал головой, что вызвало снисходительную улыбку у Крюкова, но он тут же убрал ее с лица, понимая, что сейчас это не к месту.
— Вы уверены? — Крюков покосился на Чекушина, который уже начал приходить в себя и несмело двигался по коридору в их сторону. За ним шли несколько ассистентов, выбежавших на крик из разных кабинетов. — Вы уверены, Петр Алексеевич?
— Уверен!.. Что вы так смотрите на меня?
Неужели вы думаете, что сразу два человека сошли с ума?
— Нет, я так не думаю, — виновато сказал Крюков, — просто ваши слова звучат странно.
— Еще более странно то, что я увидел сейчас собственными глазами. Нет! — потряс Смольников головой. — Нет!.. Этого не может быть!
Чекушин в сопровождении ассистентов уже подошел к следователям и с опаской глядел через плечо Крюкова на недвижимый труп Столешина.
— Вы видели же, — то ли спросил, то ли сказал он без всякого выражения.
— Я видел, — отозвался Смольников.
Набравшись смелости, он снова зашел в лабораторию и приблизился к столу, на котором лежал труп бывшего судмедэксперта. За ним последовали остальные. Обступив со всех сторон тело Столешина, они долго смотрели на него, но он больше никаких признаков жизни не подавал, и Чекушин со Смольниковым уже начали сомневаться в том, что им довелось увидеть всего несколько минут назад. Как вдруг веки мертвеца снова приоткрылись и остекленевший взгляд холодных глаз опять уставился в потолок лаборатории. На этот раз уже все отпрянули от стола с шевелящимся трупом, и Крюков машинально потянулся за пистолетом.
Все со страхом наблюдали, как мышцы на теле судмедэксперта сокращались, он двигал руками и ногами, как бы пытаясь приподняться на столе, и все время его лицо было искажено страшной гримасой смеха. Присутствующие боялись шелохнуться, наблюдая за манипуляциями ожившего трупа. Наконец его движения прекратились, и тело Столешина затихло, снова приняв прежнее положение. Все, боясь дышать, переглянулись между собой, и лишь тогда у них вырвался вздох облегчения.
— Ну что?! — спросил Смольников у Крюкова. — Видели?!
У Крюкова не нашлось сил для ответа, и он только кивнул головой. Вдруг один из ассистентов вплотную подошел к трупу и, внимательно его осмотрев, радостно сказал:
— Так, может быть, тело от мороза отходит, поэтому и дергается? А мы чуть в штаны не наложили!..
— Александр Васильевич, в вашей практике что-нибудь подобное случалось? — обратился Смольников к Чекушину.
— Нет!.. Правда, я с недавнего времени работал помощником у Столешина, но… Нет! За мою короткую практику ни разу не доводилось сталкиваться с таким явлением!
— А вы что думаете по этому поводу? — повернулся Смольников к остальным работникам лаборатории, уже успевшим подойти и стать позади них.
— А что? Все может быть, — ответил тот же ассистент. — Если мы ни разу не сталкивались с таким явлением, то это вовсе не значит, что его не существует в природе!..
— Может быть, вы и правы, — согласился Смольников, — но мне кажется, что именно в ваши обязанности входит установить причину такого явления. Хотя на самом деле это все весьма странно!
— Нет, такого быть не может! — твердо заявил Чекушин. — Здесь не газовая печь крематория, где трупы приходят в движение под воздействием высокой температуры!.. Но то, что мы сейчас увидели, заслуживает тщательного изучения.
— Вот и займитесь этим, — наставительно сказал Смольников. — И все результаты проведенных экспериментов пришлите мне!
Они с Крюковым покинули лабораторию судебно-медицинской экспертизы с чувством пережитого потрясения. По дороге домой долго обсуждали странное явление, совсем позабыв, что, перед тем как оно произошло, один из ассистентов на вопрос, куда мог пойти Столешин в обеденное время, ответил, что врач собирался нанести визит начальнику колонии Шторму.
* * *
Возвращаясь из питомника, полковник видел, что Малышев никак не придет в себя после того, что ему довелось наблюдать у Тоцкого.
И он решил посвятить капитана в свои планы: ведь переживание из-за убийства, не закрепленного материальной выгодой, может заставить капитана рассказать обо всем кому-нибудь.
— Владислав Николаевич, успокойтесь, — мягко заговорил Шторм. — Вы же понимаете, что мы не могли поступить иначе.
Малышев молча взглянул на Шторма.
— Я, понимаете, не хотел забегать вперед, но сейчас пришло время кое-что сообщить вам, — продолжал полковник. — Ответьте мне на один вопрос: вы довольны своей зарплатой?
— Что?
— Я спрашиваю вас: вы довольны своей зарплатой?
— Вы смеетесь?! — Малышев посмотрел на полковника как на сумасшедшего. — Кто из нас может быть доволен такой зарплатой?
— Да, наверное, я и в самом деле задал глупый вопрос, но задал я его неспроста, Владислав Николаевич. Еще хочу спросить вас: вы хотите заработать большие деньги?
— Договаривайте до конца, — буркнул Малышев. — Я не знаю ни одного здравомыслящего человека, который не хотел бы иметь денег, больших денег.
— Тогда я вам скажу, Владислав Николаевич, что смерть Каравайцева и Столешина, помимо того, что вы знаете, связана еще с очень большими деньгами.
— Разве не с побегом? — удивился оперативник.
— И с ним тоже, но в большей степени с деньгами! — подчеркнул полковник. — Я хочу вас спросить: вы согласны помочь мне?
— В чем?
— Получить деньги!
— А кто-нибудь еще помимо нас с вами об этом знает? — стал преображаться капитан.
— Тоцкий, — ответил Шторм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35