– Не такое уж большое достижение, если учесть, что мы охотились за этой посудиной по меньшей мере две последние недели, – возразил Томас Кэттилл, штурман «Золотой лани».
– Пожалуй, такой приз стоил наших усилий.
Доверху нагруженная золотыми и серебряными слитками, драгоценными камнями и дорогими тканями с захваченных испанских судов, «Золотая лань», прежде известная под названием «Пеликан», неслась за ничего не подозревающим галеоном, словно гончая за лисицей. Это было добротное судно длиной тридцать метров и водоизмещением сто сорок тонн. Оно полностью соответствовало всем требованиям, предъявляемым каперским судам. И хотя корпус и мачты «Золотой лани» были далеко не новыми, тем не менее, после небольшого ремонта в Плимуте она совершила кругосветное путешествие, пройдя более пятидесяти пяти тысяч километров за тридцать пять месяцев, осуществив одно из самых замечательных предприятий за всю историю мореплавания.
– Вы собираетесь пересечь его курс и обстрелять испанских шакалов из всех орудий? – поинтересовался Кэттилл.
Дрейк опустил подзорную трубу и покачал головой, сопроводив этот жест обычной для него насмешливой улыбкой.
– Гораздо приличнее с нашей стороны будет подойти поближе и приветствовать наших друзей, как и подобает настоящим джентльменам.
Озадаченный Кэттилл уставился на своего командира:
– Но предположим, они решат сражаться?
– Нет, черт побери, пока их капитан не догадается, кто мы такие.
– Но их корабль в два раза больше нашего, – настаивал штурман.
– По словам испанских моряков, которых мы взяли в плен у Кальяо-де-Лима, у «Консепсьон» на борту всего два орудия против наших восемнадцати.
– Испанцы! – Штурман презрительно сплюнул за борт. – Они же известные лгуны, почище ирландцев.
Дрейк бросил еще один оценивающий взгляд на приближающийся корабль.
– Если бы испанский капитан заподозрил ловушку, он предпочел бы бегство с поля боя, во всяком случае, не стал бы сражаться, – напомнил он несговорчивому помощнику.
– В таком случае, почему бы нам не открыть огонь и не заставить его спустить флаг?
– Рискуя отправить корабль на дно вместе с ценным грузом? Чего нам опасаться, Томас? – Дрейк ухмыльнулся и поощрительно хлопнул штурмана по плечу. – Если мой план удастся, мы сбережем порох, а заодно покажем этим испанцам, как умеют сражаться англичане, когда дело доходит до настоящей драки.
Кэттилл понимающе хмыкнул:
– Иными словами, вы собираетесь взять испанца на абордаж?
Дрейк кивнул:
– Мы будем на их палубе прежде, чем кто-нибудь из членов команды догадается взять в руки мушкет. Наберемся терпения, пока они не угодят в ловушку, которую сами себе уготовили.
Около трех часов дня «Консепсьон» легла на параллельный курс и закачалась на волнах по левому борту «Золотой лани».
– Кому принадлежит корабль и откуда вы идете? – поинтересовался Торрес с полубака.
Нума де Сильва, штурман-португалец, присоединившийся к Дрейку после того, как потерял свой корабль у берегов Бразилии, ответил ему по-испански:
– «Сан-Педро де Паула» из Вальпараисо.
Это было название испанского судна, захваченного Дрейком за три недели до описываемых событий.
За исключением нескольких человек, одетых в традиционную форму испанских моряков, и укрывшихся вдоль борта арбалетчиков, остальные члены команды «Золотой лани» по приказанию Дрейка укрылись в трюме. Опасаясь пожара на испанском корабле, Дрейк на этот раз запретил использовать огнестрельное оружие.
Все было готово к схватке. Дрейка мало смущал тот факт, что по численности его команда вдвое уступала испанцам. Это был далеко не первый случай, когда Дрейк не задумываясь шел навстречу противнику, значительно превышающему его численностью, и, разумеется, не последний.
Испанский капитан «Золотой лани» принял мирное купеческое судно. Люди, находившиеся на палубе, исправно исполняли свои обязанности и, казалось, совсем не интересовались неожиданной встречей в открытом океане с королевским галеоном. Их капитан, стоявший у борта, любезно ответил на приветствие де Антона. Испанский капитан не обратил внимания на то, что оба корабля продолжали постепенно сближаться.
Когда расстояние между судами сократилось до тридцати метров, Дрейк сделал почти незаметный знак своему лучшему стрелку, и тот, вскочив на ноги, разрядил мушкет точно в грудь испанского штурмана. Одновременно арбалетчики Дрейка начали почти в упор расстреливать офицеров и матросов испанской команды. Потерявший управление галеон начал медленно дрейфовать в нескольких десятках метров от «Золотой лани». Не теряя времени, Дрейк отдал приказ рулевому подойти вплотную к борту испанского судна. Абордажные крюки впились в борт галеона.
– За королеву Бесс, во славу доброй старой Англии! – крикнул Дрейк, обнажив шпагу. – За мной, ребята!
С воплями, способными привести в замешательство самого дьявола, пираты хлынули на палубу испанского судна. Шум стоял невообразимый. Барабанщики и трубачи англичан, хотя и не принимали непосредственного участия в схватке, внесли свой посильный вклад в успех.
Битва продолжалась всего несколько минут. За это время добрая треть испанской команды была перебита или ранена, а остальные даже не пытались сопротивляться. Способные что-либо соображать просто опустились на колени, полностью предав свою судьбу в руки счастливых победителей.
Со шпагой в одной руке и пистолетом в другой Дрейк подошел к капитану де Антону.
– Именем ее величества Елизаветы, королевы Англии, предлагаю вам сложить оружие! – объявил он.
Испанский капитан был слишком потрясен случившимся, чтобы возражать счастливому победителю.
– Разумеется, я готов сложить оружие, – пробормотал он, – но умоляю вас, будьте милосердны.
– Вам не придется упрекать меня в излишней жестокости, – ухмыльнулся Дрейк, – если и впредь вы будете проявлять благоразумие.
Англичане уже вовсю хозяйничали на поверженном галеоне. Мертвые были выброшены за борт, пленников, включая раненых, собрали на нижней палубе. Капитан де Антон и оставшиеся в живых офицеры были препровождены на борт «Золотой лани». Верный своему правилу, Дрейк лично ознакомил их со своим кораблем, после чего им был предоставлен короткий отдых в ожидании праздничного ужина, который Дрейк намеревался устроить в честь славной виктории. Ужин, проходивший под аккомпанемент небольшого национального оркестра, был сервирован на старинном английском серебре и сдобрен изрядным количеством превосходного испанского вина.
Еще до завершения празднества оба корабля повернули на запад, оставив далеко позади себя побережье Перу, контролируемое испанцами. Дрейк не хотел зря рисковать. Но уже на следующий день он распорядился спустить паруса, оставив только те, которые помогали справиться с усилившейся качкой. Четыре следующих дня победители и побежденные работали бок о бок, перенося баснословную добычу с испанского корабля на борт «Золотой лани». На сей раз англичанам досталось тринадцать сундуков королевского серебра в монетах и утвари, восемьдесят фунтов чистого золота, двадцать шесть тонн серебра в слитках, ящики с драгоценными камнями, главным образом изумрудами и жемчугом, и обилие съестных припасов, в том числе сахар и фрукты.
Размеры богатства, свалившегося на пиратов, еще долго будоражили воображение современников.
Помимо драгоценных камней и металлов в трюмах корабля находилось немало бесценных произведении культуры инков, предназначенных для личной коллекции его величества Филиппа, короля обеих Испании. Дрейк лично осмотрел их и был потрясен искусством древних мастеров. Никогда в жизни он не видел ничего подобного. Одни только рулоны изысканно вышитых перуанских тканей заняли целую секцию трюма «Золотой лани». Сотни ящиков с изящными скульптурами из камня и керамики, инкрустированные самоцветами, перламутром и жемчугом, представляли огромную ценность, как наследие великой цивилизации, безжалостно уничтоженной Франсиско Писарро и его сподвижниками. Неожиданное знакомство с этими сокровищами произвело сильное впечатление на Фрэнсиса Дрейка. Против магии этих вещей даже такому жестокосердому пирату трудно было устоять. Как ни странно, но предмет, привлекший особое внимание капитана, не имел никакого отношения к шедеврам ювелирного искусства. Вещи, заинтересовавшие его более всего, были заключены в простой ларец из неизвестного Дрейку зеленовато-желтого камня и представляли собой золотую маску немолодого индейца и несколько цветных веревок с узлами, причудливо переплетенных между собой.
Дрейк был так заинтригован, что не поленился взять ларец к себе в каюту и весь день тщетно ломал голову, пытаясь понять истинное назначение странного предмета. В конце концов осознав свое полное бессилие, Дрейк отложил ларец в сторону и вызвал штурмана.
– С тех пор как мы перенесли на «Лань» основную часть сокровищ, испанский галеон сидит в воде значительно выше ватерлинии, – доложил Кэттилл.
– Но вы не трогали предметы искусства? – уточнил Дрейк.
– Вы сами распорядились, чтобы все они оставались на борту испанца, – напомнил штурман.
Дрейк подошел к иллюминатору и бросил взгляд на испанское судно. Ватерлиния галеона и на самом деле на несколько футов возвышалась над поверхностью океана.
– Предметы искусства предназначались для коллекции короля Филиппа, – задумчиво произнес он, – будет только справедливо, если мы доставим их в Англию и преподнесем королеве Бесс.
– Но «Лань» и без того перегружена, – запротестовал штурман. – После того как мы перенесли несколько тонн груза на борт нашего судна, волны едва не заливают пушечную палубу. С такой осадкой мы никогда не пройдем Магеллановым проливом.
– Я и не собираюсь этого делать, – возразил Дрейк. – Мы пойдем на север в поисках северо-западного прохода. Если нам не повезет, мы повторим путь Магеллана, пересечем Тихий океан и обогнем Африку с юга.
– Даже в этом случае нам никогда не дойти до Плимута, – стоял на своем помощник.
– Мы закопаем часть серебра на острове Кано, у побережья Эквадора, и заберем его во время следующего похода. Что же касается предметов искусства, то они останутся на борту галеона.
– Но, в таком случае, как вы собираетесь доставить их королеве?
– Очень просто, – усмехнулся Дрейк. – Вы, Томас, возьмете десять человек из нашей команды и приведете «Консепсьон» в Плимут.
Кэттилл в отчаянии развел руками:
– Мне никогда не удастся провести с командой из десяти человек корабль такого тоннажа через Атлантику.
Дрейк подошел к своему рабочему столу и сделал помощнику знак приблизиться.
– На картах, найденных в каюте капитана де Антона, – пояснил он, – обозначен небольшой залив к северу от нашего настоящего местонахождения. Насколько мне удалось выяснить, там не должно быть испанцев. В этом месте вы высадите на берег офицеров и всех раненых испанцев. Отберите из оставшихся членов экипажа двадцать человек, пообещайте им хорошее жалованье и принимайте их под свою команду. Разумеется, вы получите достаточно оружия, чтобы не допустить малейшей попытки бунта на борту.
Кэттилл слишком хорошо знал своего капитана, чтобы продолжать затянувшийся спор. Возражать такому человеку, как Дрейк, было не только бесполезно, но и опасно.
– Конечно, я выполню ваш приказ, – произнес он, безнадежно пожав плечами.
Неожиданно на обычно бесстрастном лице Дрейка мелькнула едва заметная улыбка.
– Если существует человек, способный провести испанский галеон в гавань Плимута, то этот человек вы, Томас. Представляю, как широко раскроются глаза у старушки Бесс, когда она увидит ваши подарки.
– Я предпочел бы предоставить эту честь вам, капитан, – вздохнул штурман.
Дрейк снисходительно потрепал его по плечу:
– Не унывайте, дружище. И не забудьте явиться на набережную Плимута под ручку с парой красоток в тот день, когда старушка «Лань» снова войдет в родную гавань. Думаю, мы найдем как отметить эту встречу.
На восходе солнца следующего дня Кэттилл приказал матросам перерубить канаты, связывающие два судна. Под мышкой он держал завернутый в ткань ларец, который Дрейк поручил ему лично вручить королеве. Он сам отнес его в капитанскую каюту, которая отныне стала его собственной, и запер в одном из стенных шкафчиков. Затем вернулся на палубу и принял команду. «Консепсьон» стала медленно удаляться от «Золотой лани». Поднятые паруса в лучах восходящего солнца мгновенно окрасились в темно-красный цвет, который суеверные моряки обоих судов про себя назвали кровавым и истолковали как дурной знак для предстоящего плавания.
Дрейк и Кэттилл обменялись последними напутствиями, и «Золотая лань» взяла курс на северо-восток. Кэттилл наблюдал за маленьким суденышком, пока оно не исчезло за горизонтом. Он не разделял оптимизма Дрейка, и в глубине души его продолжали терзать самые мрачные предчувствия.
Через пару дней, зарыв несколько тонн серебряных монет и слитков на острове Кано, чтобы облегчить свое судно, Дрейк повернул на север и двигался этим курсом, пока не достиг небольшого клочка суши, который два столетия спустя стал известен как остров Ванкувер, и лишь после этого отправился в свое легендарное плавание через Тихий океан.
Далеко к югу от «Золотой лани» «Консепсьон» продолжала держать курс на восток, пока к исходу второго дня не достигла небольшого залива, отмеченного на карте капитана де Антона. После того как был брошен якорь, Кэттилл дал команду экипажу отдыхать.
Когда утреннее солнце перевалило через вершины Анд, Кэттилл и члены его команды обнаружили на берегу большую деревню, окруженную глубоким рвом, население которой составляло не менее тысячи человек. Не желая терять время, он приказал своим людям переправлять на берег офицеров и раненых матросов испанского галеона. Двадцати лучшим матросам испанского корабля он предложил вознаграждение, в десять раз превышающее их обычное содержание, и гарантии свободы и безопасности в обмен на их согласие доставить плененный галеон в Плимут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65