(Роговин В. 1937. М., 1996, с. 387). Все обвинялись в заговоре и нелегальной троцкистской деятельности. Шумные вопли о «сталинском произволе» почему-то документами не подтверждаются! В самом деле, где они, эти списки с фотографиями командиров и их биографиями, с указанием военных округов и подлинной национальности?! Они до сих пор не опубликованы! Это лучше всего говорит о том, что обвинения справедливы!
Ворошилов, в меру своих возможностей, пытался защитить офицерский состав. В одной из телеграмм, рассылаемых в округа (14.06. 1937 г.), он сообщает: «Разрешение на аресты троцкистов, двурушников и пр. Даю только лично я» (Волкогонов Д. Маршал Ворошилов. — «Октябрь», 1996, № 4, с. 163). Но и его возможности были не безграничны, и под яростным натиском Ежова приходилось многократно уступать.
6 мая 1937 г. арестован комбриг запаса М.Е. Медведев, прежде (до 1934 г.) бывший начальником ПВО РККА. Сразу же он дает показания на некоторых сослуживцев, которые вызывали у него сомнение «в их искренности и преданности».
8 мая Примаков (арестован 14. 08. 1936 г., содержался в Лефортовской тюрьме) пишет письмо Ежову: «В течение 9 месяцев я запирался перед следствием по делу о троцкистской контрреволюционной организации. В этом запирательстве дошел до такой наглости, что даже на Политбюро перед тов. Сталиным продолжал запираться и всячески уменьшать свою вину. Тов. Сталин правильно сказал, что „Примаков — трус, запираться в таком деле — это трусость“. Действительно, с моей стороны это была трусость и ложный стыд за обман. Настоящим заявляю, что, вернувшись из Японии в 1930 г., я связался с Дрейцером и Шмидтом, а через Дрейцера и Путну — с Мрачковским и начал троцкистскую работу, о которой дам следствию полные показания». (Дело о так называемой «антисоветской троцкистской военной организации» в Красной Армии. — Известия ЦК КПСС, 1989 г., № 4, с. 48.) В этот же день М.Е. Медведев заявляет о своем участии в «троцкистско-военнной организации», главой ее он называет Б.М. Фельдмана, лучшего друга Тухачевского, недавно (с 15 апреля) перемещенного на пост заместителя командующего Московским военным округом.
10 мая М.Е. Медведев рассказал о существовании в РККА «военной контрреволюционной организации», ставившей своей целью «свержение советской власти, установление военной диктатуры, с реставрацией капитализма, чему должна была предшествовать вооруженная помощь интервентов». В состав руководящего центра этой организации входили, по его словам, М.Н. Тухачевский (возможный кандидат в диктаторы), И.Э. Якир, В.К. Путна, В.Н. Примаков, А.И. Корк. (Там же, с. 47.)
В этот же день последовал неожиданный для оппозиции удар: постановлением ЦК и СНК СССР вновь возрождается Институт военных комиссаров — для штабов, управлений и учреждений, для воинских подразделений, начиная с полка и выше; для рот вводились политруки (50 лет вооруженных сил СССР. М., 1968, с. 214). Это постановление и последующие быстрые назначения комиссаров из рабочих и партийных работников, твердых сторонников Сталина, связали оппозиции руки, лишили ее свободы маневра. При прежнем положении вещей, имея в своих руках Политуправление РККА, оппозиционеры умело обходили возникавшие трудности с помощью различных комбинаций, несмотря на большой процент членов партии и комсомольцев в разных родах войск. Цифры эти известны: ВВС — 89,4%, механизированные войска — 86,1%, флот — 69,5%, в самом командном составе: 64,1% — коммунисты, 5,9% — комсомольцы. (Там же, с. 213).
Другим ударом явилось (по постановлению СНК СССР от 10 мая 1937 г.) преобразование РВС округов в военные советы. Последние подчинялись лично Ворошилову и проводили политику, намеченную им и Сталиным. Секретариат партии и НКВД потеряли влияние на политику в РККА.
В тот же день Политбюро ЦК партии и Правительство произвели в армии важные кадровые перемещения: 1. Первым заместителем наркома обороны стал маршал А.И. Егоров, близкий к Сталину; 2. Начальником Генерального штаба РККА — командарм Б.Н. Шапошников (бывший командующий Ленинградским военным округом); 3. Начальником Ленинградского военного округа назначен командарм И. Якир (бывший командующий Киевским военным округом); 4. М.Н. Тухачевский освобожден от обязанностей заместителя наркома, ему предстояло отправиться в Приволжский военный округ его командующим.
11 мая в наркомате было объявлено о произведенных перемещениях. Очень взволнованный, Тухачевский зашел к Гамарнику, сообщил о такой новости, и они вкратце обсудили ее.
От таких вестей впору было заболеть: человеку, занимавшему такие посты, как Гамарник, столько лет работавший в центральном военном аппарате и имевший много тайных осведомителей, не надо долго объяснять, что «пахнет жареным».
Затем в Наркомате обороны состоялось совещание руководства с командующими округов, их заместителями и начальниками штабов. С яростной речью выступил Мехлис. Он открыто обвинил Тухачевского, Гамарника, Якира, Фельдмана, Уборевича, Корка в попытке сговориться между собой для выступления против ЦК партии. Те выступили с резкими возражениями и угрожали жаловаться на Ежова, распространяющего клевету по их адресу, Пленуму ЦК.
Поздно ночью вдруг позвонил Тухачевскому Сталин (!). Он весьма миролюбиво уведомил его лично: 1. О перемещении маршала на пост командующего Приволжским военным округом; 2. О том, что не следует усматривать в этом какую-то «немилость»; он, Сталин, очень интересуется его теоретическими разработками, и возвращение его в Москву произойдет вскоре; 3. Выпады и преувеличения Мехлиса не следует близко принимать к сердцу: «Меня окружают ограниченные люди, и Вы должны понять трудности моего положения».
13 мая Сталин принял Тухачевского по его просьбе. Запись разговора до сих пор якобы «не обнаружена». Впрочем, в ней и нет особой нужды. Содержание разговора предельно ясно: Михаил Николаевич пытался рассеять «подозрения» и оправдаться. А оправдываться было в чем: как объяснил он 11 мая бывшему члену ВЦИК П.Н. Кулябко (тот рекомендовал его в 1918 г. в партию и сразу же явился к нему домой для прояснения вопроса: «Почему маршала сняли с поста заместителя наркома?»), — его, Тухачевского, страшно подвели: бывший порученец и его «знакомая» Кузьмина (на самом деле бывшая жена!) оказались неприятельскими агентами и уже арестованы. Вероятно, на этом свидании присутствовали и обычные свидетели: Ворошилов, Молотов, Каганович, Ежов. Они скорее всего недобро молчали.
14 мая Примаков, называя соучастников, впервые упоминает о Якире. Его сообщение вызывает сенсацию: «Троцкистская организация считала, что Якир наиболее подходит на пост народного комиссара вместо Ворошилова. Считали, что Якир является строжайшим образом законспирированным троцкистом, и допускали, что он, Якир, лично связан (!) с Троцким, и, возможно, он выполняет совершенно секретные, нам не известные самостоятельные задачи». (Известия ЦК КПСС, с. 48.)
В ночь на 15 мая Путна, переведенный из тюремной больницы Бутырской тюрьмы в тюрьму Лефортовскую, после длительного ночного допроса дал показания против Тухачевского и ряда других крупных работников, как участников «военной антисоветской троцкистской организации».
Б. Фельдман, едва его арестовали (15 мая 1937 г.), очень быстро дал показания на Тухачевского и «остальных участников заговора».
16 мая Корк (арестован в ночь на 14 мая, т.е. спустя всего два дня после ареста) произвел своими показаниями не меньшую сенсацию, чем Примаков и Фельдман. В двух заявлениях на имя Ежова он признал участие в антисоветской деятельности, сообщал, что в организацию правых был вовлечен А. Енукидзе (секретарь Президиума ЦИК СССР, правая рука М.И. Калинина), указывал, что военная организация правых включала в себя троцкистскую военную группу Путны, Примакова и Туровского (работник армейской инспекции РККА), что с ними «был связан сам Тухачевский». Корк писал, что основная задача группы состояла в проведении военного переворота в Кремле, а возглавлял военную организацию правых штаб переворота в составе его, А.И. Корка, М.Н. Тухачевского и В.К. Путны. (Там же, с. 49.)
Новый страшный удар — показания Фельдмана на допросах 19, 21 и 23 мая. Он называет, как заговорщиков, группу из более 40 видных армейских командиров и политработников. (Там же, с. 49.)
Теперь страх чувствуют сам Ежов, Фриновский и другие работники НКВД, не имевшие тайной ориентации на Троцкого, Бухарина или Тухачевского. Ежов каждый день делает личный доклад Сталину, посылая ему протоколы допросов.
20 мая Ежов представляет Сталину, Молотову, Ворошилову, Кагановичу протокол допроса Фельдмана и просит разрешения арестовать всех, кого тот назвал. Среди них числятся М. Тухачевский, И. Якир, Р. Эйдеман. Гамарник назначается членом Военного совета Среднеазиатского военного округа.
21 мая Примаков дает письменные показания, что во главе заговора стоит М. Тухачевский, лично связанный с Троцким, называет, как «участников предприятия», еще 40 видных советских работников, объявляет, что с ними находились в тайной связи Б.Н. Шапошников, С.С. Каменев, Я.Б. Гамарник, П.Е. Дыбенко, СП. Урицкий и др.
В этот же день личный доклад Сталину делает заместитель Ежова Фриновский. Он рассказывает о ходе следствия, дает характеристики арестованным. Фриновский, видимо, тоже начинает терять голову, заражаясь общим страхом. Он все чаще побуждает следователей пускать в ход кулаки и резиновые дубинки. И сам (забывая о сане!) участвует в избиениях «несговорчивых» арестованных.
22 мая. Сессия Академии наук СССР единогласно исключила Бухарина из числа академиков, как врага народа. («Последние Новости», 23. 05. 1937, с. 1.) Тогда же, 22 мая, арестованы М.Н. Тухачевский и Р.П. Эйдеман (Председатель Центрального совета Осоавиахима). Узнав об аресте Тухачевского, который перед отъездом в Куйбышев заходил к нему домой для последнего совета и прощания, Гамарник снова слег. Но продолжал через силу работать с бумагами, которые ему доставлял секретарь, бригадный комиссар Н. Носов.
24 мая Троцкий, который находится в Мексике, делает заявление о Сталине перед журналистами. И при этом многозначительно говорит: «Его политические дни сочтены». («Последние Новости», 25. 05. 1937, с. 1.) 24 мая Политбюро ЦК ВКП(б) на своем заседании вынесло такое решение: «Поставить на голосование членов ЦК ВКП(б) и кандидатов в члены ЦК следующее предложение: «ЦК ВКП получил данные, изобличающие члена ЦК ВКП Рудзутака (кандидат в члены Политбюро партии, заместитель Председателя Совнаркома и Совета Труда и Обороны СССР. — В.Л.) и кандидата ЦК ВКП Тухачевского в участии в антисоветском троцкистско-«право»-заговорщическом блоке и шпионской работе против СССР в пользу фашистской Германии. В связи с этим Политбюро ЦК ВКП ставит на голосование членов и кандидатов ЦК ВКП предложение об исключении из партии Рудзутака и Тухачевского и передаче их дела в Наркомвнудел». (Известия ЦК КПСС, 1989, № 4, с. 51-52.) Отчаянные попытки заинтересованных лиц провалить это «предложение» оказались сорваны. 25-26 мая постановление было принято, оформлено и подписано Сталиным.
26 мая Тухачевскому устраивают очные ставки с В.М. Примаковым, В.К. Путной и Б.М. Фельдманом, т.к. маршал отрицает свое участие в заговоре. Они дружно его изобличают, приводя разные факты и свидетельства. На маршала со всех сторон наседают «лютые псы» Ежова: Г.М. Леплевский, З.М. Ушаков и др.
В этот же день, 26 мая, Тухачевский в заявлении на имя Ежова признает наличие заговора, свою роль в нем и немедленно приказом по Наркомату обороны увольняется из РККА.
Распространяются подробности о «Деле Бухарина» в ученых кругах. О деятельности АН СССР делает отчетный доклад академик Н.П. Горбунов (1892-1938, член партии с 1917, член и секретарь АН СССР). Особый раздел доклада он посвящает злокозненному Бухарину. Попутно докладчик яростно нападает на покойного президента Академии Карпинского (1846-15. 07. 1936), знаменитого ученого, видного представителя русской геологической школы. Последний обвиняется в том, что он потворствовал Бухарину, попустительствовал шпионам и диверсантам на ниве советской науки. Последнее академиками отклоняется (прах усопшего в ознаменование заслуг замурован в кремлевской стене!). Но относительно любимца Ленина принимается следующее постановление: «Ввиду того, что Н.И. Бухарин использовал свое положение академика и члена Президиума Академии во вред нашей стране и в своей борьбе против партии и советской власти поставил себя в ряды врагов народа, общее собрание постановляет: исключить Н.И. Бухарина из числа действительных членов Академии наук». («Последние Новости», 28. 05. 1937, с. 2.)
27 мая в Наркомате обороны уже все знают об аресте Тухачевского. Обстановка страшно нервозная.
28 мая газеты сообщают о передаче дела М.Н. Тухачевского в следственные органы. В тот же день это знают уже все в Киеве, в том числе и сын Якира, тогда еще мальчик. (Командарм Якир. Воспоминания друзей и соратников. Москва, 1963, с. 229.)
Заговорил Р.П. Эйдеман: уже через два дня после ареста (!) он соглашается «помочь следствию» в раскрытии преступления.
28 мая арестован Якир, 29 мая — Уборевич.
29 мая Тухачевского лично допрашивает Н.И. Ежов. Присутствовали: Г.Н. Леплевский, нач. отделения Я.Л. Карпейский, ст. оперуполномоченный В.В. Ярцев, следователи И.Д. Суровицких, А.А. Авсеевич, З.М. Ушаков. На вопросы Ежова Тухачевский отвечал сначала отрицательно или уклончиво. Следователи смотрели свирепо, с ненавистью, поигрывая резиновыми дубинками. Потом стали выходить один за другим в соседнюю комнату, и оттуда тотчас стали доноситься вопли избиваемых и шум падающих тел.
Ежов замолчал, допрос взял на себя Леплевский. Он начал повышать голос, потом орать. Возбужденные следователи, возвращаясь из соседней комнаты, били своими резиновыми палками по столу, угрожающе размахивали ими над головой Тухачевского. Снова притащили на очную ставку Фельдмана, Корка, Путну и Примакова. Прибавили к ним Эйдемана, Карахана, Осепяна, Бухарина и Ягоду. Все дружно обличали маршала, как заговорщика и своего тайного главу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91