Есть ли такие факты? Да, есть! Они будут видны в ходе дальнейшего рассказа.
ГЛАВА 15. ОТКРЫТИЕ ФРОНТА — ВАЖНЕЙШЕЕ ЗВЕНО КОВАРНЕЙШЕГО ПЛАНА ОППОЗИЦИИ
Ведь ясно, что нельзя свергнуть большевиков иначе,
как ИНОСТРАННЫМИ ШТЫКАМИ.
В. И. Ленин
Как представлялся оппозиционному руководству механизм государственного переворота с участием иностранных сил? План был разработан очень подробно, во многих вариантах, и включал в себя вполне определенные пункты (западные военные округа находились в центре этого плана):
1. В результате тайного соглашения, заключенного верхушкой оппозиции с буржуазными западными правительствами, вооружение силы 4-х стран (Польши, Румынии, Венгрии, Болгарии) и «добровольцы» из 5-й (Германии) внезапным нападением открывают военные действия против СССР.
2. Советская авиация уничтожается сразу же на аэродромах, а с ней склады боеприпасов и горючего. Яростной бомбежке подвергаются железнодорожные узлы, военные объекты, скопления боевой техники и пехоты — до приведения советской стороны в состояние полной дезорганизации.
3. Танковые колонны идут впереди, за ними — войска. Танковые клинья рассекают боевые порядки войск, пытающихся организовать сопротивление, организуют глубокие прорывы, сокрушают тыл, диверсионные отряды уничтожают связь, мосты, командные пункты, распускают слухи, вызывают у населения страх и замешательство, стремятся побудить всех к массовой эвакуации и бегству, неоправданному взрыву предприятий, чтобы увеличить общую дезорганизацию и сломать всю хозяйственную жизнь.
4. Авиация непрерывно бомбит мобилизационные пункты, срывая мобилизацию и подход к границе новых частей, продовольственные склады и пункты санитарной обработки войск.
5. Диверсионные группы, заблаговременно созданные на военных заводах, шахтах, железных дорогах, подготовленные специально к дню «X», теперь одновременно производят массовые взрывы, срывая снабжение армии танками, самолетами и боеприпасами, артиллерией и пулеметами, срывают нормальную работу транспортной сети, занятой переброской войск к фронту, наносят удары по нефтяным скважинам и нефтеперерабатывающим заводам, производящим горючее и смазочные масла, стараясь вызвать там страшные пожары.
6. В разных местах страны, сорвав предварительно снабжение городов продуктами, стараются организовать «народное возмущение». Специально созданные отряды (из обманутых и контрреволюционеров, освобожденных из тюрем и до сих пор скрывавшихся) нападают на советские, партийные и военные учреждения, срывают мобилизацию и распространяют повсюду листовки с призывами к «новой революции» и свержению «тиранической власти Сталина». (А что мы недавно имели?!)
7. В столице устраиваются народные и рабочие демонстрации с требованием отставки правительства, поскольку оно не справилось с задачей обороны страны, Сталина вместе с его окружением.
8. Командующие военных округов на западе страны худшие части своих войск подставляют под удары и отдают «на съедение», остальные постепенно отводят и расставляют так, чтобы можно было их окружить и прорваться в тыл, чтобы дезорганизация нарастала, принимала лавинообразный характер. В итоге — открытие фронта. Вина за это публично сваливается на Сталина — для его дискредитации.
9. Пользуясь возмущением масс, оппозиция устраивает решающее выступление в столице, захватывает город и формирует новое правительство. Тут же заключается с агрессорами мир «по требованию народа» — путем различных уступок, в том числе и территориальных. Вводится «широкая демократия» и восстанавливаются все партии, что были в царской России. Путем непрерывных преобразований создается коалиционное правительство: из «правых», троцкистов, националистов, меньшевиков и эсеров.
10. Троцкий публично реабилитируется, вызывается из-за границы и в новом правительстве получает пост председателя. Пятаков получает пост военного министра. Секретный пункт плана руководства оппозиции: для ликвидации в корне «корсиканской опасности» виновников поражения на фронте (Тухачевского, Якира и пр.) отдать под суд и затем отправить в тюрьму.
11. Партию подвергнуть чистке на всех уровнях и большому преобразованию, сделать ее более европейской. Бухарин и Рыков станут секретарями партии. Ягода получит пост наркома НКВД, заместителя главы правительства. Остальные получат посты по заслугам в момент переворота.
Вот каков был хитроумный план. Вот что планировалось. Возникает, однако, вопрос:
— А не приписываем ли мы «несчастной оппозиции» то, что она и не замышляла?! Ответ:
— Ни в коей мере! Все эти утверждения основаны, во-первых, на официальных материалах процессов 1937-1938 гг., которые, несмотря на всю демагогию, до сих пор убедительно не опровергнуты; во-вторых, на различных очень веских уликах, которые ниже будут приведены; в-третьих, на данных реального опыта Второй мировой войны (во всех странах, с которыми она воевала, гитлеровская Германия действовала одинаково).
Итак, напомним сначала, о чем говорилось на процессе 1938 г. по интересующему нас вопросу. Вот данные обвиняемых, которые, в силу своего высокого положения в оппозиции, находились «в курсе»:
Г. Гринько (1890-1938, украинец, бывший эсер: 1906-1912, чл. ВКП(б) с 1919 г., бывший нарком финансов СССР):
«В этой борьбе мы (националисты Украины, в 1934 г. — В.Л.) уже имели связь с некоторыми кругами одного враждебного Советскому Союзу государства. Эти наши союзники помогали нам. Для поддержки партизанской борьбы они усилили переброску на Украину диверсантов, петлюровских эмиссаров, оружия и т.д. Эта связь велась через Конара, через Коцюбинского». (С. 68.)
«В начале 1935 г. мне от Любченко стало известно о создании на Украине национал-фашистской организации, поставившей себе целью отторжение Украины от СССР (А что сейчас на Украине делают определенные силы?! — В.Л.) и рассчитывавшей на помощь военной интервенции со стороны тех сил и элементов, с которыми у меня в то время уже была персональная связь. Национал-фашистская организация ставила также своей задачей соединение с «право»-троцкистским блоком, установившим связь с военными заговорщиками. Любченко рассказывал мне о Центре этой организация на Украине, куда входили Любченко, Порайко и др. Он рассказывал, что в этом Центре дискутировался вопрос о характере партийной организации и типе Украинского государства, если бы эта организация имела успех. По словам Любченко, организация стала на путь создания централизованной партии по типу национал-социалистической партии. В случае успеха организации предусматривалось создание буржуазного украинского государства по типу фашистского государства». (С. 69.)
«И Пятаков, и Гамарник рассказали мне, что Троцкий договорился по поводу компенсации за счет Украины за военную поддержку нашей борьбы против советской власти». (С. 69.)
«Постепенно расширяя свои связи с „право“-троцкистским Центром и знакомясь с его участниками, я составил себе в начале 1934 г. представление о том, что собой представляет „право“-троцкистский Центр.
На основании ряда разговоров, связей и заданий, которые давались Рыковым, Бухариным, Гамарником, Розенгольцем, Яковлевым, Антиповым, Рудзутаком, Варейкисом и целым рядом других людей, для меня стало ясным, что «право»-троцкистский Центр в это время бази— ровался, главным образом, на военной помощи агрессоров. Это было общей позицией и для правых, и для националистических организаций, в частности, для украинской националистической организации. Это означало: подрыв оборонной мощи Советского Союза, подрывную работу в армии и оборонной промышленности; открытие фронта в случае войны и провокацию этой войны; это означало расширение связи с агрессивными антисоветскими силами за границей; это означало согласие на расчленение СССР и на компенсацию агрессора за счет окраинных территорий СССР.
Наряду с этим у «право»-троцкистского Центра существовал вариант захвата Кремля.
Разговоры об этом велись на протяжении 1935-1936 гг. Об этом говорили все время. Может быть, это было и раньше». (С. 74.)
Из последнего слова: «Я в течение больше чем двух лет знал о заговоре в Красной Армии, был лично связан с рядом крупнейших военных заговорщиков, осуществлял подрыв оборонной мощи и подготовку поражения СССР. Я знал и связан был с людьми как по украинской организации, так и по Красной Армии, которые подготовляли то открытие фронта, о котором шла речь на этом процессе. (С. 634.)
П. Буланов (1895-1938, русский, чл. партии с 1918, в ВЧК с 1921 г., секретарь Ягоды с 1929 г.): «Он (Ягода) прямо говорил, что у них („правых“) — существует прямая договоренность (с правительствами Запада. — В.Л.), что в случае удачи переворота новое правительство, которое будет сконструировано, будет признано и военные действия будут прекращены». (С. 490.)
В. Иванов (1893-1938, русский, чл. партии с 1915, с 1931 г. — первый секретарь Северного крайкома партии, с 1937 г. — нарком лесной промышленности СССР):
«Бухарин несколько раз к этому делу возвращался, в частности, после убийства Кирова. Он говорил о том, что выстрел в Кирова показал, что одиночные террористические акты результата не дают, что нужно готовить массовые террористические акты, и только тогда получим результат. Его установка была на то, чтобы ликвидировать руководство партии, причем были такие рассуждения: если это удастся сделать до войны, тогда дело будет ясно, и возможно, вслед за этим вспыхнет немедленно война с Советским Союзом. Если же нам почему-либо не удастся осуществить акты по ликвидации руководства партии до войны, то мы это сделаем во время войны, что вызовет большое смятение, подорвет обороноспособность страны и будет резко содействовать поражению советской власти в войне с империалистами». (С. 115-116.)
«Бухарин меня информировал, что принимаются меры, чтобы обязательно побудить в 37 г. к выступлению фашистские страны — и Японию, и Германию — и что на это шансы есть». (С. 118.)
Ну, а что же сам Бухарин? Уж, наверное, все отрицал и изобличал своих сотоварищей во лжи и клевете? Да нет! Со страшным «скреже— том» в душе (о, как бы не хотелось заниматься такими паскудными «воспоминаниями»!) он все-таки признал следующее:
«Радек мне рассказал относительно его переговоров с Троцким, что Троцкий имел переговоры с немецкими фашистами о территориальных уступках за помощь контрреволюционным организациям». (С. 360.)
«Я не возражал против идеи сговора с Германией и Японией, но не был согласен с Троцким в вопросах размеров». (С. 361.)
Относительно «установок Троцкого» Бухарин был не всегда согласен и заявлял на процессе так: «Я не считал директивы Троцкого для всех нас обязательными». (С. 362.)
Однако в главных вопросах (курс на пораженчество, иностранная помощь) он был с ним вполне солидарен и, как признает, соратников в определенном духе убеждал.
«Одним словом, я был обязан, как один из руководителей „правого“ Центра, доложить одному из руководителей периферийного центра нашу установку. Коротко эта установка заключалась в том, что в борьбе с советской властью возможно использование военной конъюнктуры и тех или иных уступок капиталистическим государствам для их нейтрализации, а иногда и для помощи с их стороны.
Вышинский. Иначе говоря, ориентация на помощь некоторых иностранных государств?
Бухарин. Да, это можно и так сказать.
Вышинский. Иначе говоря, ориентация на поражение СССР?
Бухарин. В общем, суммарно, повторяю, — да». (Вышинский, с. 529— 530.)
В 1936 г., после августовского процесса Зиновьева и Каменева, закончившегося смертными приговорами всем подсудимым, для всех оппозиционных группировок обстановка складывается пиковая: грозило полное разоблачение! Самые слабые и рядовые начали думать о спасении собственной шкуры, о возможностях явки с повинной. Дикий страх охватил всех, Иванов так передавал тогдашние настроения:
«Вся организация жила страхом, я бы сказал, что деятельность правых была по сути дела накануне коренного разоблачения». (С. 118.)
«Где бы я не встречался с членом нашей организации, непременно заводился разговор о том, что война непременно начнется в ближайшее время, что подготавливаемый нами разгром Советского Союза в корне изменит наше положение. Я хотел войны, ждал ее. Я помню, что всякие дипломатические успехи Советского Союза, отодвигавшие войну, всякие успехи Народного Фронта в борьбе с фашизмом и войной вызывали у нас у всех чувство уныния и подавленности». (С. 642.)
Малодушные руководители и члены организации пробовали устроить с Бухариным разговор «по душам». Ничего хорошего не получалось. Попробовал однажды и Иванов подступиться с разговором, что мы-де «становимся целиком банкротами». «Любимец партии» вышел из себя («никогда я Бухарина не видел таким яростным и злобным». — С. 118): «Он на меня набросился, — вы трус, вы паникер, вы мне все тычете — „массы“ — массам не нужно потакать, вы должны знать, что организация правых против масс будет вести войну, а вы им хотите потакать». (С. 118). И дальше не постеснялся пригрозить: «Вы, де, знаете, что мы ни с кем не поцеремонимся, если у нас кто сдрейфит и задрожит, и что у нас есть специальные люди, которые осуществляют необходимые мероприятия, значит убийства». (С. 148.)
После таких и подобных признаний в суде, подкрепленных большим документальным материалом, составлявшим 100 томов, имевшим много общих моментов с процессом Пятакова-Радека (1937), ничуть не кажутся удивительными яростные филиппики прокурора СССР Вышинского, которые говорят сами за себя:
«В беседе с Пятаковым в декабре 1935 года Троцкий, по словам Пятакова, прямо говорил о неизбежности войны в ближайшее же время. Мы здесь это проверили, насколько возможно. Называлась дата — 1937 год.
Я не могу здесь не сказать об одном обстоятельстве, которое было вчера рассмотрено в закрытом заседании. Именно в связи с установкой Троцкого и, очевидно, соответствующих компетентных в этом деле кругов и учреждений одного иностранного государства, с которым договаривался Троцкий, установка на 1937 год обусловливалась необходимостью ряда таких мероприятий, которые должны были бы действительно к этому времени подготовить неизбежность поражения СССР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91