— Я понимаю, понимаю.— А другие международные звонки проверяли? Есть какая-нибудь страна, куда он часто звонил?— Он часто звонил во многие страны.— Заграничным клиентам? — спросил Брунетти.— И клиентам тоже. Но некоторые из номеров не принадлежат никому из тех, с кем он работал.— В каких странах эти номера?— В Австрии, Нидерландах, Доминиканской Республике, — начал перечислять делла Корте, — минутку, я возьму список. — Брунетти услышал, как трубка легонько стукнула о стол, зашуршали бумаги, и снова послышался голос делла Корте: — Еще в Польше, Румынии и Болгарии.— И как часто он туда звонил?— По некоторым номерам дважды в неделю…— А они повторяются?— Часто, но не всегда.— Вы определяли, кому они принадлежат?— Номер в Австрии закреплен за неким туристическим агентством в Вене.— А остальные?— Комиссар, не знаю, насколько хорошо вы знакомы с Восточной Европой, но у них даже телефонных книг нет, не говоря уме об операторе, который мог бы подсказать, кому этот номер принадлежит.— А как же полиция?В ответ делла Корте только презрительно фыркнул.— Вы звонили по этим номерам? — поинтересовался Брунетти.— Да, никто не отвечает.— Ни по одному?— Ни по одному.— А что с телефонами на вокзале и в этом баре?Вместо ответа Брунетти вновь услышал презрительное фырканье, правда, на сей раз делла Корте объяснил свою реакцию:— Мне еще повезло, что позволили отследить эти номера. — Тут он сделал длинную паузу, и Брунетти понял, что сейчас последует просьба. — Я подумал, — проговорил наконец делла Корте, — что ведь к вам-то этот бар гораздо ближе, так, может, вы пошлете кого-нибудь взглянуть, что там с этим телефоном.— Где находится это заведение? — спросил Брунетти, взяв со стола ручку, но не забывая, что ничего нельзя обещать заранее.— Значит, вы пошлете туда кого-нибудь?— Попытаюсь, — это было единственное, что он мог обещать на данный момент, — так где это?— У меня есть только название и адрес. Я не настолько хорошо знаю Местре, чтобы сообразить, где это.На взгляд Брунетти, Местре вообще не заслуживала того, чтобы в ней ориентироваться.— Заведение называется «У Пинетты». Виа Фагаре, шестнадцать. Вы знаете, где это? — спросил делла Корте.— Виа Фагаре, кажется, где-то недалеко от вокзала. Но название бара я никогда не слышал. — Согласившись помочь коллеге, Брунетти счел возможным попросить взамен кое-какую информацию. — У вас есть хоть какие-то предположения, что их могло связывать?— Вы ведь слышали о скандале с фармацевтическими компаниями? — спросил делла Корте.— Кто ж об этом не слышал? — отозвался Брунетти. — Думаете, они оба в этом замешаны?От прямого ответа делла Корте уклонился.— Не исключено, — сказал он, — но мы хотим для начала проверить всех его клиентов. Он работал на очень многих господ из Венето.— Важных господ?— Важнее некуда. Последние несколько лет он называл себя уже не бухгалтером, а консультантом.— И как он был? Хорош?— Говорят, он был лучшим.— Вот кому в налоговой декларации разобраться — раз плюнуть, — заметил Брунетти, рассчитывая этой шуткой пробудить в капитане чувство солидарности. Он знал наверняка, что все без исключения итальянцы проклинали налоговую службу, но в этом году, с введением декларации объемом в тридцать две страницы, которую даже министр финансов, по его собственному признанию, не мог до конца понять и заполнить, проклятья зазвучали с новой силой.Делла Корте выругался вполголоса, что скорее выражало его отношение к налоговой службе, чем чувство солидарности к Брунетти.— Да уж, думаю, он бы это осилил. Могу поспорить, попадись список его клиентов на глаза какому-нибудь счетоводу, тот бы почернел от зависти.— А «Медитек» в этом списке есть? — Брунетти назвал крупнейшую из компаний, замешанных в скандале с завышением цен.— Нет. Похоже, он не имел никакого отношения к их работе с министерством. Что касается самого министра, Фаверо работал на него исключительно как на частное лицо: занимался его личными сбережениями.— Так он не замешан в скандале? — Это обстоятельство представлялось Брунетти еще более интересным.— На наш взгляд, нет.— Вы рассматриваете какие-нибудь другие мотивы для… — Брунетти запнулся, подыскивая правильное слово, — для этой смерти?Делла Корте немного помедлил с ответом:— Нет, ничего особенного мы не обнаружили. Он прожил с женой тридцать семь лет, брак был явно счастливым. У него было четверо детей: все с университетским образованием, в неприятные истории никто из них, по нашим данным, не попадал.— Так, значит, убийство?— Скорее всего.— Вы намерены сообщить об этом в прессу?— Нет, мы будем молчать, пока у нас не будет для них чего-нибудь еще. Разве что кто-то из журналистов доберется до отчета патологоанатома, — ответил делла Корте. По его тону стало ясно: ему по силам сделать так, чтобы оттянуть этот момент хотя бы на время.— А когда все-таки доберутся? — спросил Брунетти, который всегда с подозрением относился к журналистам, зная их неразборчивость в добывании информации.— Тогда я и буду об этом думать, — отрезал делла Корте. — Вы сообщите мне, если что-нибудь выяснится по поводу того бара?— Конечно. Могу я позвонить вам на работу, в квестуру?Делла Корте дал ему свой прямой номер.— Да, Брунетти, прошу вас, если что-нибудь выясните, не говорите этого никому, кроме меня. Даже если ответят по моему номеру.— Хорошо, — согласился Брунетти, хотя просьба его и удивила.— А я позвоню вам, если всплывет что-то по Тревизану. И вдруг вы еще каким-то образом сумеете выяснить, что их могло связывать. Ведь телефонный номер — это по сути дела ерунда.Брунетти согласился, хотя на самом деле это было уже кое-что, а по убийству Тревизана — так и вовсе больше, чем все имевшиеся на тот момент данные, вместе взятые.Делла Корте распрощался, очень коротко, словно его ждали куда более важные дела.Брунетти положил трубку и откинулся на спинку кресла, раздумывая, что же могло связывать адвоката из Венеции и бухгалтера из Падуи. Да, они вращались в одних и тех же социальных и профессиональных кругах и, разумеется, могли иметь в своих записных книжках имена и телефоны друг друга. Удивляло то, что номер адвоката записан в книжку анонимно. И в странной компании — среди номеров телефонов-автоматов и еще каких-то зарубежных. Но самое подозрительное, что номер адвоката обнаружился в книжке человека, убитого на той же неделе, что и он сам. Глава 12 Брунетти позвонил синьорине Элеттре, чтобы узнать, не пришел ли ответ от СИП Итальянская телекоммуникационная компания. В настоящее время называется ТЕЛЕКОМ-Италия

на его запрос о звонках Тревизана за последние шесть месяцев, и услышал, что она еще накануне положила отчет ему на стол.Он повесил трубку и стал перебирать бумаги: отпихнул в сторону двухнедельной давности рапорт о проделанной работе, до сих пор не дописанный; отложил письмо от коллеги, с которым когда-то работал в Неаполе, оно произвело на него такое тяжелое впечатление, что не хотелось ни перечитывать, ни отвечать.А вот и списки звонков — желтый конверт с распечаткой. Всего пятнадцать страниц. Он пробежал глазами первую страницу и обратил внимание, что в списке содержались исключительно междугородные и международные звонки из офиса и из дома Тревизана. Каждая строчка начиналась с кода города либо страны, далее шел набранный номер, время звонка и продолжительность разговора. В отдельном столбике, справа, приводился список городов и стран и соответствующие им коды. Брунетти пролистал отчет и обратил внимание, что он содержал лишь исходящие звонки — входящих не было. Это могло означать, что в СИП не послали соответствующего запроса, или что данные по входящим звонкам труднее получить, или, весьма вероятно, уже успели сочинить какую-нибудь новую бюрократическую процедуру обработки таких запросов, и потому информация придет с опозданием.Брунетти взглянул на список городов в правом столбике. Поначалу он не заметил никаких закономерностей, но уже начиная с четвертой страницы стало очевидно, что Тревизан — или некто, имевший доступ к его телефону, — такую возможность тоже нельзя было упускать из виду — достаточно регулярно, как минимум по два-три раза в месяц, звонил по трем номерам в Болгарию. Такая же картина наблюдалась с несколькими номерами в Польше и Венгрии. Болгарию делла Корте упоминал, это он помнил точно, а вот насчет других стран уверенности не испытывал. Еще в списке мелькали Нидерланды и Англия, возможно, звонки туда были связаны с юридической практикой адвоката. Доминиканской Республики он не обнаружил, а что до Австрии и Нидерландов, также упомянутых капитаном, туда звонили, но не слишком часто.Брунетти понятия не имел, какая доля в работе юристов приходится на телефонные переговоры, и поэтому не мог судить о том, было ли в количестве звонков что-то необычное.Он позвонил на коммутатор и попросил соединить с номером, оставленным делла Корте. Когда капитан ответил, Брунетти, поздоровавшись, попросил дать ему телефонные номера в Падуе и Местре, обнаруженные в телефонной книжке Фаверо.Делла Корте продиктовал ему оба номера, и Брунетти предложил:— У меня тут список исходящих звонков Тревизана, правда, только междугородных и международных, так что телефона в Местре в нем нет, а падуанский номер могу посмотреть, хотите?— Спросите меня, хочу ли я умереть в объятьях шестнадцатилетней девицы, — ответ получите тот же!Истолковав это как «да», Брунетти обратился к списку, задерживая взгляд на номерах, начинающихся с 049 — кода Падуи. На первых четырех страницах ничего интересного не обнаружилось, зато на пятой, а потом еще на девятой он увидел искомый номер. Еще несколько страниц заветные цифры не попадались, но вот на четырнадцатой странице они возникли снова: номер набирали три раза за одну неделю.Реакцией на сведения, сообщенные Брунетти, было глухое мычание, после чего делла Корте проговорил:— Пожалуй, пора поручить кому-нибудь заняться этим номером в Падуе.— А я пошлю кого-нибудь в бар, посмотреть, что там и как.Теперь Брунетти всерьез заинтересовался, что представляет собой этот бар и его посетители. Но главное — у него буквально руки чесались заполучить список внутренних звонков Тревизана и проверить, нет ли среди них номера бара.Печальный опыт, приобретенный Брунетти за годы работы в полиции, подсказывал ему: таких совпадений не бывает. То, что некий номер телефона был известен двум людям, убитым один за другим, не могло быть случайностью, эдакой иронией судьбы, о которой можно поговорить и забыть. Этот падуанский телефон играл какую-то важную роль; хотя Брунетти пока совершенно не понимал, какую именно, у него возникла твердая уверенность, что номер бара в Местре непременно окажется среди внутренних звонков Тревизана.Он пообещал держать делла Корте в курсе дела, положил трубку и позвонил по внутреннему телефону сержанту Вьянелло. Тот оказался на месте, и Брунетти попросил его подняться.Вьянелло появился на пороге его кабинета через пару минут.— Что-то по Тревизану? — спросил он, глядя на шефа с нескрываемым любопытством.— Да. Мне только что звонили из полицейского управления Падуи по поводу Рино Фаверо.— Того бухгалтера, что работал на министерство здравоохранения? — спросил Вьянелло.Брунетти кивнул, и сержант воскликнул с неожиданной горячностью:— Все они должны сделать то же самое!От изумления Брунетти буквально лишился дара речи.— Что сделать? — выговорил он через несколько мгновений.— Убить себя, вот что должны сделать все эти грязные твари! — Гнев Вьянелло потух так же неожиданно, как вспыхнул, и он спокойно уселся напротив Брунетти.— Чего это вы вдруг? — поинтересовался Брунетти.Вьянелло только пожал плечами и досадливо махнул рукой.Брунетти молча ждал.— Сегодня в «Коррьере» редакционную статью прочел, — проговорил наконец сержант.— И что в ней говорилось?— Что нам должно быть жаль этих несчастных, вынужденных прощаться с жизнью, ибо они не в силах выдержать стыда и тех страданий, что причиняет им наше общество; что судьи должны выпускать их из тюрем, возвращать в лоно семьи, к женам и детям. И что-то еще в этом роде, не помню, меня чуть не стошнило от отвращения.Брунетти по-прежнему молчал, и Вьянелло продолжил:— Когда какого-нибудь карманника сажают за украденный кошелек, в газетах, и уж тем более в такой, как «Коррьере», почему-то не печатают статей, что, мол, давайте его пожалеем и выпустим. А эти свиньи? Сколько они наворовали, одному Богу известно. Ваши налоги. Мои налоги. Миллионы, триллионы лир. — Тут он вдруг осознал, что слишком разошелся, снова махнул рукой, словно отгоняя собственный гнев, и спросил куда более спокойно: — Так что там с Фаверо?— Это было не самоубийство.Вьянелло вытаращил глаза.— А что же было на самом деле? — спросил он, совершенно забыв о своем праведном гневе.— Он никак не мог сам вести машину: в его крови обнаружено слишком много барбитуратов.— Много — это сколько?— Четыре миллиграмма, — ответил Брунетти и, не давая Вьянелло возразить, что это не такая уж большая доза, добавил: — Это был роипнол.Вьянелло, так же как и Гвидо, прекрасно понимал, что четыре миллиграмма такого препарата свалили бы их обоих дня на полтора.— А какая тут связь с Тревизаном? — спросил сержант.Поскольку Вьянелло, как и сам Брунетти, давно утратил веру в случайности, рассказ о телефонном номере, известном, как оказалось, обоим убитым, он выслушал, затаив дыхание.— Так это недалеко от станции, куда прибывают поезда из Падуи? На виа Фагаре?— Да. Бар «У Пинетты». Вы знаете его?Вьянелло подумал минутку, глядя куда-то в сторону, потом кивнул:— Кажется, да. Если это тот, о котором я думаю. Слева от вокзала, так?— Не знаю. Знаю только, что где-то неподалеку от него, но об этом баре я ничего не слыхал.— Похоже, это он самый. «У Пинетты»?Брунетти кивнул. Он ждал продолжения.— Если это действительно тот бар, который я имею в виду, скажу прямо — место гиблое. Там вечно крутятся выходцы из Северной Африки, ну эти, «вы меня понимать?» — их везде хватает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33