По окончании церемонии Человек Беспредельного Дао сказал:
«Ученик Юншэн, корнем Дао является Отсутствие, поэтому наличие слов означает отсутствие Дао. Корнем Дао является Пустота, поэтому присутствие речей нарушает Дао. О том, у чего нет тела, нельзя ни спрашивать, ни отвечать. То, у чего нет Образа, нельзя ни видеть, ни слышать. Если считать за Дао сокровенное и таинственное, то сокровение и таинственность неотделимы от накопления вопросов и ответов. Если считать за Дао редкостное и диковинное, то редкостное и диковинное неотделимы от разглядывания и слушания.
Сокровенное и таинственное, редкостное и диковинное еще не дают Дао, и о Дао неизвестно, почему оно таково. Если обозначают его иероглифом Дао, то делают это произвольно. Понять это можно только чутьем. В том месте, куда ты сегодня идешь, увидишь или услышишь что-то, не смотри и не слушай, и те звуки сами смолкнут, те образы сами угаснут, и лишь когда минует это, прояснится Полнота Истинности. Запомни это».
По указанию Деда Ван Липин сел в позу лотоса и закрыл глаза. В скором времени Дед и Отцы-Учителя растаяли, горы, реки, деревья тоже постепенно исчезли, чувствовалось только, что он летит куда-то вдаль, а ощущение пространства и времени совершенно отсутствовало. Время, место, откуда и куда, все, что предшествовало рождению, все, что случилось после рождения постепенно перестало осознаваться, затем опять всплыло мельчайшей пылинкой в безбрежном космосе, а потом и эта ничтожная точка совершенно исчезла, со всех сторон было пусто, пресно. чисто.
Вдруг почувствовалось веяние Иньского ветерка, порыв холодного ци. Небо быстро замутилось, земля потемнела, побежали черные дождевые тучи, поднялся вихрь, летели песок и камни, слышался дикий плач и волчий вой. Ван Липин нисколько не испугался, только шел вперед, словно вступал в границы отсутствия вещей.
Донесся женский смех и нежный голос: «Путь длинен, не торопись, девушки здесь учтивы». Ван Липин не стал смотреть и слушать, звуки голоса постепенно рассеялись, замерли. Перед ним возник устрашающего вида парень. С бутылкой в руках, раскачиваясь из стороны в сторону. он манил Ван Липина к себе, звал выпить вместе. Все вокруг омерзительно смердело, водочный дух поднимался к небесам. Ван Липин зажмурил глаза, взмыл и улетел.
Неожиданно дорогу преградило высокое старое дерево. В одно мгновение оно превратилось в гигантского удава, холодное мерцание его чешуи любого способно было привести в ужас. Разинув кровавую пасть, удав кинулся на Ван Липина. Ван Липин без страха шагнул ему навстречу, но перед глазами вдруг вспыхнуло пламя и быстро превратилось в ровный свет.
Ван Липин чувствовал, что летит, и наконец прибыл в какое-то место, неизвестно куда. Но там было много зданий и дворцов, вокруг росли деревья и бамбук, слышались людские голоса и ржанье лошадей, звучала музыка, словно попал он в Персиковый Источник, богатое и счастливое селение Другого Мира. И тут к нему подходили многие, говорили, что это место, где живут Истинные Люди, приглашали Ван Липин побыть здесь и поговорить о Дао. Ван Липин не стал разбираться, так это или не так, только сердце в нем чуть встрепенулось, будто услышал голоса Учителей.
«Когда внутри наблюдаешь свой ум, в уме нет ума. Когда наблюдаешь вовне свою форму, в форме нет формы. Когда издали наблюдаешь свою материю, в материи нет материи. Когда эти три вещи поймешь, останется одна Пустота». Это голос Отца-Учителя Чистой Пустоты.
«Созерцание пустоты дает пустоту, в пустоте нет того, что пусто. То, что пусто, есть Отсутствие. Отсутствие отсутствия дает отсутствие. Отсутствие отсутствия и есть Отсутствие, неизменное безмолвие. Когда в безмолвии нет того, что безмолвствует, откуда может родиться вожделение? А раз вожделение не рождается, это есть Истинный покой. Истинное постоянство откликается вещам. Истинное постоянство получает сердечную природу. Постоянный отклик на постоянный покой, это есть неизменный Чистый Покой». Это голос Отца-Учителя Чистого Покоя.
«В таком чистом покое постепенно вступишь в истинное Дао. А вступление в истинное Дао называется достижением Дао. Хотя называется это достижением Дао, в действительности нет ничего достигнутого. Вершащий метаморфозы всего живого называется достигшим Дао. Способный это понять может передавать Дао совершенной мудрости». Это голос Деда-Наставника, Человека Беспредельного Дао.
Ван Липин ввел в свое сердце иероглиф «Покой» – и ничего не стало.
Открыл глаза – все смутно, как во сне. Посмотрел на мир перед собой – все опять настоящее, реальное. «В тысячах рек вода отражает тысячи лун, на тысячи ли нет облаков в небе, тянущемся на тысячи ли».
Ван Липин прошел это, но ощутил, что Врата Неба дрогнули, пропустив золотую дорожку света, появился еще один Ван Липин. Вдруг в пустоте послышался зов: «Следуй за мной, Истинный Человек!»
Ван Липин поднял голову и увидел трех даосов в ритуальных шапках и одеждах, парящих в воздухе. и услышал пение:

Нет вещей, нет сознанья – и «Я» не ищи,
«Господин» воротится, коль будешь стяжать.
Но внутри остается одна только вещь –
Красноватая пыль на подставке души.

Ван Липин взлетел за ними вслед и понесся в безбрежный сияющий космос. Проник сквозь темный «пустой тоннель» и перед глазами возник светлый сияющий Великий Путь.


Часть третья
Учительство

Чтобы я твердо знал,
Что важно только одно –
Следовать Великому Дао.
«Лао-цзы»

Глава семнадцатая
Расставание с учителями

1976 год стал для китайцев незабываемым. Он был отмечен целой цепью важнейших событий. Один за другим скончались несколько государственных деятелей. В районе Таншаня произошло страшное землетрясение, в котором погибло и пострадало несколько сот тысяч людей. И общество тоже кипело. В апреле на площади Тяньаньмэнь в Пекине собралось несколько сотен тысяч людей для выражения протеста. Их выступление было подавлено. В октябре же был совершен переворот в верхах, «Банда четырех» прекратила свое политическое существование, и тогда было объявлено об окончании «Великой культурной революции».
После десяти лет бедствий пережить еще и события этого года – прямо-таки невероятно, как вынес все это китайский народ.
Бедствия Китая были слишком велики, и поистине нелегко было быть китайцем.
Политическая борьба не ограничивалась рамками верхушки общества, она докатывалась до семей обычных людей и сотрясала душу каждого человека. Погиб от несправедливости глава государства, а сколько простых людей вынужденно оставили свой дом и умерли в несчастье! Так называемая «классовая борьба» всю страну перевернула вверх дном, и сотни миллионов людей пострадали от этого настолько, что вряд ли можно это выразить словами.
Но в конце концов все это закончилось.
А конец этот, 1976 год, был столь трагическим, что потряс небо и землю, вздрогнули человеческие сердца и пролились слезы.
Осень того года. Вершина горы Сишань в Фушуне. Темная ночь.
Сидя на глиняном кане, три старика беседовали о древности и событиях нынешних дней, горевали о бедствиях народа и выражали надежду. что произойдут сдвиги к лучшему. Мерцал огонек масляного светильника, тени людей на стене то вырастали, то делались маленькими. Было уже заполночь, а старики все не унимались.
Вспоминали Человека Дао Странствий с Облаками, о том, что говорил он о событиях Поднебесной. Два титана, под влиянием которых проходило развитие новейшей истории Китая, умерли один за другим в последние два года, но влияние их еще не исчезло. До единства страны, до процветания нации было еще очень далеко.
С конца династии Цин старики повидали уже много смут, сменявшихся затем переменами, вот и теперешняя смута, хотя и длилась целые десять лет, скоро должна завершиться.
Старики чувствовали удовлетворение, что в период всех бедствий, которые произошли в государстве, в период беспощадных гонений на буддизм и даосизм, они все же выполнили великую задачу воспитания преемника. Тысячу лет без перерыва передававшиеся секреты Школы Драконовых Ворот будут продолжать передаваться дальше. Их молодой ученик овладел полнотой мастерства. Совершенствование в выплавлении, продолжавшееся четырнадцать весен и осеней, дало блестящий результат. Для того, чтобы Великое Дао вышло в Поднебесную, нужно было только ждать перемен к лучшему в будущем.
И старики готовились к этому будущему заранее.
Ван Липин будет особой, ключевой фигурой в истории Школы Драконовых Ворот, ему предстоит многое сделать.
Ван Липин изучал Дао не в отшельничестве, а в миру, а вернее сказать, и там и там. Он и Учителей не покидал, и дома родительского не оставлял, был отшельником и мирянином одновременно – внутри даос, а снаружи мирянин.
Вернувшись из странствий с облаками, он опять жил дома. Зарплата у родителей была очень маленькая, а ртов в семье много, так что жилось им чрезвычайно трудно. Вскоре Ван Липин поступил на работу учеником рабочего, чтобы кормиться самому и как-нибудь облегчить бремя родителей.
А родителей у него было больше, чем у обычных людей: те, что его родили, и те, что дали ему «второе рождение» – Дед и Отцы-Учителя. И кормить всех родителей было трудно. А если говорить о возрасте, всем давшим ему «второе рождение» было за восемьдесят, так что о них надо было заботиться прежде всего.
Из своей ежемесячной очень маленькой зарплаты Ван Липин на жизнь тратил мало, это уже стало привычкой. Получив зарплату, он прежде всего думал о Деде и Отцах-Учителях, покупал самые нужные в хозяйстве вещи и тащил в хижину на горе Сишань. Родители его в этом поддерживали и одобряли. В то время все жизненно необходимое, как продукты, так и мыло, спички и т.п., выдавались по числу прописанных. И родители всегда старались немного сэкономить, чтобы Липин мог отнести на гору. Родители очень переживали, что не могут помогать старикам больше, слишком уж ограниченны были их средства.
Старики, живя в пещерах, привыкли к трудностям. И во время странствий они не брали у людей ни денег, ни пищи. И даже излечивая от болезней и избавляя от бед, не просили вознаграждения. Сейчас на Сишане они развели огород, где выращивали зерно и овощи, сами собирали топливо, в общем, жили самостоятельно. Когда Ван Липин что-нибудь приносил, старики всегда благодарили и извинялись, они боялись стать обузой для семьи Ван. А Ван Липин всегда со смехом отвечал: «Да дома еще есть, нам хватит, а то, что Учителя попользуются этим, для нас будет радость».
В любое время года Ван Липин ходил в рабочей одежде, но не в такой промасленной и грязной. как у других, а в очень аккуратной и чистой. Питался по большей части солеными и свежими овощами, очень просто. В отношениях с людьми он был очень гармоничен и свободен, но не болтлив, походил на скромную девушку. Чистый сердцем, не питающий материальных желаний, он был слит с Природой, погружен в Чистый Покой, а выглядел румяным и веселым.
Опять кончилась зима, земля встречала весну.
По горло сытые горестями люди тоже раскрыли глаза, увидели синее-синее небо, зеленую-зеленую землю и свет надежды.
Как во вселенной обращение звезд постоянно, так и в человеческом обществе Истина, Добро и Красота не могут быть разрушены насовсем.
И в хижине на вершине горы Сишань восстановилась прежняя атмосфера. Старикам уже не нужно было прятаться, каждый день приходили люди, просившие «почтенных докторов» полечить, и сами они развели возле хижины и цветы и огород, так что все вокруг расцветало.
Днем Ван Липин был на работе, вечером же отправлялся к старикам и по-прежнему непрерывно совершенствовался.
Весенний дождик льет всю ночь, а утром подует ветерок, тучи разойдутся, вот уже и безоблачно и ясно.
На работу Ван Липин ходил радостно. Отношения между рабочими стали гораздо непринужденнее, чем раньше, разговоры свободнее. Однажды Ван Липин услышал, что его товарищи говорили о буддизме и даосизме, что, вот, мол, монахов в монастыри снова возвращают, что правительство даже само подвигает людей на то. чтобы они становились «монахами», что такие «монахи» получают зарплату, днем ходят на работу, а вечером возвращаются домой, правда ли, нет ли.
Слушая эти толки, Ван Липин внешне был спокоен, внутри же у него все волновалось. После работы он побежал прямо на гору, чтобы поскорее сообщить новость Учителям и порадовать их.
Он взбирался по склону быстрыми шагами. Далекие горы мягко вырисовывались на краю неба, розово-красное вечернее солнце заволакивало все вокруг своим светом. У берега реки стоял задумчивый бык, тянувший шею к прозрачному потоку, пролетела с юга стая гусей, медленно растаяла в воздухе.
Ван Липин невольно засмотрелся на эту весеннюю акварель. На память пришли строчки древних стихов:

Скрылось солнце за тысячи ли,
Стало узким бескрайнее небо…

Он не помнил, чьи это строчки и удивился, почему они всплыли сейчас. Невольно.
Дед-Учитель знал наизусть немало древних стихов, и многим из них научил Ван Липина, и сейчас должны были бы вспомниться какие-нибудь более радостные, славящие весну стихи.

В мире людей благовонья
В апреле уже на исходе,
А у храма в горах начинает
Цветение персик свое.
Вечно горюют люди,
Когда весна уходит,
Будто не знают, что снова
Сюда возвратится она.

Весна пришла в горные монастыри. это верно, скоро наступит весна для буддизма и даосизма.

…Я когда-то с цветами равнял
Снег сходящий в стихах,
Ну, а ныне в стихах все цветы
Я равняю со снегом

Ну, хорошо, весна – это цветы, а цветы – это весна, распускаются сто цветов, весна повсюду. А все-таки, чьи же это строчки? А, вспомнил, это стихи поэта эпохи Южных Династий, Фань Юня. Они называются «Разлука». Такие хорошие стихи, и почему такое название?
Больше Ван Липин о странном появлении стихов уже не думал. А думал о том, что Дед и Отцы-Учителя снова встречают весну своего дела, и это очень здорово.
Это дело всей их жизни –совершенствоваться в трудностях, чтобы были продолжатели Великого Дао, чтобы оно распространялось в Поднебесной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54