Можно ожидать, что картина будет та же самая. Когда происходит метаморфоза одних существующих в космосе форм в другие, вне зависимости от того, как это происходит, всегда остается информация, сохраняющаяся в особых «хранилищах информации», подобных человеческим «информационным буферам», а переход от «наличия формы и наличия материи» к состоянию остаточной информации сам по себе является метаморфозой. «Хранилища информации» существуют несомненно, а вот будут это горы, реки, человек или что-нибудь другое, точно сказать трудно, возможно, это вообще все существующие в природе вещи. Обычный человек со своими пятью органами чувств эту информацию оттуда, где она существует, получить не может, человек же усовершенствовавшийся в выплавлении способен ее вызвать.
Это тоже гипотеза, но такая гипотеза, поддержанная практикой даосского совершенствования в выплавлении, очень перспективна с точки зрения того, чтобы из нее выросла новая цельная теоретическая система.
Пройдя цельную, строгую и методичную систему совершенствования в выплавлении, Ван Липин уже поднялся до уровня чувствования и мышления, обычным людям не доступного. Придя в какое-нибудь новое место, обычный человек может сделать некоторые поверхностные наблюдения, максимум, этот могут быть обычные научные данные об экологии окружающей среды, о климате, об источниках воды, о полезных ископаемых, с помощью которых определяют, пригодно ли данное место для проживания человека, для его работы, учебы, увеселения, строительства домов, устройства заводов, бурения колодцев, добычи руд и т.д. и т.п.. А Ван Липин шел слоем глубже. Чтобы определить влияние места на человека и его деятельность, он использовал тончайшие факторы, ощущение того, что «над ним на небе и под ним под землей» , только после этого принималось решение, благоприятно место или нет. В этом и состоит разница между поднявшимся на уровень «Небо-земля-человек» и тем, кто остается в слое «человека-событий-вещей».
Вскоре после того как Учителя и ученик завершили посыл, небо начало светлеть, бледная заря постепенно окрашивала вершины дальних гор и верхушки близлежащих деревьев. Прекрасны и спокойны были горы, на вершине не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Глядя на них, Человек Беспредельного Дао вспомнил стихи сунского поэта Цинь Гуаня.

Злой ветер всю ночь
Перемешивал черную тьму.
Он улегся к утру,
И стеною посыпался снег.
Вспоминаю, как встретил
На Ясности Полной пределе
Человека в лучах пустоты,
Что читал «Желтый Двор».?

Солнце еще не встало, когда путники взошли на центральный пик Яшмовой Девы и снова принялись медитировать, ощущая на себе малейшие метаморфозы окружающих их четырех пиков.
Сосредоточившись, Ван Липин снова услышал дыхание гор, ощутил их незаметную дрожь. Вокруг царил покой, но в то же время все безмолвно и безостановочно обращалось. Небо и земля связаны так тесно, человек и горы так проникают друг друга, в полной тишине все в космосе ведет свой таинственный обмен, безмолвный диалог, здесь рождаются одновременно прекрасное и безобразное, вместе вырастают доброе и злое. Ван Липин ощущает это, схватывает это, осваивает это, в этой тишине он должен увидеть переворачивающие Небо и сокрушающие землю перемены.
Он увидел на окружающих пиках тонкую дымку, медленно плывущую и поднимающуюся, а может быть, то были облака или светлое горное ци. Когда это горное ци появилось, оно было чистым и прозрачным и усиливало ощущение чистоты и прохлады воздуха. Поднимаясь, оно затуманивалось, темнело и уплотнялось, а когда оторвалось от вершин, в нем вдруг появились темно-красные и светло-лиловые оттенки. Воздух был недвижен, а дымка над вершинами дрожала, сжималась, свертывалась, вытягивалась, закручивалась и принимала тысячи разных очертаний.
Ван Липин почувствовал, что и в сердце у него появилась легкая щемящая дрожь.
Человек Беспредельного Дао тоже это наблюдал. Меж бровей его легло облако печали.
«Четыре Образа не совмещаются, горное ци не дает счастливого предзнаменования, Поднебесная в раздоре и смуте, в такое время трудно найти ясность и покой». Такое объяснение дал Человек Дао Чистой Пустоты.
«Понял?» спросил Ван Липина Человек Дао Чистого Покоя. Тот кивнул головой, слова Учителя были ему понятны.
Звук свистка разорвал ясную тишину – отдуваясь белым паром, у подножия горы проходил поезд. Хуашаньская ночь завершилась.
На восточном краю неба появились красные лучи. было уже совсем светло. Без конца и края клубилось море облаков, из-за их края выкатился диск солнца, поражая своей торжественной красотой. Внизу перед ними лежал старинный горный проход Тунгуань. Бесконечная Хуанхэ поворачивала здесь на восток. Даже Хуанхэ не могла унести с собой страдания этого мира. И по-прежнему стояла рядом с ней повидавшая на своем веку столько горестей застава Тунгуань.
Перед лицом этих гор и рек у Человека Беспредельного Дао, созерцавшего ветер вчерашней ночи и ци сегодняшнего утра и опечаленного слепотой человеческого мира, вырвались из груди древние стихи:

Горные пики в строю,
Гневом потоки бурлят,
Вьется меж них дорога,
Дорога на Тунгуань.
Взор обратишь на запад,
К столице – и мысли мятутся,
Были дворцы Цинь и Хань,
Ныне остался лишь прах,
Народ же как был в беде,
В такой же беде и ныне.

Стихи отзвучали и путники двинулись вниз.
Они двигались на запад вдоль северных склонов хребта Циньлин, шли горными тропами, обходя стороной шумные города, но в горные деревушки временами заглядывали. Деревенские жители были просты и радушны, здесь сохранялись обычаи древности.
Человек Беспредельного Дао, снова оказавшийся в этих местах, невольно уносился мыслями к тому, как некогда здесь совершенствовались в Дао патриархи, и читал стихи из «Сборника реки Паньси» патриарха Цю.
Через несколько дней они подошли к горе Чжуннаньшань.
Эту гору, один из главных пиков хребта Циньлин, называют еще Наньшань и Дифэйшань, древнее же ее название Тайи (Дух Неба), здесь находится одно из даосских обетованных мест. В романе «Путешествие не Запад» говорится, что эта гора – остаток, выброшенный за ворота, она оканчивается горным проходом, поэтому называется Конец Юга (Чжуннань). Здесь находятся такие достопримечательности как Южный пик, Пещера Метаморфозы Металла (Цзинь Хуа), пещера Яшмового источника (Юй Цюань), утесы Солнца и Луны. Здесь совершенствовались в Дао Чжун Лицзы, Люй Дунбинь, Лю Хайчань и Ван Чунъян. У великого танского поэта Ван Вэя есть стихотворение «Горы Чжуннаньшань»:

Гребень Тайи –
Небесной столицы сосед,
К самому морю
Тянется горный хребет.
Белые тучи –
Взгляни – затмевают свет.
Сизый туман –
Вглядись – и вот его нет.
Главный отрог
Разделил уезды, края,
В каждом ущелье
Всегда погода своя.
Ежели вам
В горах потребен ночлег,-
Через поток
Голос подаст дровосек.?

Если от Наньшаня двигаться дальше на запад, придешь в Лоугуань (Терем Созерца ния) уезда Чжоучжи, знаменитое и достопамятное для даосизма место. В «Легенде о Тереме Созерцания» («Лоу гуань бэнь ци чуань») говорится: «Лоугуань – древнее жилище, где некогда при чжоуском Ли-ване обитал дафу Гуаньлин Ин. Он сделал травяной шалаш, откуда созерцал звезды и наблюдал ци, поэтому место называется Теремом Созерцания». Это самый ранний даосский монастырь, который на протяжении истории много раз перестраивался.
В «Исторических записках» говорится:
Лао-цзы совершенствовался в Дао и Дэ. Его учение ставило целью безымянность, проистекающую из сокрытия самого себя. Видя упадок династии Чжоу, он оставил ее пределы. Когда пришел на застав,. начальник заставы Ин обрадовался и сказал: «Прежде чем скроетесь от мира, прошу записать для меня свое учение». Поэтому Лао-цзы сделал записи в двух частях, пять с лишним тысяч слов о Дао и Дэ, а потом ушел и никто не знает, где он нашел свой конец.»
Легенды утверждают, что именно здесь, в Лоугуане, патриарх даосизма Лао-цзы написал «Даодэ цзин», прославленный как «Царь десяти тысяч канонов».
«Даодэ цзин», называемый также «Лао-цзы», состоит из двух частей, первая называется «Дао цзин» («Канон о Дао»), а последняя –«Дэ цзин» («Канон о Дэ»), вся книга разделена на 81 параграф (чжан).
Текст книги «Лао-цзы» изысканный и простой, но смысл его богат и глубоко таинственен. Согласно историческим источникам, эта книга была широко распространена в доциньский период и многие знаменитые мыслители хорошо ее знали и были последователями ее идей. Впоследствии ее влияние стало еще более глубоким. Политики, военачальники, философы, ученые, литераторы, врачи, то есть все от верховного правителя до простолюдина знали о Лао-цзы и книге «Лао-цзы». Все, кто умел читать, читали ее, вникали в глубокие истины, содержащиеся в каждой ее строчке, в каждом слове. Неграмотные же усваивали принципы рождения и метаморфоз неба и земли и принципы жизни человека из тех фраз «Лао-цзы», которые вошли в состав обыденного языка. «Лао-цзы» впитался в кровь китайской культуры, пустил корень в китайской ментальности.
Мыслитель нашего века Лу Синь говорил: «Корень Китая – в даосизме». Такие слова мог сказать только человек, глубоко понимающий китайскую культуру.
Был еще один человек, которого звали Чжан Мошэн. Он составил книгу «Новое толкование параграфов и фраз Лао-цзы» («Лао-цзы чжан цзюй синь ши»), выпущенную в 1946 году издательством «Дунфан», а в 1988 году переизданную в Чэнду в издательстве древней литературы. В предисловии к книге он пишет:
В Китае есть две книги, на которые следует обращать самое большое внимание, это конфуцияанский «Лунь юй» и даосский «Даодэ цзин». Их должен прочитать каждый грамотный человек. Отнюдь не одни только ученые специалисты способны их изучать, потому что в «Лунь юй» говорится о простых принципах того, как быть человеком и держать в порядке свои дела, а в «Лао-цзы» говорится о высших принципах того, как быть человеком и управлять событиями. В одной книге говорится о принципах как они есть, а в другой – о том, почему они таковы. Чтобы мы жили в мире как люди, во всех делах, начиная от самосовершенствования и устройства семьи, вплоть до управления государством и гармонизации Поднебесной, нужно знать не только что представляют собой принципы, но и, что гораздо важнее, почему они таковы. Только в этом случае человек может считаться разумным и продвинутым. «Лунь юй» и «Даодэ цзин» как раз и дают такой результат, поэтому их нельзя не читать.
Даосы почитают «Лао-цзы» именно потому, что там говорится о высших принципах движения космоса, человеческого поведения и управления миром.
В период Чжаньго жил человек по прозванию «Старец с реки», который дал самые ранние комментарии «Лао-цзы» –«Лао-цзы Хэ шан гун чжан цзюй». Содержащееся в них учение о самосовершенствовании и пестовании жизни является для даосов классическим произведением в вопросе искусства пестования жизни.
Процитируем из «Лао-цзы» несколько отрывков:

Дао, о котором можно говорить, не есть постоянное Дао.
Имя, которым можно называть, не есть имя постоянного.
Отсутствие – начало именования неба и земли,
Наличие – мать именования Тьмы вещей.

Потому что когда постоянно Отсутствие, из-за этого хотят рассмотреть его тайну, а когда постоянно Наличие, хотят рассмотреть его подробности. Оба эти появляются вместе, но различаются именами. Вместе же их называют глубочайшими. Переход от глубочайшего к еще более глубокому – дверь ко всем тайнам.
Дао ведет к сокровению Тьмы вещей.
Дао рождает одно, одно рождает двоицу, двоица рождает троицу, троица рождает Тьму вещей. Тьма вещей на спине носит Инь, а за пазухой держит Ян, растворение ци создает гармонию.
Небо достигает единства и оттого ясно, земля достигает единства и оттого прочна. Дух-шэнь достигает единства и оттого одухотворен. Ручьи достигают единства и оттого наполняются. Тьма вещей достигает единства и оттого живет. Хоу и ваны достигают единства и оттого правят Поднебесной верно.
Человек следует образцу земли, земля следует образцу Неба, Небо следует образцу Дао, а Дао дает образец самоестественности.
Дух долины не умирает. это называется Сокровеннной Самкой. Врата Сокровенной Самки – корень Неба и земли–всегда мягки и неутомимы.
Небесное Дао не борется, а умеет побеждать, не говорит, а получает отклик, не зовет, а к нему приходят сами.
Сопротивление ведет к волнению Дао. Слабость ведет к действию Дао. Тьма вещей в Поднебесной рождается из Наличия, а Наличие рождается из Отсутствия.
Знание других приводит к осведомленности, знание себя приводит к пониманию. Победа над другими приводит к появлению силы, победа над собой приводит к крепости.
Великая полнота схожа с недостатком, надо заботиться, чтобы не испортилась. Великая прибыль схожа с убытком, нужно заботиться, чтобы не оскудела. Великая прямота схожа с кривизной, великая ловкость – с неумением, великое красноречие схоже с косноязычием. Движение побеждает холод, покой побеждает жару. Чистота и покой приводят Поднебесную в порядок.
Знание незнания – превыше всего. Незнание знания – вред. Ведь только нанося вред вреду, получаем невреждение.
Доверяй речам, которые не приукрашивают, приукрашивание ведет к недоверию. Разумность ведет к тому, что не спорят, споры ведут к неразумности. Знание ведет к тому, что не проявляют эрудиции, эрудиция ведет к незнанию.
Реки и моря потому могут царить над всеми ручьями, что устроились ниже них, поэтому и могут царить. По этой причине кто хочет стоять над народом, непременно того упреками опустят, а кто хочет стоять впереди народа, тот ставит себя позади него.
Самое мягкое в Поднебесной побеждает самое твердое в Поднебесной.
Управление большим государством похоже на приготовление блюда из мелкой рыбы.
У совершенномудрого нет постоянного сердца, сердца народа он делает своим сердцем.
Народом трудно управлять, потому что его верхи проявляют деяния. Поэтому и трудно управлять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54