Не убивай никого и не причиняй никому вреда, даже в мыслях…
— На этот счет существуют разные мнения, — сказал Данло.
— А ты как считаешь?
— Я… не выдам ваш маршрут.
— Прекрасно. — Зондерваль подошел к Данло, изогнул свою длинную шею по-лебединому и стал что-то шептать ему на ухо.
Сообщив Данло требуемое, он тут же отступил, как будто не мог выносить столь близкого контакта.
— Сейчас я поговорю по радио с лордом Беде, но ему я не скажу того, что сказал тебе.
— Почему? Ведь он лорд Нового Ордена?
— Он не пилот. Есть вещи, которые только пилотам следует знать.
Данло поклонился и задержал свой глубокий взгляд на Зондервале. Некоторое время они, окруженные тишиной космоса, смотрели друг другу в глаза и в душу, пока Зондерваль не отвел взор.
— Я был и прав, и не прав относительно тебя, — сказал он. — Не прав, потому что в качестве посла ты будешь нам очень полезен. А прав я в том, что и воин из тебя вышел бы отменный. В тебе это есть. Огонь, пилот, свет. На месте Ханумана я бы тебя боялся.
— Но… ведь это я буду зависеть от его милости.
— Возможно, возможно.
Зондерваль, перед тем как поклониться Данло в ответ, посмотрел на него странно. От предчувствия, нахлынувшего на него, точно океанская волна, глаза Главного Пилота подернулись туманом, и безупречно вылепленный подбородок слегка задрожал. Зондерваля, самого совершенного и невозмутимого из всех людей, Данло никогда еще не видел в таком состоянии.
— Удачи вам, Главный Пилот.
— И тебе того же. Надеюсь, мы с тобой еще увидимся.
— Когда остановим войну, — улыбнулся Данло, — когда она закончится.
— Да. Когда она закончится. Лети далеко и счастливо, пилот.
Данло поклонился напоследок и вернулся на свой корабль.
Через несколько мгновений “Первая добродетель” и “Снежная сова” разошлись. Лорд Демоти Беде получил от Зондерваля последние указания, и “Снежная сова”, отделившись от тридцати тысяч других кораблей, удалилась в сторону красно-оранжевого солнца. Данло открыл окно в мультиплекс и приступил к заключительной части своего путешествия. Он возвращался домой, чтобы положить конец войне.
Глава 5
ЗОЛОТОЕ КОЛЬЦО
Жизнь есть свет, заключенный в материи.
Формула гностиков

Жизнь есть способность материи заключать в себе свет.
Формула эсхатологов

Прокладывая свои маршруты от Шейдвега к Невернесу, Данло приходилось считаться с двумя противоположностями.
Принимая во внимание спешность его миссии, ему следовало бы идти кратчайшим путем, то есть через Арсит, Темную Луну и Даргин, а далее через Фравашию, Сильваплану и Кваллар к Невернесу, Но нельзя было забывать и о безопасности — как своей, так и лорда Беде: мертвые послы войн не останавливают. Рингисты уже вступили в войну, и одинокий легкий корабль, внезапно вышедший из мультиплекса близ враждебного мира наподобие Арсита, мог быть тут же атакован десятью другими. По этой причине Арсита и Кваллара следовало избегать — как и других миров, лежащих вдоль кратчайшего маршрута: рингисты и там вполне могли устроить засаду. Безопаснее всего было бы сделать круг мимо большого красного солнца Элидина, а после следовать через Флевеллинг, Неф, Самум и Катаву. Безопаснее, но и дольше всего. В конце концов Данло, которого друзья не напрасно прозвали Диким, остановился на более коротком маршруте. Но его дикость никогда не чуралась сквознячков здравого смысла, и поэтому для начала — не к Арситу, а к Агатанге, планируя подойти к Невернесу со стороны Кеншина или Тира.
Это путешествие было самым легким и самым трудным на его счету. Легким потому, что он шел через самую старую и проторенную часть каналов, чьи пространства были ему знакомы почти так же, как снежные острова его детства. Если волне Данлади, как утверждал Аррио Верджин, в самом деле предстояло скоро прокатиться по каналам и превратить мультиплекс в бушующее черное море, никаких признаков этого Данло пока не замечал. Мультиплекс впереди, со своими изумрудными инвариантными пространствами и Галливаровыми множествами, казался не опаснее лесного ручейка. Данло проходил знакомые звезды, Баран Люс и Пилиси, красный гигант, почти не уступающий красотой Оку Урсолы. Его, как всегда, восхищали цвета небесных светил — горячая голубизна, багрянец и самые красивые, бледно-розовые и золотистые оттенки. Ради одного этого стоило быть пилотом. Видеть звезду близко, точно висящее на дереве красное яблоко, — это совсем не то, что стоять на льду и смотреть в небо. Оттуда, с земли, почти все звезды кажутся россыпью белых бриллиантиков, потому что клетки человеческого глаза, проводящие слабый свет, не воспринимают красок, а цветовые рецепторы не реагируют на слабый свет звезд. Ребенком Данло хотелось подняться в небо, как снежная сова, и увидеть звезды такими, как они есть на самом деле. Когда-нибудь он еще надеялся взглянуть на все галактики вселенной подлинно открытыми и незащищенными глазами, но пока вполне довольствовался тем, что любовался Когилой Люс и Тур-Тупенгом сквозь иллюминаторы.
Трудность же путешествия заключалось в необходимости постоянно следить за мультиплексом. На протяжении многих дней Данло всматривался в подпространство с пристальностью птицы тиард, высматривающей червей на снежном поле.
Мультиплекс в окружающем корабль сегменте, известном как сектор Лави, всегда колышется, как ночное море под легким ветром. Эти колебания Данло игнорировал — он искал, надеясь, что не найдет никогда, признаков легкого корабля, этих лиловых пунктиров и светящихся полосок, возникающих, когда мультиплекс пертурбирует предмет наподобие “Алмазного лотоса”. Данло показалось, что он заметил нечто подобное, когда проходил вращающееся сгущение у Двойной Валески, и он перестал дышать на десять ударов сердца. Но более глубокое исследование показало, что это отражение пертурбаций самой “Снежной совы” — редкое, но уже описанное явление, при котором мультиплекс делается гладким, как горное озеро. Между Темной Луной и Сильвапланой Данло засек еще четыре таких явления (и два миража), и каждый раз сердце у него подкатывало к горлу, а в ушах стучала кровь.
— Ты уморишь себя, пилот, если будешь продолжать в том же духе, — сказал Демоти Беде, переместившийся на время в кабину. Ни один пилот, следующий через мультиплекс, не допустил бы, разумеется, такого вторжения в свое священное пространство — и мало кто согласился бы нарушить свое уединение. Но Данло, чтобы отдохнуть, вышел в реальное пространство близ Андульки и ничего не имел против недолгой беседы с Беде. Поэтому, поспав, он пригласил старого лорда в самый мозг своего корабля.
— Я хорошо выспался, — возразил он, зевая.
— Этого недостаточно. По моим подсчетам, за последние шестьдесят часов ты уделил сну всего шесть.
— Я не знал, что вы за этим следите.
— Надо же мне чем-то заняться. — Когда Беде говорил, его здоровые белые зубы украшали старое, как изрытая кратерами луна, лицо, и его искреннее участие согревало Данло.
— Я не могу спать, когда мы в мультиплексе, — сказал Данло, — и не рискую слишком часто выходить в реальное пространство.
Чужие корабли действительно вероятнее всего могли обнаружить его в те моменты, когда он открывал окна в мультиплекс или из него. Когда пространственно-временные двигатели “Снежной совы” разрывали сверкающую ткань мультиплекса, это всегда сопровождалось вспышкой света.
Другие пилоты через телескопы и даже невооруженным глазом могли засечь по этим вспышкам появление или уход легкого корабля.
— Но ты мог бы поспать подольше, — заметил Беде.
— Хорошо бы обходиться вовсе без сна, — сказал Данло, взглянув на голограмму Эде — этот, согласно своей программе, не спал никогда. И смолчать тоже не мог, если видел в чем-то угрозу своему долгому существованию.
— Лорд Демоти совершенно прав, — заявил он теперь. — Если твои силы будут истощены, ты можешь завести нас в псевдотороид.
Данло улыбнулся: Эде нахватался достаточно математики, чтобы рассуждать о мультиплексе, как пилот и живой человек.
— И что будет, если мы пересечемся с другим кораблем, а ты от усталости соображать не сможешь?
— Настолько усталым я никогда не бываю. — В детстве Данло однажды трое суток простоял с гарпуном у полыньи, дожидаясь, когда появится тюлень.
— Однако эта машинка задает хорошие вопросы, — вставил Беде. — Что мы будем делать, если столкнемся с легким кораблем из Невернеса?
— Или с десятью? — подхватил Эде.
— Понятия не имею.
— Ты не знаешь, что будешь делать, если мы встретим десять легких кораблей?
— Нет, не знаю. — Данло улыбнулся — он любил иногда поиграть с Эде. — Но часть пилотского мастерства состоит в том… чтобы знать, что делать, когда не знаешь, что делать.
— Почему бы нам не обсудить это заранее? — спросил Беде,
— Мне кажется, что в случае обнаружения у нас остается только два выхода: либо бежать, либо заявить о своей миссии и попросить, чтобы нас проводили в Невернес.
— Вы готовы довериться неприятелю? — спросил его Данло.
— Но ведь это пилоты Ордена, не какие-нибудь варвары.
— Эти пилоты тоже рингисты и ведут войну с Содружеством.
Беде судорожно втянул в себя воздух.
— Мы ничего не можем знать определенно, может быть, та засада около Улладуллы была случайностью или все произошло по инициативе пяти пилотов, устроивших рейд.
— Нет, — сказал Данло, закрыв глаза. — Это не было случайностью.
— Значит, ты решил бежать?
— Я ничего не решил.
— Как же ты будешь принимать решение в случае чего?
— Это будет зависеть от многого. От конфигурации звезд, от количества кораблей, от того, кто их будет вести. — И от графика N-мерных волн, бегущих по мультиплексу, подумал Данло, и от шепота солнечного ветра, если мы выйдем к какой-нибудь звезде.
Эде, в свою очередь, тоже захотелось поиграть с Данло.
— Ты полагаешь, что сможешь уйти от десяти легких кораблей?
— Почему нет?
— Во время твоего путешествия на Таннахилл Шиван ви Мави Саркисян гнался за тобой через весь Экстр.
— Это верно. — Данло хорошо помнил, как Шиван на своем “Красном драконе” следовал за ним, как призрак, двадцать тысяч световых лет, всегда держась на радиусе сходимости того сектора, где находилась “Снежная сова”. Пассажир и хозяин Шивана, Малаклипс, воин-поэт с Кваллара, надеялся, что Данло приведет его к своему отцу. Воины-поэты приняли новое правило, обязывающее их убивать всех потенциальных богов, и Малаклипс прошел полгалактики, чтобы найти Мэллори Рингесса.
— Так что же, пилот?
— В Невернесе нет пилота, равного Шивану ви Мави Саркисяну.
— Ты уверен?
Данло, конечно, не был уверен, но сказал, чтобы успокоить Эде: — Все лучшие пилоты ушли с Зондервалем в Экстр.
— И лучший из них находится здесь, перед тобой, — сказал Эде лорд Демоти. К достоинствам старого лорда принадлежало то, что он всегда защищал пилота своего Ордена от всех остальных, в особенности от проецируемой компьютером голограммы. — Думаю, что преследование Шивана только прибавило ему мастерства, не так ли?
— Возможно, — с улыбкой согласился Данло.
— Ну что ж, все ясно: если рингисты захватят нас врасплох, нам придется довериться твоему суждению и твоему мастерству. А теперь мы оставим тебя, чтобы ты поспал еще несколько часов.
— Нет. Надо открывать окно и идти дальше — и молиться, чтобы волна Аррио Верджина не обрушилась на мультиплекс на этом самом отрезке нашего пути.
“Снежная сова” миновала Аквену, пылающую, как плазменный факел, и углубилась в пространства чуждых миров Даргина и Фравашии. За весь этот бессонный период Данло не заметил ни приближения волны Данлади, ни признаков другого легкого корабля. Но он все так же не смыкал глаз и не давал уснуть более глубокому математическому зрению. Еще глубже горела память, торопящая его в Невернес. Он никогда не забывал, что алалои, его народ, медленно вымирают от неизлечимой болезни. Да, излечить ее нельзя никакими известными средствами, но, возможно, Данло несет лекарство от нее в себе самом, как эликсир света. Будет ужасно, если он, открыв этот секрет, прибудет домой слишком поздно.
Шайда-болезнь, или медленное зло, — это, разумеется, не единственное, что грозит алалойским племенам, и они не единственные на Ледопаде, кто может пасть жертвой неотвратимого рока. Если война придет в Невернес, город, как и большая часть планеты, может быть уничтожен ядерными бомбами. И Бертрам Джаспари со своими ивиомилами, возможно, движется к Невернесу в это самое время. На Таннахилле этот князь Старой Церкви туманно грозился положить конец гнусным измышлениям рингизма и очистить галактику от всех лжебогов. Имея моррашар, ивиомилы вполне могут уничтожить Звезду Невернеса, как уничтожили красное солнце нараинов в далеком Экстре.
Боги тоже способны разнести все космическое пространство близ Невернеса — если не намеренно, то случайно, в результате собственной войны. Говорят, что глубинные программы Кремниевого Бога не позволяют ему вредить человечеству напрямую, но для Данло это малоутешительно. Кремниевый, как и любой другой бог, достаточно умен, чтобы обойти этот запрет. А помимо богов, бомб и моррашара, остается еще звезда Меррипен, чей зловещий свет как нельзя более реален. Эта сверхновая появилась лет тридцать назад близ Абелианской группы, и все это время волновой фронт ее радиации идет через галактику. Скоро эта энергия смертельным ливнем обрушится на планету. Или жизнетворным? Никто, по сути, не знает, насколько интенсивна эта радиация и как поведет себя Золотое Кольцо, растущее в атмосфере Ледопада: быть может, оно просто поглотит этот космический свет и перейдет в новую фазу своей эволюции.
Порой Данло в темных ходах мультиплекса молился за эту новую жизнь, как молился за свой народ. Но порой ему казалось, что его слова имеют не больше веса против сил вселенной, чем шепот против зимнего ветра.
Продолжая свой путь к Сильваплане и Тиру, Данло вышел из мультиплекса у беспланетной звезды под названием Шошанге. Это был субкарлик, маленький, но с очень высокой плотностью, голубой и жаркий, как центральная звезда кольцевой туманности Лиры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92