Однако вражеский военачальник, видя, что при любом исходе сражения ему не завладеть находившимися в ладьях сокровищами, не захотел лить напрасно ни своей, ни чужой крови. Тем более что если откуда-то из леса появились семь сотен русичей и казаков, то почему оттуда же не могут взяться еще несколько отрядов и нанести удар по его коннице? И если догадки великого князя верны и степняки не собираются заплатить за полный разгром русичей и викингов гибелью и своего войска, положение высадившихся не столь безнадежно…
В своем предположении Игорь не ошибся. Он опасался, что степняки навяжут решительное сражение при выходе русско-варяжского войска из прибрежных итильских лесов в открытую степь, но этого не случилось. Правда, это можно было объяснить тем, что русичи и викинги появились в степи именно там, где советовал атаман Казак: при вхождении из степи в лес широкого притока Итиль-реки, чьи болотистые, кочковатые берега крайне затрудняли действия конницы. Но сколько раз у вражеских военачальников имелась возможность вступить с русичами и викингами в большое сражение позже, когда те двигались по степи! Следуя советам Глеба, отменного знатока здешних мест, русско-варяжское войско постоянно выбирало для движения пути, где сама местность помогала обороняющейся от конницы пехоте. Чтобы этого достичь, приходилось делать крюки, иногда возвращаться назад, забираться далеко в сторону, зато Игорь всегда был спокоен — справа или слева от его воинства находилось непреодолимое для конницы препятствие, не позволяющее окружить его войско либо нанести по нему одновременный удар с нескольких сторон.
А ночами далеко по окрестным степям разносился конский топот, слышались свист стрел и звон оружия: это не давали покоя расположившимся на ночлег степнякам казаки и дружинники Микулы. Чтобы напоить и накормить травой лошадей, многочисленная вражеская конница была вынуждена разбиваться на отдельные отряды, размещавшиеся на значительном удалении друг от друга, и какой-либо из них обязательно подвергался ночному нападению казаков и дружинников Микулы. Зато куда больше распугивалось по степи вражеских табунов, которые с трудом можно было собрать лишь к полудню! Буртасско-булгарское войско являлось атакующей стороной лишь днем, а ночью само защищалось от внезапных нападений. И все-таки русичи и викинги отбивали ежедневно по три-четыре яростных наскока степняков, каждый из которых уносил жизни боевых товарищей и умножал число раненых. Но, несмотря на все трудности, русичи и варяги неуклонно приближались к Саркел-реке!
Однако чем ближе они к ней подходили, тем тревожнее становилось на душе у Игоря — получит ли он помощь из Руси, когда степняки, не желая упускать остатки русско-варяжского войска и вожделенную добычу, навалятся на него у Саркел-реки всеми силами? Это сомнение возникло потому, что русичи дважды встречали на своем пути шесты с нанизанными на них отрубленными человеческими головами, в которых Глеб признавал головы знакомых ему казаков, а Игорь — головы уплывших с Микулой дружинников. По словам Глеба, они принадлежали казакам и дружинникам, которые двумя группами были отправлены атаманом Казаком на Русь с вестями от великого князя. Оставалось надеяться, что подобная участь не постигла и Роксану, и только вчера Игорь узнал, что отважная витязиня выполнила порученное задание. Из крохотного степного болотца с полой камышовой трубкой в зубах вылез дружинник из отряда Микулы, который сообщил о Роксане и коннице воеводы Ярополка, поджидавшей остатки великокняжеского войска на этом берегу Саркел-реки, и назвал Глебу место, где русичам и викингам надлежало прорываться к Ярополку…
И вот сейчас Игорь рассматривал выстроившуюся напротив него степную конницу, готовую к нанесению сокрушительного удара по русичам и викингам. Плотные ряды неприятельских всадников уходили от гребня глубокого оврага, вдоль которого двигалось Игорево воинство, далеко в степь, растянувшись в трехстах-четырехстах шагах от опушки леса, где скрывалась конница Ярополка и куда должны были пробиться русичи с викингами. От Игоря до леса было не больше версты, но каждый шаг этого пути нужно будет оплатить кровью. И чем быстрее русичи и викинги пробьются к своей коннице, тем меньше их крови будет пролито. Поэтому они решили сами напасть на неприятеля, чтобы насколько возможно сократить путь, который предстояло преодолевать с боем. Выстроившись квадратом, внутри которого расположились лучники и раненые, перевозимые на захваченных в боях со степняками лошадях, русичи и викинги быстро двинулись вдоль оврага к лесу.
Они успели сделать не больше двухсот шагов, как навстречу им сорвался с места первый отряд степняков тысячи в две копий, а из степи донесся слитный гул множества копыт — это в спину русско-варяжскому квадрату заходила самая дальняя от оврага часть вражеского строя. Головной атакующий отряд проскакал примерно половину расстояния до русичей и викингов, когда за ним тронулся второй отряд такой же численности, но тут же был вынужден остановиться. Из леса за спиной неприятеля вырвался длинный вал русской конницы и помчался на оторопевших от неожиданности степняков. Они не успели даже перестроить свои задние ряды лицом к новому врагу, как русичи врубились в их боевой порядок, и закипела яростная сеча. А из степи к противоположной стороне оврага вынеслись казаки и дружинники Микулы и принялись засыпать стрелами неприятельские ряды, стоящие на пути русско-варяжского квадрата.
Игорево воинство смогло пройти без боя еще две с половиной сотни шагов, как ему ударил в лоб скакавший навстречу вражеский отряд, а чуть позже с тыла налетели степняки, прискакавшие с дальней оконечности неприятельского строя. Но сколько подобных нападений русичи и викинги отразили в течение своего длинного пути по степным просторам между Итиль-рекой и Саркелом! Имея в передних шеренгах отборных дружинников, расчищая дорогу перед собой стрелами своих лучников и помогавших им с другой стороны оврага казаков и дружинников Микулы, русско-варяжский живой квадрат медленно, но неудержимо двигался вперед.
Игорь с воеводой Асмусом и десятком гридней-телохра-нителей ехал внутри квадрата сбоку лучников. Он не упустил момента, когда пыльное облако над кипевшим впереди конным боем вдруг сдвинулось с места и стало перемещаться к русско-варяжскому квадрату. Конница Ярополка насквозь прорубила вражеский боевой порядок и спешила на подмогу своим пешим боевым товарищам! Если воинство Игоря соединится с ней, степняки им не страшны! Но это понял и неприятель: и отброшенные всадниками Ярополка от оврага степняки, и нападавшие сзади на русско-варяжский квадрат враги дружно ринулись в промежуток между русской конницей и пробивавшейся к ней пехотой и заполнили его. И великий князь понял: стоит им замедлить свое движение, хоть на миг остановиться, и они навсегда завязнут в плотной массе преградивших им дорогу врагов, не смогут снова сдвинуться с места и не пробьются ни к коннице Ярополка, ни тем более к лесу. Приблизился решающий миг сражения!
— Вперед! — крикнул Игорь, направляя коня в место самой ожесточенной схватки. — Не останавливаться! Только вперед!
С Асмусом и гриднями-телохранителями он врезался в строй буртасов, преграждавших им путь, завертелся в их гуще. Трещал под градом чужих ударов щит великого князя, сверкал его разящий меч, но все меньше оставалось вокруг него верных гридней. Уклоняясь от брошенного в него копья, Игорь слишком далеко подал щит влево, и тотчас две стрелы вонзились ему в правую половину груди. Сползая с коня, великий князь увидел рванувшихся к нему воеводу Асмуса с тремя оставшимися в живых гриднями-телохранителями, и свет померк в его глазах…
Первый раз он очнулся на переправе у широкой, окруженной густым лесом реки. Со всех сторон раздавался стук топоров и визг пил, над Игорем склонились усталые, встревоженные лица воевод Асмуса, Бразда, сотника Микулы.
— Саркел-река? — еле слышно спросил Игорь. — Все-таки пробились к ней?
— Да, великий князь, — ответил Асмус. — Соединились с конницей Ярополка и пробились, а к вечеру будем уже на том берегу…
Второй раз он пришел в себя ночью в степи. Над головой светил месяц, сверкали звезды, спереди и сзади слышался лошадиный топот. И по царившей вокруг тишине великий князь догадался, что самая опасная часть пути осталась за спиной и остатки его войска приближаются к родной земле. С этой ночи он больше не впадал в забытье, а лежал, набираясь сил, на охапке душистой степной травы в высокой двухколесной арбе кочевников-печенегов, которую где-то раздобыли для него вездесущие конники Ярополка.
И вот наступил день, когда остатки войска ступили на русскую землю. Великий князь узнал об этом по радостному лицу подошедшего к арбе Асмуса и смолкнувшему стуку копыт сопровождавшей Игоря сотни дружинников.
— Порубежье, великий князь, — торжественным тоном сообщил Асмус. — Жрец Чура ждет нас. Дозволь помочь тебе одеться.
Несмотря на слабость, Игорю пришлось облачиться в кольчугу, надеть шлем и вооружиться мечом. Иначе поступить он не мог: последним, кто провожал его и русское воинство в поход, был бог рубежей Руси Чур; он являлся первым, кто встречал возвращающихся из похода оставшихся в живых дружинников и их предводителя. Таков был закон воинов-русичей, и ни один великий князь или полководец, предводительствующий войсками, никогда не осмеливался нарушить его.
Жрец Чура был невысок, худ, с длинными волосами и седой клокастой бородой. От старости глаза его выцвели, лицо было морщинистое, словно потрескавшаяся в жару земля, и серое, как припорошенная пылью придорожная трава. Бог Чур, именем которого жрец встречал русских воинов, был хранителем и блюстителем порядка на границах вначале между восточнославянскими племенами и родами, затем всей Русской земли. Это он следил за сохранностью межевых камней и столбов, не позволял чужакам хозяйничать на священной земле русичей, с детства зажигал в их душах неугасимую любовь к земле предков. И горе тому, кто нарушал установленные Чуром законы — того он проклинал, и душа проклятого после смерти тела носилась по полям блуждающим огоньком либо постоянно перетаскивала с места на место тяжелые межевые камни.
Опираясь на локоть Микулы, Игорь занял место рядом с жрецом Чура лицом к выстроившимся в ряды остаткам своего войска, снял шлем, приложил все силы к тому, чтобы стоять прямо и не шататься. Он не первый раз покидал родную землю и возвращался к ней из бранных походов, а потому знал, что придется ему увидеть и услышать. Сейчас самые заслуженные воеводы и тысяцкие поставят у ног жреца Чура горшки с пеплом из всех погребальных костров, с которых улетели на Небо души погибших русичей. Затем эти горшки будут зарыты в родную землю, над ними насыпан погребальный курган, на вершине которого будет воздвигнута небольшая деревянная избушка-домовина на четырех столбах. Где бы воины-русичи ни сложили свои головы, в каких краях их души ни покинули тело, их прах обязательно должен найти покой в родной земле, дабы отдать ей свою любовь, мощь, силу. После этого жрец обратится с речью к живым…
И хотя у Игоря часто темнело в глазах, от слабости подкашивались колени, а сердце колотилось так, что готово было разорвать грудь, он стойко дождался окончания погребального обряда. Вот жрец обратился к оставшимся в живых:
— Боги, вы возвратили на родную землю ее отважных воинов! Перун, твои внуки-русичи снова с тобой! Они видели новые страны, встречались с неведомыми народами, были под чужим солнцем, но вернулись к тебе! Прими их и дай покой их уставшим телам…
Солнце немилосердно пекло непокрытую голову, и великий князь уже не опирался, а лежал грудью на руке Микулы.
— …Вся Дикая степь, вся нерусы поднялась на внуков Перуна, но не смогла сломить их! Русичи не забудут сего и отомстят за это! Они вернутся к своим погребальным кострам, где прощались с погибшими братьями, и горе тем, кто отнял их жизни или пролил русскую кровь! Они сполна отомстят за причиненные им зло и кривду!
— Месть хазарам! — раздалось из плотных шеренг стоящих перед жрецом Чура дружинников.
— Враги заплатят нам кровью за кровь, оком за око, зубом за зуб! — продолжал жрец.
— Заплатят за все! — откликнулись шеренги.
— Смерть хазарам! — громко закончил жрец.
— Смерть! — подхватили тысячи голосов.
И великий князь почувствовал, что солнце больше не жжет голову, пропала дрожь в коленях, стало тише стучать сердце. Неужели встреча с родной землей оказалась для него лучшим лекарством? А может, это боги возвращают ему утраченные силы, чтобы он мог отомстить за своих погибших воинов и выполнить данную жрецом Чура от имени внуков Перуна клятву своим бывшим боевым друзьям? Что ж, он готов к этому!
Н е р у с ь — слово того же происхождения, что «нелюдь» или «нехристь».

Часть вторая. РУССКОЕ МОРЕ
Шагавший головным в цепочке тысяцкий Микула прекрасно знал дорогу, идущие впереди и позади дружинники с факелами хорошо освещали узкую тропу, и великий князь мог всецело отдаться своим тревожным мыслям.
То, чего он столько времени ждал и стремился всеми способами и силами предотвратить, свершилось — Новый Рим бросил вызов ему и Руси! Что это должно было неминуемо случиться, Игорь знал с первого дня, когда возвратился в Киев после похода на Хвалынское море: ромеи были не тем соседом, который не воспользуется ослаблением Руси и не постарается извлечь выгод из ее теперешнего тяжелого положения. А положение державы и ее великого князя было воистину тяжелейшим! Надеясь, что после понесенного на Итиль-реке поражения киевскому князю не совладать с ними, восстали давно тяготившиеся подчинением власти Киева древляне, за ними — примученные князем Олегом уличи и тиверцы. На счастье Игоря, во главе мятежных древлян оказался не воевода Бразд, раненный в бою с буртасами и булгарами у Саркел-реки, а старший сын древлянского князя Мала, и воеводе Свенельду с ладейной дружиной викингов удалось быстро усмирить восставших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94