— Неужто мы, зная об уготованной нашей засаде среди скал огненной ловушке, не сможем избежать ее и нанести по ширванцам неожиданный удар оттуда, откуда и замыслили? Я недаром снова ходил к скалам. Мне кажется, это возможно, и Дивда-ду даже с помощью дракона не избежать разгрома.
— Ты знаешь, как не позволить ширванцам воспламенить дыхание дракона? — оживился Игорь. — Или как укротить огненную стену, чтобы засадные ладьи смогли ворваться в проливчик? Говори!
— У меня покуда есть лишь ряд задумок, — ответил Бразд. — Но пригодны они или нет, можно судить лишь на месте, где ширванцы намерены сжечь наши ладьи.
— Тогда быстрей к скалам! Чего мы ждем? В ладью и к скалам! Всем за мной! — скомандовал Игорь, направляясь к выходу из шатра.
— Великий князь, дозволь нам с Микулой заняться своими делами, — сказал Сфенкел. — Оставите вы старый план или примете новый, а корабли от Вороньего мыса не должны принять участия в сражении.
— Занимайтесь, — разрешил Игорь. — Но после нашего с Браздом возвращения наведайтесь в мой шатер. Может, кое-что придется изменить и в вашем плане.
Направившись со Сфенкелом к его ладье, Микула удивился, когда к нему подошел человек в цветном халате, заглянул ему в лицо и, низко поклонившись, произнес:
— Желаю тебе крепкого здоровья и новых удач, богатур Микула.
— Кто это? — спросил Микула у Сфенкела. — Почему я не знаю его? И что делает он в воинском стане?
— Это богатый хазарский купец Хозрой. Откуда тебе знать его?
— Купец? Разве здесь караван-сарай?
— Хозрой приставлен каганом к нашему войску, чтобы считать захваченную добычу. Ее половину мы обещали отдать кагану, вот он и страшится оказаться обделенным.
— Тогда пусть считает, — усмехнулся Микула и тут же забыл о хазарском купце.
Но об этой встрече не забыл Хозрой. Придя в свою палатку невдалеке от шатра великого князя, он опустился на раскладной стульчик, задумался.
Хозрой хорошо понимал, что отправлен с великим князем Руси вовсе не для подсчета захваченной его войском добычи, а с более важной целью. Какой — ему не было сообщено, однако не из-за недоверия, а потому, что она точно еще не была известна никому. Да, русы — одни из самых опасных врагов Хазарии, но сейчас ей не по силам вступить с ними в открытую борьбу. Но, возможно, ко времени их возвращения домой обстоятельства изменятся к лучшему и Хазария сможет не только рассчитаться с русами за испытанное от них унижение, но и поставить великого князя в положение, в котором пребывал недавно каган Хазарии, наблюдая из своего дворца за проплывавшими мимо него пятьюстами вражескими ладьями, полными алчущих добычи русов и викингов. Каган никогда не забудет этих часов страха и ощущения собственного бессилия и постарается сполна рассчитаться с киевским князем при первой возможности. Но для этого он должен знать об Игоре и его войске как можно больше, в первую очередь численность и боеготовность его разноплеменных дружин и взаимоотношения великого князя со своими полководцами. Именно для этого и был направлен к русам Хозрой.
Хозрою не повезло с самого начала. Он уже несколько лет неплохо знал варяжского ярла Эрика, зачастую в ущерб себе ссужая ему деньги, установил с ним тесные отношения. В пути с помощью Эрика ему удалось познакомиться и войти в доверие к другим ярлам, друзьям Эрика, особенно Олафу, командиру самой многочисленной, после Эриковой, дружины викингов. Но Игорь отправил всех варягов подальше от себя, к южным берегам Хвалынского моря, оставшись с двумя тысяцкими, Олегом и Сфенкелом, и одним из самых умных и опытных воевод Браздом. Во всем русском войске Хозрой считал лишь двух человек равными себе по уму и сообразительности — главного воеводу Асмуса и воеводу Бразда, а потому старался держаться от них подальше и лишний раз не попадаться на глаза. Сфенкел, старейший из тысяцких бывшей Игоревой дружины, был предан ему как собака, другой тысяцкий, Олег, не знал и не желал знать ничего, кроме своей службы и карьеры, поэтому между ними и Хозроем могли быть только сугубо деловые отношения. А это значило, что от ближайшего окружения великого князя Хозрой не мог получить интересующих его сведений.
Поэтому ему пришлось обратить внимание на человека, не слишком высокого по чину, однако пользующегося полным доверием великого князя и наверняка посвященного во многие его дела. Это был молодой сотник Микула, которого Хозрой прежде часто видел в Киеве, а совсем недавно столкнулся с ним в Итиль-келе, где тот находился по заданию Игоря. Тогда старый осел Исаак и этот юноша вздумали обвести его вокруг пальца с разбойником, которого Микула получил в помощь от спасенного им из сундука-гроба главаря степных карапщиков. Хозрою ничего не стоило, установив неусыпное наблюдение за Микулой и его людьми, напасть на след проникшего в Итиль-кел разбойника, несмотря на его переодевания и прочие детские хитрости. Хозрой уже собирался приказать схватить его, как один из ал-арсиев признал в разбойнике дезертира-сослуживца, приговоренного к смерти за переход к врагу. И Хозрой не стал торопиться с задержанием разбойника — кто знает, вдруг бывшего дезертира и свидетеля его преступления ему удастся использовать в каких-либо своих целях?
И это случилось. Когда мусульмане Итиль-кела были готовы приступить к расправе над городскими язычниками, в первую очередь над славянскими купцами, Хозрою пришла мысль стравить между собой самого ненавистного итильским мусульманам руса-язычника, сотника Микулу, с известным му-сульманином-поединщиком из ал-арсиев. Вспыхнувшей между ними первоначально ссоре надлежало перерасти в поединок, и смерть руса-язычника должна была послужить целительным бальзамом, утихомирившим ярость городской мусульманской черни. Это по плану Хозроя десятский Арук, соплеменник и бывший командир разбойника, якобы случайно встретил и опознал того на дороге, последствием чего стал ночной поединок у степного оврага. Правда, его результат оказался не тот, на который рассчитывал Хозрой, но главное: было достигнуто — мусульманская чернь сразу вспомнила, кто | такие русы, и не пожелала иметь дело с тысячами подобных; Микуле воинов, могущих явиться в Итиль-кел мстить за своих единоплеменников. Так почему, удачно использовав Микулу в своих целях один раз, не попытаться сделать это снова? А сотник, судя по всему, далеко не последний человек в окружении великого князя. Вхож к нему в любое время суток, присутствует на встречах-советах наравне с воеводами и тысяцкими, отправляется куда-то по неведомым делам в сопровождении разбойника Сарыча, выполняющего при Игоре роль советника по разгрому бывших собратьев по ремеслу и проводника к их становищам. Вот и сейчас, лишь возвратившись ночью с кучей пленников из очередного похода, Микула уже успел днем поприсутствовать на встрече великого князя с ближайшими военачальниками и в эти минуты спешит куда-то с тысяцким Сфенкелом. Да, сотнику известно многое, однако вряд ли Хозрою удастся от него что-либо узнать. Обычно дорогу к нужным ему людям Хозрою открывало золото, но такие, как Микула, на золото не покупались, и дружба с ними для него была закрыта. Значит, к тайнам Ми-кулы нужно искать другой путь, и Хозрой знает какой.
Снаружи раздалось нечто напоминающее мычание, и Хозрой, отбросив в сторону полог-дверь, пропустил внутрь грязного, оборванного человечка с всклокоченной бородой и глуповатой улыбкой на лице. Однако, очутившись в палатке наедине с Хозроем, вошедший тотчас согнал с лица улыбку, пригладил бороду и предстал немолодым, плешивым мужчиной с лисьей мордочкой и хитроватыми глазками.
— Ты видел Исаака? — спросил Хозрой, снова усаживаясь на стульчик рядом с низким столиком. — Он обещал мне кое-что передать.
Вместо ответа человек приблизился к столику и, покопавшись в своих лохмотьях, достал оттуда и положил перед Хозроем три крупных бриллианта. Тот внимательно осмотрел их и убрал в висевший на поясе кошель.
— Я приказывал тебе узнать все возможное о Микулиных пленниках. Кто они, откуда, как попали в плен? И зачем именно они понадобились на островах, где еще не было ни одного пленника?
Человек с лисьей мордочкой взял со стола грифельную доску и кусочек мела, стал быстро писать. Передал доску Хозрою, застыл в ожидании. Хозрой прочитал написанное, стер его влажной тряпочкой.
— Получается, пленнички не кто иные, как горные разбойники, вздумавшие напасть на русов? Но зачем понадобилось русам высаживаться в пустынной бухте и отправляться в горы? — рассуждал Хозрой. — В бредни о каких-то спрятанных сокровищах я не верю, тем более что сами нападавшие увидели вместо них камни. Но в действиях Микулы, тем более что его сопровождает знаток здешних мест Сарыч, явно был какой-то смысл. И не просто какой-то, а весьма важный для русов или лично для Игоря.
Хозрой посмотрел на человечка.
— С сегодняшнего дня станешь неусыпно следить за сотником Микулой и подслушивать все его разговоры, особенно с воеводой Браздом и обоими тысяцкими. Однако продолжай носить воду пленникам — вдруг сможешь узнать, зачем они понадобились на островах? Обычно русы берут за пленников выкуп, но с подобными предложениями к ним еще никто не обращался. Да и чтобы получить выкуп, пленников не обязательно увозить невесть куда, гораздо проще вести переговоры с их сородичами там, где их пленили. Запомни, все внимание отныне сотнику Микуле и пленникам, — строго приказал Хозрой. — Узнаешь что-либо важное — получишь награду по собственному усмотрению, — пообещал он. — Иди.
Склонившись в низком поклоне и пятясь задом к выходу, человечек покинул палатку. Когда-то он был важным чиновником во дворце самого кагана, но чрезмерное пристрастие к дорогим винам и любовь к красивым женщинам заставили его искать дополнительный источник денег. Не придумав ничего лучшего, как торговать известными ему служебными и дворцовыми тайнами, он вскоре оказался разоблачен, лишился средства преступления — языка и был продан в рабство. Слабый здоровьем, никогда в жизни не занимавшийся физическим трудом, к тому же ставший на склоне лет немым, он не задержался бы долго на этом свете ни у одного хозяина, кроме Хозроя. Хозрой, знавший своего нового раба еще в его бытность дворцовым чиновником и частенько сам плативший ему за нужные сведения, приобрел его с вполне определенной целью — сделать его своими глазами и ушами. Бывший чиновник успешно освоил новую работу, быстро справившись с ролью глухонемого придурка, частенько по незнанию оказывающегося не там, где следует быть рабам и слугам. Со временем он стал лучшим тайным соглядатаем Хозроя, а обещание в случае успеха наградить его кувшином приличного вина или предоставить ему на ночь рабыню могло заставить его вывернуться в служебном рвении наизнанку. Хозрой не сомневался, что с нужным ему делом он справится лучше, чем кто-либо другой из его людей.
Хозрой снова достал бриллианты, еще раз осмотрел их. Жадноват Исаак, жадноват! А ведь Хозрой за последние дни дважды сообщил ему, кто из Игоревых военачальников захватил много громоздкой и тяжелой добычи, от которой будет избавляться за полцены сразу, а не таскаться с ней вначале к общему месту сбора добычи, а затем до Итиль-кела либо Киева. Хозрой знал, что в первом случае Исаак за бесценок скупил всю продаваемую ярлом Олафом часть добычи, во второй раз у воеводы Асмуса — ее наиболее выгодную для последующей перепродажи половину. И за все это лишь три бриллианта! Что ж, Исаак всегда был таким! Но как раз такой человек и может вскоре понадобиться Хозрою: поглощенный всепожирающей страстью к наживе и не особенно разбирающийся в сути прочих творящихся вокруг него событий, он как можно дольше должен был находиться возле Хозроя. Уж кто-кто, а Хозрой прекрасно знал, как иногда необходимо иметь рядом подходящего человека, на которого в нужную минуту можно отвести направленный в тебя удар. Поэтому, Исаак, спасибо и за эти три бриллианта, ибо тебе еще предстоит платить за свою жадность полную цену!
Прищурив от яркого солнца глаза, великий князь всматривался в запруженный ширванскими кораблями проливчик. Флот Дивдада был обнаружен дозорными ладьями еще на подходе к островам, и Игорь знал, что в его составе тридцать два боевых корабля, могущих нести по восемьдесят-сто воинов каждый, и превеликое множество, не поддающееся счету, мелких суденышек, вплоть до рыбачьих лодок. Все шир-ванское побережье поднялось против незваных пришельцев!
Правитель Ширванской земли, богатейшая часть которой уже подверглась нашествию, желал защитить еще оставшуюся нетронутой ее территорию и одновременно стяжать себе славу полководца, спасшего окрестные народы от вторгнувшихся русов и викингов. Разбей Дивдад сегодня Игоря, под его знамена завтра же со всех концов Хвалынского моря хлынут толпы добровольцев, объединенных общей ненавистью к пришельцам. Тогда, проявив быстроту и умение, он имел бы возможность разбить поодиночке рассыпавшиеся по берегам Каспия вражеские отряды до того, как они успели бы соединиться. После этого его слава грозного воителя воссияла бы с новой силой, и вряд ли кто из правителей-соседей смог бы стать ему достойным соперником! Ополченцев из разоренных городов и разграбленных селений вело против русов чувство мести, а разноплеменный сброд, никогда ничего не имевший и сам при удобном случае не гнушавшийся воровством и разбоем, заставили примкнуть к ширванцам слухи о несказанных богатствах, собранных киевским князем на островах из всех захваченных его воинами городов.
Свыше трех тысяч ширванских воинов и тринадцать-четырнадцать тысяч ополчения надвигались на русских дружинников. А их едва хватало, чтобы сразиться на равных только с воинами Дивдада! Тысяча Сфенкела уплыла к Вороньему мысу, пять сотен дружинников погибли в боях или были ранены, так что ширванскому воинству Игорь мог противопоставить три тысячи своих дружинников. Тем не менее он не сомневался в своей победе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94