Но дабы грозить недругам силой, ее нужно не только иметь, но уметь ею разумно распорядиться. Так?
— Истинно так.
— Тогда, может, посоветуешь, как явить ворогам силу Руси, чтобы надолго отбить у них охоту вторгаться в ее пределы? Повторить поход князей Аскольда и Дира под Царь-град? Двинуться крушить хазарские вежи на реке Итиль и Саркел(Итиль, С а р к е л — Волга, Дон. (Подстрочные примечания принадлеж атавтору), как князь Олег? Налететь вихрем на печенегов, как то может воевода Ярополк?
— С Новым Римом и Хазарией у Руси мир. Великой кровью достался он ей, и негоже рушить то, чего добился князь Олег. Да и печенежские ханы, поклявшись в дружбе Руси, пока держат свое слово.
— Так что получается, сотник? — насмешливо спросил Игорь. — Говоришь, что ворогам надобно явить русскую силу, а как свершить это — не знаешь. Уж не на Варяжское море или на земли ляхов вести мне дружины?
— Зачем так далеко, ежели Русь может показать свою силу намного ближе? Это будет для ромеев и степняков куда зримее, чем твои победы на далеких от них морях и землях. К. тому же такой поход помимо урока для недругов станет напоминать всем соседям Руси, что никому из них не дозволено чинить ей зло и преграды где бы то ни было.
— О чем говоришь, сотник?
Голос Игоря прозвучал резко и требовательно, глаза, не мигая, замерли на лице собеседника. Его фигура напряглась, губы сжались, дыхание стало шумным и прерывистым. Неужто ему, Микуле, не столь давно привиделась в глазах великого князя нерешительность, а в его облике — безволие? Нет, перед ним и тогда, и сейчас был прежний боевой друг-товарищ, а если Микуле что-то и показалось, дело не в Игоре, а в нем самом. По-видимому, он еще не до конца свыкся с мыслью, что его побратим стал великим князем, отчего их отношения теперь строятся совсем по-другому.
— Показать свою силу врагам можно, сражаясь не обязательно именно с ними. Разве победа над кем-либо из соседей своих недругов не станет для них грозным предостережением, что с победителем шутки плохи?
Взгляд Игоря стал пронизывающим, ноздри трепетали от возбуждения, в голосе чувствовалось нетерпение.
— Верно, будет предостережением… и тем большим, чем значимее окажется победа. Но где и над кем мне одержать такую победу, сотник? Мне, великому киевскому князю, у которого сегодня все соседи — друзья, только и ждущие возможности нанести Руси удар в спину?
— На Хвалынском море(Хвалынское море — Каспийское море.), великий князь, — незамедлительно последовал ответ.
— На Хвалынском море? Почему там, а не в ином месте? — так же быстро спросил Игорь.
— Знаю, великий князь, что ты всегда был далек от дел на торжище. Но скажи, неужто даже ты не заметил, насколько, в последнее время стало меньше в Киеве заморских гостей с Востока?
— Заметил. Что с того?
— Отвечу. Через хазарское порубежье ныне проходит впятеро меньше караванов из-за Каспия, нежели полгода назад. Я спрашивал и у именитых рахдонитов(Рахдониты — верхушка хазарских купцов-евреев, захвативших в свои руки монополию на торговлю между Китаем, Индией и Европой (от персидского «pax» — дорога и «дон» — корень глагола знать).), и у простых погонщиков верблюдов, в чем тому причина. Все в один голос заявляют, что на море совсем не стало покоя от разбойников из Гиляна и Дейлема, из Мазендаранской и Табаристанской земель. Не делают разбойники исключения и для русских купцов, грабя их наравне с другими. Так неужто великий князь Руси не вправе призвать разбойников к ответу? Неужто ему не по силам взять свои караваны под надежную защиту или оружной рукой покончить с разбойниками, уничтожив их становища на побережье и островах?
— Вce тaк, но между Русью и Хвалынским морем лежат чужие земли, -заметил Игорь. — Не забыл этого?
— Нет Однако помню и другое -самый большой урон от морских разбойников терпит Хазария. Так разве ее правители не пожелают покончить с этим злом чужими руками?
— А ежели не пожелают? -прищурился Игорь. — Что тогда?
— Тогда? -Микула внимательно посмотрел на собеседника решительно выпалил:— Тогда, значит, каган Хазарии не друг Руси и, не дозволяя ей защитить своих торговых людей, не блюдет договоров с ней. А с теми, кто не блюдет договоров, у Руси совсем иной разговор, нежели с друзьями. Кто знает, возможно, в таком случае нашим дружинам и не потребуется идти на далекое Хвалынское море, — многозначительно закончил Микула.
— Коли нет ворога, отыщем его сами, -усмехнулся Игорь. — А не думал, сотник, захочет ли дружина безропотно следовать туда, куда ты и я ей укажем, и сражаться с ворогом, коего мы ей нашли?
— Дружины бывают разные, великий князь, и лишь от тебя зависит, кто окажется под твоим стягом на Хвалынском море или в Хазарии. На Руси до сей поры пребывает немало варяжских ярлов, водивших дружбу с князем Олегом, и посули им богатую добычу — их викинги отправятся куда и с кем угодно. По первому твоему слову выступит против любого недруга великокняжеская дружина, к ней примкнет изрядное число воинов из других русских княжеств. А ежели противником Руси будет Хазария, на нее поднимется вся Русь, дабы расквитаться со своим исконным недругом.
— Поднимется вся Русь…— усмехнулся Игорь. — Эх, сотник, если бы с Хазарией можно было столь легко и просто расквитаться, это давно сделали бы до нас. А то ведь сам говоришь, что она исконный недруг. К сожалению, подобных недругов у Руси не одна Хазария… Но что это мы с тобой все о недругах да походах, как будто кроме них в жизни больше ничего нет. — Он окинул Микулу взглядом, задержал глаза на его левом боку. — Вижу, что ты без меча. Значит, побывал на своем подворье и встречался с сыном?
— Да, великий князь. По пути к тебе видел первенца и сделал ему отцовский подарок.
— Добрый подарок преподнес сыну, сотник. Если он пойдет в тебя, то с таким булатом добьется в жизни всего, чего пожелает: чести и славы, злата и княжьего благоволения. А коли не суждено ему стать истинным внуком Перуна, не принесут ему счастья ни доставшееся от отца богатство, ни его слава-ни честь рода — все спустит с рук и втопчет в грязь.
Истинная правда, великий князь. Я тоже при рождении получил от отца лишь меч и только меч дарю своему сыну.
— Всего остального настоящий воин-русич добивается в жизни сам либо получает в дар от богов.
— Помню твой меч, сотник, сам не раз держал его в руках и любовался. Знатный клинок, но ничем не худший получишь от меня в дар за будущего русича-витязя. Слышал, что великая княгиня тоже приготовила подарок Людмиле. Свой новый меч и перстень для жены получишь вечером на пиру в моем тереме.
— Великий князь, дозволь получить меч и перстень не сегодня. Ведь не на пир покликал ты меня с порубежья, а по княжьему делу. Не знаю, когда придется покидать стольный град, я обещал Людмиле быть вечером с ней и сыном.
— Коли обещал, ничего не поделаешь — слово надобно держать. Тем более что тебе на самом деле недолго гостевать в Киеве. Меч и перстень никуда не денутся, получишь их завтра. Приходи за ними пораньше, а вечером будешь сопровождать меня на Лысую гору к волхву-вещуну. Бывал у него?
— Нет, но много слышал о нем. Как и о том, что Лысая гора не в чести у богов и ночью кишит нечистой силой.
— Нечистая сила — подручные Чернобога, а мы идем к Перунову источнику. Его волхву волею богов даровано видеть сквозь время и прорицать смертным их судьбу. Ты звал меня в поход на Хвалынское море? Так почему не узнать прежде, что может ждать нас там — славная победа или позор поражения? Иначе для чего небеса наделили волхвов даром предвидения?
— Я буду у тебя ровно в полдень, великий князь. А вечером сам Чернобог не помешает нам навестить волхва-вещуна…
Расставшись с Микулой, Игорь возвратился к окну. Погрузившись в раздумья, он не слышал, как распахнулась дверь и в гридницу вошла Ольга. Неслышно приблизившись к мужу, она встала рядом и, поправляя волосы, словно случайно задела его локтем.
— Не побеспокоила, великий князь? — спросила она, когда Игорь, вздрогнув от неожиданности, повернулся к ней.
После смерти князя Олега она стала называть мужа великим князем не только на людях, но и наедине с ним. Считала, что тот ни на миг не должен забывать о своем новом положении и всегда помнить, что он ныне вознесен над всеми прочими русичами, в том числе прежними лучшими друзьями, бывшими дядьками-учителями, верными воеводами. Она стремилась добиться, чтобы Игорь как можно скорее ощутил себя полновластным великим князем, стал таковым на деле, а не только на словах. А для этого ему следовало утвердиться великим князем прежде всего в собственных глазах, начав мыслить и поступать, как надлежит одному человеку на всей необъятной Руси — ее великому князю. Только тогда она сможет стать той, кем мечтала всю жизнь после замужества — истинной великой княгиней. Великой не только потому, что являлась женой великого князя, а потому, что будет единственной и полновластной правительницей Руси.
Но чтобы стать ею, требовалось хитростью либо силой отстранить от власти Игоря, а для этого вначале нужно было помочь ему обрести эту пока не существующую власть. Ольге предстояло превратить мужа, сегодняшнюю бледную тень его предшественника Олега, в завтрашнего настоящего великого князя. Лишь вложив великокняжескую власть в руки Игоря, она могла впоследствии отобрать ее. В этой двуединой многотрудной задаче для Ольги наиболее сложной была первая часть — как можно быстрее сотворить из мужа действительно великого князя Руси.
— Побеспокоила? Нисколько, потому что я ждал тебя, — ответил Игорь.
— Разве я обещала прийти?
— Нет, не обещала. Но поскольку ты знала, что утром в Киев прибывает Микула и встречается со мной, то обязательно захотела бы узнать о нашем разговоре.
— Вот как? Думаешь, мне, женщине, интересно, о чем великий князь беседовал со своим сотником?
— Уверен, что да. Потому что Микула не просто сотник, а один из тех, кого ты в свое время посоветовала мне сделать опорой в возможной будущей борьбе с Олеговыми сподвижниками. Той, что могла возникнуть, не пожелай они после смерти Олега признать меня великим князем и вздумай сделать таковым кого-либо из своих. Сейчас это время пришло — Олега нет, дружина более послушна его старым воеводам, нежели новому великому князю, киевские бояре и князья земель тоже особливо не торопятся привечать меня. Так неужто тебе не интересно, зачем спешно я снял с пору-бежья и велел явиться к себе Микуле, Олегу и Рогдаю? Всем трем сотникам, коих мы вместе отобрали из простых дружинников, приблизили к себе, одарили вниманием и надежнее которых у меня сейчас нет никого во всех русских дружинах? Не поверю в это!
— Пусть будет по-твоему, — согласилась Ольга. — Микула на самом деле не обычный сотник, и мне интересно, сообщил ли он что-либо важное? Смог ли видеть и понять на по-рубежье то, чего не дано простому сотнику?
Он увидел все, что только можно было, а понял больше, чем мы с тобой могли предположить. Помимо этого, в его голове уже созрел план похода на Хвалынское море или Хазарию.
Ольга не смогла скрыть удивления.
— Но что может разуметь в подобных делах сотник?
— Простой сотник действительно мало что может, но мы ведь говорим о Микуле. Разве не готовили мы оба из него воина, могущего в нужную минуту умом и отвагой противостоять на равных лучшим Олеговым воеводам? Сейчас он доказал, что мы в нем не ошиблись.
— Так каков же план Микулы?
— Почти такой же, что и наш. Отличие одно — Микула привык мыслить как воин, а не державный муж, а потому его план слишком прост и бесхитростен…
Стараясь не упустить ничего из сказанного Микулой, Игорь передал Ольге свой разговор с ним.
— Догадывается ли Микула, зачем потребовался тебе до начала похода? — спросила Ольга, когда тот смолк.
— Нет. Думает, что меня интересуют положение на рубежах с Хазарией и рассказы купцов-рахдонитов о морских разбойниках на Хвалынском море. Я не стал разубеждать его.
— Правильно. Лучше открыть ему наши сокровенные планы как можно позже. Например, в последнюю минуту перед отходом каравана Исаака.
— Я сделаю это завтра ночью, после того как мы посетим волхва на Лысой горе. А рано утром караван купца Исаака вместе с Микулой и его воинами выступит из Киева на Итиль.
— Хорошо, поступи так. А какую роль ты уготовил двум другим своим побратимам, Олегу и Рогдаю?
— Для чего я держал Олега полгода в ладейной страже близ порогов? Постигать бранное дело на воде. А потому место ему в ладейной дружине. И не зря я отправлял Рогдая командовать конной сторожевой сотней на рубеж с печенегами. Теперь ему прямая дорога под начало воеводы Яропол-ка, грозы степняков.
— Знаю, что неделю назад от хазарской стрелы погиб тысяцкий Святослав и тебе надлежит назначить его преемника. Кого прочишь на это место?
Игорь зло рассмеялся:
— «Прочишь»? Как бы не так! На место ушедшего к богам Святослава метит добрый десяток сотников. Из тех, что ходили с Олегом в набеги на хазар и печенегов, примучивали(Примучивать — покорять.). древлян, стояли под стенами Царьграда. И за каждым из них кроется радетель, начиная от моих ближних воевод и кончая твоими любимыми боярынями. Так что приходится больше думать не о бранных заслугах будущего тысяцкого, а о том, как бы нажить поменьше врагов.
Ольга почувствовала, как ее бросило в жар, к лицу прихлынула кровь. Боги, неужто она слышит это от великого князя Руси? Тот, чье слово должно быть непререкаемым за-коном для каждого русича, тот, в чьей власти бросить в бои десятки тысяч воинов, не имел смелости самостоятельно назначить тысяцкого в собственной дружине! Да разве мыслимо было услышать такое от покойного Олега?! Принимать во внимание, а тем паче страшиться врагов под родной крышей и в своей дружине? Наоборот, явные недруги трепетали перед ним, а тайные недоброжелатели и завистники, коих у Олега было немало, опасались выдать себя не только поступком или словом, но даже взглядом. Только таким может и должен быть истинный великий князь! Должен быть, а ежели он пока иной, его надлежит сделать таковым!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94