Те же, кто покорился этому совместному порождению природы и человеческой алчности, наоборот, проклинали и сам ветер и приносимую им свежесть. Таких тоже было довольно много. Не имея возможности получать достаточную дозу культивируемой здесь дури, им приходилось тайком обрывать листья и жевать их, стараясь остаться без внимания надсмотрщика – здесь не поощрялось бесплатное потребление, пусть даже самых обедненных, исходных материалов. Каторжанин должен работать, а не валяться посреди поля погруженный в только ему видимые грезы. Это было дело принципа. Хотя это и запрещалось, стоило только взглянуть в глаза первому встречному надзирателю или работнику, со стажем в несколько лет, и неизменно там можно было заметить ту безграничную силу хаоса, которую имело это растение.
Дни, слившиеся в сплошную цепочку и проносившиеся мимо сознания,походили один на другой, как капли осеннего ливня. Отличался один от другого только количеством полученных плетей, на которые не поскупился еще ни один надсмотрщик. Работы и плетей здесь было избытке и хватало даже тем, кто не то что к ним стремился, а покорно исполнял одно и избегал другого. Этого было сколько угодно, вот с хлебом было труднее.
Роберт шел с тяжелой тяпкой в руках и выкапывал насеявшиеся за ночь сорняки. Грубо сделанная рукоять инструмента, блестела в лучах Карманта – отполированное руками многих изгоев дерево светилось изнутри и уже казалось жило своей собственной жизнью. Широкое, поставленное под прямым углом к ручке лезвие, когда выходило из распушенной длительной обработкой почвы, то же бросало в разные стороны блики – покрыться металлу ржавчиной, при постоянной работе не представлялось возможным.
Подрезав побег молодого растения Роберту приходилось нагибаться, как можно тщательнее вырывать непрошенного гостя, не оставив ни одного корешка. Он не против бы их и оставлять, но после нескольких дней, в местах плохой прополки всходил буквально лес новых побегов, а тогда, во-первых, приходилось все исправлять самому, а во-вторых, подставлять свою спину под плеть. И первого, и второго делать не хотелось. Сорванные сорняки он бросал через плечо в корзину, которая на узких, веревочных лямках была закреплена у него за спиной, и продвигался дальше, подрезал, тщательно выбирал руками корешки и бросал в корзину…
Именно для этого он и был сослан на эту мерзопакостную планету, на этом заканчивались все его обязанности, которые ему предопределила галактика и казалось не существовало такой силы, которая могла изменить так паршив сложившееся положение вещей.
Поле, на котором работал Роберт, занимало площадь примерно в десять гектаров и находилось на самом отшибе. С трех сторон его обступали джунгли, высеивая с трех разных сторон свои семена, на такую для них желанную, свободную почву. Кроме Роберта, на этом участке работало еще три человека, выходцы окраинного мира. Сколько он ни пытался наладить с ними контакт, но это никак ему не удавалось. Эти трое держались обособленно даже в бараке, в который всех загоняли на ночь. Роберт уже начинал на них злиться, говоря про себя, что эти трое понимают только язык плетей. После многих попыток сблизиться с этими невольниками он плюнул на это занятие.
Скотское обращение, каторжная работа и особенно это ужасное растение, его дурманящий запах, пропитывающий одежду, волосы, все в округе, избавиться от которого казалось уже никогда не удастся, делали свое дело. Роберт решил, что необходимо бежать, но возможность пока не представлялась. Конвоиры и надсмотрщики проявляли столько внимательности к своему делу, что не замеченным не оставался ни один шаг работников. Группы каторжан находились под постоянным контролем везде, где бы они ни находились, чем бы они не занимались. Контроль снимался только тогда, когда за последней группой, приходившей откуда-то с дальних полей, плотно закрывались тяжелые двери ангара и щелкал замок.
При свете дежурного освещения, выкраивая время у драгоценного в его положении сна, Роберт подолгу размышлял о побеге, но пока в голову ничего реального не приходило. Сознание рисовало ему планы один фантастичнее другого, но пока ни один из них не вязался с действительностью. Каждый вечер перед ним вставала целая куча неразрешимых вопросов, ни на один из которых он не мог с уверенностью ответить. Одно было окончательно ясно – оставаться здесь означало верную смерть, и чем больше он находился в этом лагере, тем более вероятным это становилось. Его силы таяли и он чувствовал это. Дневного рациона и короткого отдыха не хватало на восстановление, к тому же не прекращающееся действие наркотических эфирных масел, действию которых он отчаянно сопротивлялся, тоже отнимало много сил, как душевных, так и физических, отнюдь не придавая уверенности в завтрашнем дне.
Необходим был случай, именно тот капризный случай, который в состоянии потревожить даже самые стабильные закономерности, который своей капризной игрой дает шанс изменить многое к лучшему, или все потерять, если предоставившейся возможностью пользовались неумело или ее игнорировали. Конечно надеяться на случайность не пристало настоящему, цивилизованному человеку, но если у него отбирают все остальные надежды, то вполне годилась и эта.
Роберт с благоговейным чувством ждал такой возможности, сам делая все от него зависящее, чтобы оказаться наиболее подготовленным к встрече благоприятных обстоятельств. Как бы это не выглядело самоубийственно и неправильно, ему все-таки удавалось немного экономить еду, и собирать себе скромные припасы, которые, как он верно предполагал ему пригодятся в джунглях. Сложнее всего было с оружием, хоть с чем-нибудь, что могло бы применяться в таком качестве. Такие предметы или не попадались ему на глаза, или очень хорошо лежали, и чтобы попытаться их добыть нужно было идти на большой риск, не оправданный в его положении. Конечно, если бы представился случай бежать прямо с поля, а для этого могли возникнуть вполне реальные шансы, ведь его поле с трех сторон окружали джунгли, то в качестве оружия, хотя бы от мелкого зверья могла послужить его тяпка. В поселке же у него вообще ничего не было, и с этим приходилось мириться.
К середине второго месяца, ему удалось скопить небольшой запас еды и припасти емкость для воды, под которую он намеревался приспособить пластиковые мешки, разбросанные в большом количестве по лагерю. Во время одной из уборок Роберту удалось незаметно подобрать себе несколько таких мешков. По его плану, еды ему должно было хватить как минимум на неделю пути. Именно в это время его будут активно искать, и прийдется идти столько, сколько он сможет, чтобы как можно дальше убраться от плантаций. Чем дальше ему удастся уйти за первые несколько дней, тем больше у него будет шансов на то, что его не поймают вообще. Поэтому он решил, что ему некогда будет заниматься поисками еды и воды, приготовлением найденного, и нещадно экономя, создавал запас провизии.
В бараке, в котором их закрывали на ночь, в основном содержались доставленные вместе с Робертом и после него поселенцы, не считая трех старожилов, которые держались обособленно, стараясь не поддерживать никаких контактов. Наверное им уже не нужно было поддерживать такие отношения, наркотик их поработил до такой степени, что лишь изредка они покидали свой призрачный мир иллюзий и кошмаров, ничего не понимающими глазами смотрели на этот, такой же непонятный и загадочный для них мир мир, как и их для всех остальных и обратно возвращались к своим грезам. Эти трое уже во всю ели листья и уже больше походили на оживших мертвецов, чем даже на измученных рабов. Все попытки расспросить кого-нибудь из них об этой планете, никогда не давали никаких результатов. Старожилы только отмалчивались уставившись в одну точку не мигающим взглядом. Вероятно только плеть могла способствовать началу диалога, но во-первых, ее не было, а во-вторых, было как-то неэтично бить такого же бедолагу как и ты. Но однажды у одного из них что-то замкнуло в голове и его сознание настолько прояснилось, что он оказался способен отвечать на вопросы и вообще рассуждал как вполне нормальный человек.
Вот что удалось выяснить Роберту для себя про эту планету. Это было все, что знал этот человек:
Планета, по его словам, оказывается достаточно густо населена. Благодаря джунглям или вопреки им, в экваториальной части, все что делается на поверхности практически не поддается никакому контролю. Наркотики не единственное занятие преступных кланов, правящими различными регионами этого континента. Ссыльный рассказал что есть и и другие континенты на этой планете, но сколько их и что на них происходит он не знал. Клан, на который сейчас работал Роберт не был единственным в округе, который занимался наркотиками. Существовало еще несколько, по крайней мере этот человек так сказал, что их существует несколько и что они постоянно враждуют между собой, хотя для вражды серьезных причин в принципе не было, кроме цены на продукцию, потому что спрос на наркотики сильно превышал возможности этих группировок. Кроме кланов по производству наркотиков, на этом континенте существовали и другие силы, хозяином самой примечательной и влиятельной из которых, был Люис Камп, командующий самыми большими наемными силами преступников, которые превышали численностью все подобные формирования в этом секторе галактики. Одна из его баз располагалась совсем рядом. Его наемники сражались за что угодно и против кого угодно, если конечно за это хорошо платили. На этом континенте скорби, Камп имел огромные лагеря и базы по подготовке высококвалифицированного пушечного мяса. Он скупал невольников в большем количестве, чем все наркотические кланы вместе взятые, но может это была и неправда. Кроме этого, в непролазных джунглях этого континента находили себе пристанище и мелкие образования, не такие влиятельные и сильные, но как правило грозящие опасностью всем, кто попытается влезть с их грязные делишки.
Конечно эта мелочь досаждала большим, давно сформировавшимся кланам, но специфические особенности этого мира, а именно его джунгли, не оставляли много шансов на успешную борьбу с ними даже таким колоссальным группировкам, как производителям наркотиков и головорезам Люиса, к тому же им и самим было выгодно содержать как можно в большей сохранности этот широкий пояс экваториального леса, надежно скрывающий все, что происходило под его вечнозеленой листвой.
Любой силе, желающей хоть в небольшой степени проконтролировать все, что происходило под этим колышащимся, зеленым морем, на изрезанной поверхности материка, пришлось бы сложить огромные средства и усилия в это мероприятие. Такие затраты не могли себе позволить подавляющее количество правительств и правителей миров, правящих в галактике 511/70. К тому же, зачем им все это было затевать? Все что их заботило, – это отправить преступников подальше от своих вотчин, а что происходило с ними дальше, и какими именно путями шел импорт преступности обратно к их мирам, было делом десятым и мало кого интересовало.
Для себя Роберт сделал вывод о месте в котором оказался, как о сложном образовании, заключившим в себе огромные потенциальные финансовые силы, имеющем возможность позволить себе при необходимости пользоваться лучшими и самыми эффективными технологическими средствами, которые только могла предоставить галактика. Цену здесь могли заплатить любую, вопрос стоял только в эффективности и выгодности приобретенного продукта.
На Отстойнике, существовало множество сил, представляющих разные интересы. В принципе, заурядная тюрьма, только без персонала, силой и разумом самих заключенных была превращена в прибыльное коммерческое предприятия, вернее в целую группу предприятий, девидендов от которого хватало не только главарям преступных группировок и их свите, оставалось на поддержание и развитие самого дела, а так же хватало денег и силам, призванным охранять общество от преступности, да и тем, кто контролирует эти силы в мирах-поставщиках.
На этом рассказ обрывался. У тридцатилетнего старика мозги отключились, опять превратив его в послушную игрушку, машину для выдергивания сорняков, способную даже эту работу делать только после нескольких взмахов плети. Больше Роберт от него ничего членораздельного не слышал. Вечером следующего дня, после работы на поле этот человек оказался сильно избитым. Он был так плох, что ему даже помогли лечь – сам он был не в состоянии забраться на нары своего первого яруса. Ночью он тихо скончался.
– А вы знаете, я слышал, что такое бывает, – пробубнил Рик, шуллер, обставивший не одно казино в галактике, – так действует Ариноск, который мы здесь выращиваем. Я подслушал разговор надсмотрщиков, и один говорил другому, что у него недавно умер предшественник, и он очень хотел послушать его исповедь, он говорил, что всегда перед смертью эта зараза отпускает человека и дает ему излить душу, но что-то там не получилось.
– Точно, – отозвался из угла тщедушный мальчишка, может он был и старше чем выглядел, но годы не поспевали за бурной жизнью, – я на Артабуке торговал этим наркотиком на улице. Неплохую копейку иногда удавалось заработать… Так часто приходилось слышать, что пред смертью, наркоманов на несколько часов наркотик полностью отпускал, и люди даже не верили, что находятся в зависимости одного из сильнейших наркотиков нашей галактики. Некоторые даже не верили, когда им показывали следы от инъектора по всему телу.
Высокий, заросший до глаз черной бородой ссыльный, остановившийся на голос и слушающий непривычный для барака разговор перебросил через плечо выцвевшую, пропитанную солью майку высказал свое мнение:
– Нам и вводить ничего не надо будет внутрь, это дерьмо нас доконает непосредственно, и абсолютно бесплатно. Еще не было такого дня, чтобы у меня под вечер не болела голова, у меня, у которого она вообще никогда не болела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81