Женщины в начале XIX в. еще сохраняли свое традиционное положение в доме, гд
е они играли важную роль в исполнении семейных религиозных ритуалов Ц п
рисматривали за огнем домашнего очага, каждый вечер на закате окуривали
дом благовониями, варили в строжайшей чистоте ритуальную пищу для семей
ных церемоний, готовили детей к выполнению религиозных обязанностей. Во
второй половине XIX в., когда реформисты открыли школы для девочек, женщины
постепенно стали участвовать в общественной жизни общины иприсутствов
ать на торжествах, куда прежде допускались лишь мужчины, например на пра
здниках-гахамбарах. К тому времени, однако, праздники-гахамбары, в течени
е многих столетий собиравшие вместе и бедных, и богатых, в Бомбее уже боль
ше не служили поводом для общего сбора всех парсов. Дома их были слишком р
азбросаны, а богатые переняли чужеземные обычаи и не желали больше сидет
ь за одним столом с бедняками. Древний обычай хотя и соблюдался, но превра
тился в нечто вроде совместных или общественных угощений с некоторыми р
елигиозными элементами.
Ранее празднование гахамбаров входило в круг обязанностей панчаята па
рсов, но к концу XIX в. этот орган уступил британским судам или отдельным фил
антропам многие из своих прежних функций. В других отношениях, однако, вл
асть и престиж панчаята возросли. В 1834 г. панчаят располагал относительно
небольшими активами и не имел собственного помещения. С 1875 г. панчаят поме
щался в величественном здании, а его попечители управляли фондами, дости
гавшими 44 млн. рупий и были банкирами для многих небольших организаций па
рсов. По мере того как община распространялась и основывались новые коло
нии, сначала вдоль морских путей Британской империи, а затем и в глубь Инд
ии по железным дорогам, возникало множество новых панчаятов и анджомано
в (индийское и персидское обозначения могли употребляться попеременно),

Один парс написал о них так: «Где бы ни жили в Индии или за границей челове
к пять-десять парсов или больше, там вскоре возникал панчаят или анджома
н, собиравший средства на общественные религиозные идя благотворитель
ные цели. Деятельность этих организаций быстро распространялась и на уд
овлетворение иных запросов, таких, как помощь беднякам, содействие в пол
учении образования, обеспечение медицинским обслуживанием, жильем, и на
другие социальные нужды. Вершиной местных анджоманов был панчаят парсо
в Бомбея, хранивший фонды большинства индийских и нескольких зарубежны
х панчаятов. Эта огромная пирамида сотрудничества парсов была оплотом и
х мощи, образуя незаметную структуру уникальной системы социального об
еспечения… Хотя, разумеется, не все потребности нуждающихся членов общи
ны могли быть удовлетворены надлежащим образом, можно утверждать, что ни
один достойный парс не умирал с голоду и не жил впроголодь, ни один малень
кий паpc не рос без минимального образования и ни один больной парс не стра
дал без медицинского ухода» (Bulsara, 1969, с. 9).
Считается, что в конце XIX в. существовало около 120 местных анджоманов, приме
рно такое же количество дахм или «башен молчания» (это выразительное наз
вание придумали английские журналисты) и 134 малых храма огня. (В старых цен
трах часто было более одного агиари и одной дахмы, а в некоторых новых ни т
ого, ни другого, и по необходимости там приходилось хоронить покойников.)
В Бомбее освятили еще два огня Аташ-Бахрам Ц один, принадлежавший напра
влению Кадми, установленный братьями Ковасджи в 1844 г., и другой Ц огонь па
ртии Шеншаи, учрежденный анджоманом Бхагариа в 1898 г., который стал восьмым
и последним у парсов священным огнем Аташ-Бахрам. Его верховным жрецом с
тал Джамасп М. Джамасп-Асана, потомок Джамасп-Аса, который вместе с Дараб
ом Кумана обучался у Дастура Джамаспа Вилайати.
Из другой ветви этого рода вышел жрец, на попечении которого находился о
дин из храмов огня в Пуне и которому присвоили в конечном счете внушител
ьный титул «Дастур парсов Шеншаи в Декане, Калькутте и Мадрасе», в то врем
я как парсы Карачи назвали в 1909 г. своего верховного жреца «Дастуром парсо
в Северо-Западной Индии». Эти титулы (возникшие, вероятно, под влиянием хр
истианских епископских санов) мало что значили на деле, потому что за пре
делами старых пантхов власть дастура ограничивалась его собственным х
рамом (служить в котором его избирали попечители), и если жрец пользовалс
я иногда большим авторитетом, то это зависело в целом от его личных качес
тв.

Иранские зороастрийцы XIX в.

В то время как парсы процветали и распространялись, их иранские собратья
по вере плачевно сокращались числом и жестоко страдали. Жизнь их всегда
была тяжелой, но самое опасное время наступало тогда, когда после смерти
одного правителя и перед восшествием на престол другого на местах не при
знавалось никакой власти. Тогда в Йезде и Кермане фанатики и головорезы
совместно «набрасывались на бедных зороастрийцев, издевались над ними,
даже убивали некоторых, грабили их, отбирали у них… их книги, чтобы сжечь»
(Petermann, 1865, с. 204).
Теперь зороастрийцам было официально запрещено передвигаться, но в 1796 г.
один керманец ухитрился тайно сбежать в Бомбей со своей красавицей доче
рью по имени Голестан, которую хотели насильно увести. В Бомбее она стала
женой торговца Фрамджи Пандайа, ради нее помогавшего «материально и дух
овно» другим иранским беженцам. В 1834 г. их старший сын основал фонд помощи
иранским беженцам в Индии, а спустя двадцать лет другой сын способствова
л основанию «Общества улучшения положения зороастрийцев в Персии». Это
общество первым делом послало в Иран своего представителя, и, к счастью, в
ыбор пал на доблестного Манекджи Лимджи Хатариа.
Манекджи Ц мелкий торговец Ц много путешествовал по Индии. Это был чел
овек, преданный своей, вере и общине, уверенный в себе и изобретательный. К
тому же он обладал тактом и терпением, необходимыми для того, чтобы вести
переговоры в защиту своих угнетенных единоверцев. Сначала Манекджи при
шел в смятение, найдя зороастрийцев столь сократившими свою численност
ь. Согласно его сообщениям «Обществу», в 1854 г. 6658 зороастрийцев проживало в
Йезде и окрестных деревнях, лишь 450 человек в Кермане и его округе и 50 челов
ек в Тегеране и незначительное число в Ширазе. В то же десятилетие в Бомбе
е находилось 110 544 парса (что составляло двадцать процентов населения горо
да), примерно 20 тысяч человек жило в Сурате и, вероятно, 15 тысяч в остальных р
айонах Гуджарата и других частях Индии.
Тем не менее, несмотря ни на что, иранские зороастрийцы, подобно парсам, со
храняли тот же высокий моральный дух и предприимчивость. Как только Мане
кджи удалось несколько уменьшить оказывавшееся на них давление, зороас
трийские акабиры, или старшины, занялись совместно с ним восстановление
м полуразвалившихся храмов огня и дахм (прежде им запрещали их ремонтиро
вать) и стали делать все возможное для самых нуждающихся членов общины. С
мелым нововведением, сильно осуждавшимся местными мусульманами, явило
сь основание школ, предназначавшихся для начального обучения зороастр
ийцев по западному образцу. Манекджи приступил к организации школ еще в
год своего прибытия в Иран, и вскоре на средства парсов были учреждены в Й
езде, Кермане и во многих зороастрийских деревнях начальные школы, а в 1865 г
. небольшая школа с пансионом открылась в Тегеране.
Манекджи содействовал увеличению маленькой колонии зороастрийцев в ст
олице, потому что здесь они страдали меньше, чем в своих старых центрах, гд
е предубеждения против них укоренились слишком глубоко.
Манекджи боролся пропив любых притеснений зороастрийцев, добиваясь, на
пример, того, чтобы убийцы их представали перед судом. Наказанием обычно
был небольшой штраф, потому что смерти иноверца особого значения не прид
авалось. Однако основной целью, которую он преследовал своей деятельнос
тью в течение многих лет, оставалась отмена подушного налога-джизйа, и в 1882
г., к безграничной радости и благодарности иранских зороастрийцев, его у
силия увенчались наконец успехом. Много неравенства в их положении сохр
анилось наряду с огромными трудностями на местах, но с этого момента ира
нские зороастрийцы, так же как ранее парсы, начали свое движение к благоп
олучию с помощью коммерции, чему способствовали их одаренность и трудол
юбие, а также репутация людей безупречно честных.
До этого на протяжении многих десятилетий иранские жрецы украдкой отпр
авлялись в Бомбей, чтобы послужить в Дадисетх Агиари, и в 60-е годы XIX в. к ним з
ачастил Техмурас Анклесариа для изучения персидского и языка дари. Позд
нее, издавая пехлевийский текст Дадестани-Диниг, Техмурас попросил свое
го иранского друга мобада Ходабахша Фарэда навести справки о рукописях
этого сочинения, когда он вернется в Персию. Через несколько лет, к удивле
нию Анклесариа, Ходабахш возвратился из Персии и привез с собой рукописи
не только этого сочинения, но и списки «Посланий Манушчихра», пехлевийс
кий ривайат Визидагиха , написанный Задспрамом, часть судебник
а Мадигани-Хазар-Дадестан , более обширную версию Бундахи
шна и Нирангестан . Некоторые из этих рукописей были уника
льными, содержавшиеся в них сочинения могли погибнуть даже в то время, и, к
ак объяснил Ходабахш, владельцы их согласились расстаться с ними только
потому, что знали: у парсов рукописи сохранятся лучше. Техмурас издал и оп
убликовал часть текстов сам, а остальные были изданы в XX в. его сыном Бехра
мгором и одним из лучших ученых-парсов, жрецом Боманджи Н. Дхабхаром. Техм
урас вместе с одним иранским жрецом сделал персидский перевод Авесты дл
я общины в Персии. Это издание вместе с требниками персидским и авестийс
ким шрифтом напечатали в Бомбее и малыми партиями доставили в Иран.
Иранские зороастрийцы, жившие в обществе, еще совсем не затронутом цивил
изацией, разумеется, были более консервативны, чем бомбейские парсы, но в
целом по своему мировоззрению и образу жизни они мало отличались от свои
х единоверцев в Гуджарате. Манекджи, выросший в деревне неподалеку от Су
рата, обнаружил лишь один обычай, который расстроил его, Ц жертвопринош
ение коров, древний обряд приношений богине Анахид, совершавшийся в свят
илище Бану-Парс. Благодарность иранских зороастрийцев Манекджи была та
к велика, что по его настоянию они отказались от этого кровавого ритуала.
Он не возражал против того, чтобы коров заменяли овцами и козами (тогда их
еще приносили в жертву парсы даже в Бомбее и делали это вплоть до середин
ы XIX в.). Постепенно, под нажимом реформистов, от этого обряда отказались. Эт
ому последовали и в Гуджарате. Сегодня многие парсы искренне отрицают, ч
то их религиозные обряды включали когда-то кровавые жертвы.
Обычаи парсов Бомбея стали проникать в Иран начиная с конца XIX в., но в тече
ние периода правления Каджаров они оказывали слабое воздействие на ира
нских зороастрийцев. Полвека, последовавшие за отменой налога-джизйа, в
о многих отношениях стало счастливым временем для зороастрийцев Ирана.
Старые традиции еще серьезно не подвергались сомнению по мере распрост
ранения образованности и новых идей, и все возраставшие средства тратил
ись по большей части на нужды религии. Однако в это время подули новые вет
ры, предвещавшие перемены. Точно так же как и в Индии, сыновья жрецов шли в
новые школы, вслед за сыновьями мирян, успешно там учились и во все больше
м количестве отказывались от профессий отцов ради светских занятий. Тег
еранская община, так же как когда-то бомбейская, быстро росла, и, по мере то
го как отдельные ее члены богатели, общинная солидарность прежних лет уг
нетения ослабевала, а новый образ жизни начинал разрушать вековую обряд
ность.
Еще одно бедствие постигло иранских зороастрийцев в то время, когда жизн
ь их, казалось бы, изменилась к лучшему. Относительно большое число их увл
еклось проповедью бехаизма. Веками зороастрийцы печалились о своих соб
ратьях, которых уступали исламу, но те по крайней мере добивались своим о
тречением лучшей доли в этом мире. Теперь же они вынуждены были оплакива
ть своих родных и друзей, которые, принимая новую религию, обрекали себя н
а преследования еще более жесткие, чем те, что испытывали сами зороастри
йцы в худшие времена угнетении. Нелегко объяснить, почему новообращенны
х в бехаизм зороастрийцев оказалось так много, но ряд соображений приход
ит на ум. Основателя бабизма (предшественника бехаизма) некоторые посчит
ала Саошйантом , потому что движение его было чисто иранским и я
вно направлено против ислама. Впоследствии бехаизм стал претендовать н
а роль мировой религии, предлагая иранским зороастрийцам, так же как и те
ософия парсам, участие в более обширной общности, в которой они к тому же з
анимали бы почетное место. Мусульмане же рассматривал и бехаизм как злов
редную ересь, и принятие этой религии приводило порой к страшной смерти.


Календарные и религиозные р
еформы парсов в начале XX в.

В Бомбее тем временем происходили изменения, направленные на то, чтобы у
странить разрыв между партиями Шеншаи и Кадми. Харшедджи Кама был обеспо
коен календарными проблемами, разделявшими общину; он пришел к убеждени
ю, что поскольку первоначальный зороастрийский календарь должен был со
ответствовать смене времен года, то он мог быть по своей сути только григ
орианским. Кама предположил, что интеркаляцией лишнего дня каждые четыр
е года в смутные исторические времена в прошлом просто пренебрегали. Поэ
тому в 1906 г. было основано Зартошти-Фасли-Сал-Мандал («Общество
зороастрийского сезонного года»), задачей которого было убедить всю общ
ину принять новый календарь с установленным весенним Ноурузом и добаво
чным днем через каждые четыре года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48