Доверься мне, – сказал он, согревая дыханием ее волосы и целуя в макушку.– Доверять тебе? – срывающимся от всхлипов голосом спросила она.Он прижал ее к себе еще теснее и застонал. Она вздрагивала от рыданий.– Да, детка. Ты больше не одна. Я всегда буду рядом. Она напряглась и попыталась высвободиться. Как этона нее похоже. Она дьявольски независима, но все равно он не допустит, чтобы она осталась наедине со своей бедой.– Все будет хорошо. Клайн пообещал, что он никому ничего не скажет. Никакие призраки не последуют за тобой в Портленд.– В Портленд?Маркус вздохнул.– Сладкая моя, я вижу, ты расстроена. Но надо ли повторять все, что я говорю?Она сделала настойчивую попытку оттолкнуть его, и на этот раз он отступил ровно настолько, чтобы, обнимая ее, видеть ее лицо.– Тебе бы это понравилось, верно? – спросила она, сверля его серыми глазами.Он не собирался лгать и не понимал, почему его желание, чтобы она переехала в Портленд, так ее расстраивает.– Да. Мне хочется жить с собственной женой в одном городе.Она буквально вогнала его взглядом в землю.– Я тебе не верю!– Оставь это, крошка. Я думал, ты все понимаешь. Я хочу быть твоим мужем. Хочу, чтобы Эрон звал меня папой. – По тому, как она вела себя с ним в первой половине дня, Маркус сделал заключение, что она тоже начинает смотреть на жизнь его глазами. Она сказала, что любит его, черт побери!Ронни вырвалась из его объятий и начала пятиться от него, пока не оказалась в другом конце комнаты.– Как у тебя хватило наглости прийти в мой дом после того, как сломал мне жизнь?Маркус не понимал причину такого к себе отношения. Однако он не стал давать волю эмоциям.Она сейчас не способна мыслить рационально. Она все еще под впечатлением оттого, что случилось в «Клайн технолоджи».Маркус попытался ободрить ее улыбкой.– Жизнь твоя вовсе не сломана. Тебе придется поверить мне, сладкая.– Тебе легко говорить. – Сняв очки, она начала яростно тереть щеки. – Ты получаешь все, что хочешь. И не стесняешься в средствах. Я лишилась работы, и ты думаешь, что теперь у меня нет иного выбора, кроме как выйти за тебя и уехать в Портленд.Маркус приложил все силы к тому, чтобы ее обвинения не задели его за живое. Однако говорить, что он рад ее увольнению, – это слишком.– Я не рад тому, что тебя уволили.– Верно, – с ядовитым сарказмом сказала она. Тело его налилось свинцом от гнева, но он взял себяв руки.– Не буду отрицать, что хочу, чтобы ты переехала ко мне в Портленд. Но лучше бы ты сделала это по своей воле, а не в силу обстоятельств, – честно сказал он.Ни один мужчина не хочет чувствовать себя единственным портом, готовым принять истерзанный бурей корабль – его возлюбленную.– Если у тебя такие высокие принципы, то зачем ты рассказал мистеру Клайну о том, что произошло в «Си-ай-эс»? – спросила она и всхлипнула.Она отвернулась от него. Его словно с размаху ударили по голове. Нет, хуже – будто смерть пришла за ним и отняла все его мечты и надежды.– Ты думаешь, что это я сказал Клайну о «Хайпертоне»? – Голос его звучал хрипло.Она даже не потрудилась обернуться.– А разве не ты?Раньше он мог бы подумать, что в голосе ее звучала надежда, но теперь уже был научен горьким опытом. Она все еще не верила ему. И никогда не позволит себе на него положиться. Как же строить совместную жизнь без взаимного доверия? Боль от осознания потери надрывала ему душу.Он любит ее. И что?Она, возможно, тоже его любит, но едва ли станет доверять ему настолько, насколько это необходимо для брака. Даже если она выйдет за него, то ее недоверие способно разрушить любое счастье. Он увидел череду блеклых лет, маячивших впереди, в роли «папы на воскресенье», себя в роли стороннего наблюдателя, когда Ронни влюбится в другого и выйдет за него замуж. Он будет беспомощным свидетелем того, как другой мужчина займет его место в сердце Эрона. И папой он будет называть другого.Маркус отвернулся и пошел прочь. Если ей и был кто-то нужен сейчас, то совсем не он, Маркус. Он пришел, чтобы ее успокоить, побыть рядом, но его присутствие лишь причиняло ей боль. Он был как альпинист, решившийся на свободный прыжок на страховочном тросе с высоты ста футов и вдруг обнаруживший, что его трос перетерся.Он положил руку на ручку двери.– К чему говорить, что я этого не делал? – спросил он с горечью. – Ты все равно не поверишь. Глава 20 Вероника смотрела на руку Маркуса. Дверная ручка повернулась, как при замедленной съемке. Он говорил «доверься мне», повторяя эту фразу раз за разом, но она словно и не слышала. Она обвиняла. Она требовала его к ответу, но ни на грош ему не доверяла.Она любила его. И это чувство вдруг высветило ее мысли и представления с предельной ясностью, как в лучах рентгена. Она не имела представления, кто, кроме Маркуса, мог сообщить о ее прошлом Клайну. Ну и что? Доверие по своей природе подразумевает безоговорочную веру, а также риск – риск вручить свою жизнь другому человеку.Как могла она говорить, что любит Маркуса, и при этом ему не доверять?Щелчок замка словно запустил в ней скрытый механизм. Она бросилась к двери и буквально упала Маркусу на спину.– Ты прав. Все это не имеет значения. Я уже знаю правду.Он был напряжен. Она обвила его руками, словно могла удержать силой.– Не надо, Ронни. Мы подумаем, как нам быть с визитами к Эрону по выходным, и я помогу тебе найти работу здесь, в Сиэтле, если ты позволишь мне это сделать, но сейчас я должен уйти.Он больше не хочет на ней жениться? Но почему ее это должно удивлять? Только безумец женился бы на женщине, которая не верит ни одному его слову.Вероника крепко обняла Маркуса.– Нет, ты не можешь уйти. Я тебя не отпущу. Я знаю, что ты не говорил мистеру Клайну о моем прошлом. Прости, что посмела так о тебе подумать. Но тогда я думала головой. А не сердцем.Он замер. Никакой реакции.– Я верю тебе, Маркус. Все мои тайны, мое прошлое, настоящее и будущее – я все готова разделить с тобой.Он наклонил голову к двери, мышцы по-прежнему оставались напряженными, как будто готовились принять удар.– Пять минут назад ты говорила обратное, Ронни. Тебе не нужно мне лгать.К глазам ее вновь подступили слезы.– Я не лгу, Маркус. Я люблю тебя и не могу тебя потерять. Я этого не перенесу.Прижавшись щекой к его спине, она впитывала в себя тепло его тела. Она иссохнет и умрет, если ей больше никогда не суждено почувствовать это тепло.– Пожалуйста, прости меня, Маркус. Я больше не могу жить без тебя.Грудь его поднялась, как будто он глубоко вдохнул. Он на несколько секунд задержал дыхание.– Полтора года ты прекрасно без меня жила.– Это была не жизнь, а существование. Он нежно, но твердо отвел ее руки.Он сейчас уйдет. Он не простит ее. Она во второй раз, теперь навсегда, теряла человека, которого любила, потому что ему не доверяла. Давясь рыданиями, она отступила на шаг. По телу пополз холод от осознания неотвратимой беды.И вдруг весь мир перевернулся, когда Маркус внезапно подхватил ее на руки и прижал к своей груди. Синие глаза с нежностью смотрели на нее сверху вниз.– Перестань плакать, детка. Я не выношу твоих слез. Она судорожно вздохнула, все еще не слишком ясновоспринимая окружающую действительность. На глаза опять набежал и слезы. Она закинула руки ему за шею.– Я решила выйти за тебя сегодня днем, как раз перед тем, как Эллисон вызвала меня к Клайну в кабинет. А теперь ты меня не хочешь, и я не вправе тебя за это винить, – проговорила она в паузах между всхлипываниями и зарылась лицом ему в шею. Она почувствовала быстрый и нежный поцелуй в висок.– Где Дженни и Эрон?– Эрон в детской игровой группе, а Дженни в кино с подружкой. Сегодня у нее выходной, иначе я бы не пришла домой плакать, – призналась Вероника.Маркус ничего не сказал. Просто пронес ее через гостиную в коридор и оттуда в спальню. Он уложил ее на кровать так, словно она была хрупкой фарфоровой статуэткой. Очень ценной.Встав рядом с кроватью, он прижал ее ладонь к тому месту на своем теле, которое явно свидетельствовало о его возбуждении.– Похоже, чтобы я тебя не хотел? Она почувствовала, что краснеет.– Я не имела в виду постель.Он снова улыбнулся, и ей показалось, что сердце перестало биться, такая нежная и теплая была у него улыбка.– И я тоже не только это имел в виду. Мое желание – лишь одна из составляющих того, что делает твоеприсутствие в моей жизни необходимым. Как воздух, которым я дышу.Она села на кровати и посмотрела на него глазами, в которых, как она знала, отражалась ее надежда.– Значит ли это, что ты все еще хочешь на мне жениться?Опустившись на колени на ковер перед кроватью, он взял ее левую руку в свою. От этого вида у нее дыхание перехватило – ее любовник, некогда бежавший от прочных отношений как от чумы, стоял перед ней, опустившись на одно колено.– Я люблю тебя, Ронни. Ты выйдешь за меня замуж? Никаких цветистых слов не было, да и нужны ли они?В этом простом вопросе было столько романтики, сколько ей и не снилось.– Ты любишь меня? – Она хотела подтверждения. Может, у нее слуховые галлюцинации?– Да. Я не понимал, насколько сильно ты мне нужна, не сознавал, что это значит для меня, пока Клайн не рассказал мне, что уволил тебя, и не объяснил почему. Я сразу увидел, что его поступок сыграет мне на руку – что теперь мне будет легче убедить тебя выйти за меня замуж и уехать со мной.– Но ты сказал, что тебе бы не хотелось, чтобы к браку с тобой меня вынудили обстоятельства.– К этому выводу я пришел и тотчас же понял, что люблю тебя и не хочу твоего согласия на иных условиях, кроме свободного выбора. Итак, ты согласна?Ей пришлось дважды сглотнуть, чтобы не сорваться на плач.– Для меня будет честью стать твоей женой.Он надел на ее безымянный палец очень изысканное обручальное кольцо, сгреб ее в охапку и расцеловал. После чего принялся выражать свою радость по поводу ее согласия самым доступным ему образом – без слов.По прошествии длительного времени, счастливая и довольная, она зарылась головой ему под мышку, наслаждаясь теплотой его обнаженного тела.– Итак, ты хочешь узнать, кто настучал на тебя Клайну?Вопрос оказался неожиданным, потому что, приняв для себя как факт то, что это не Маркус, Вероника больше мысленно к этой теме не возвращалась.– Пожалуй. А это важно? Маркус поцеловал ее.– Да. Видишь ли, когда этот человек пришел к Клайну с доносом, стало абсолютно ясно, что шпион именно он.Вероника рывком села.– Ты знаешь, кто шпион? Правда? Кто же он? Это Джерри? – Джерри – славный паренек. Не хотелось бы, чтобы это был он.Маркус закинул руки за голову.– Нет.– Кевин?– Опять нет.– Джек? Отличный командный игрок и душа компании? Я не могу в это поверить.– Придется. Этот ублюдок пришел к Клайну сегодня утром и рассказал ему, что узнал, как ты уходила из «Си-ай-эс», потом он намекнул на утечку информации и высказал предположение, что сведения начали утекать с тех пор, как ты пришла работать в компанию.– И мистер Клайн считает меня невиновной?Вероника не понимала, с чего бы ее бывшему нанимателю доверять ей больше, чем Джеку. А если это действительно так, тогда зачем он ее уволил?Когда она задала этот вопрос Маркусу, все тело ее напряглось от ярости.– Ты стала жертвенным ягненком, любовь моя. Клайну нужно время, чтобы собрать веские улики против Джека. После твоего увольнения Джек решит, что его руки развязаны, и, потеряв бдительность, заглотнет приготовленную для него наживку.Она смотрела на Маркуса во все глаза.– Ты шутишь…– Клянусь жизнью, нет. Я осуждаю его за это, но факты – упрямая вещь. Он хозяин «Клайн технолоджи» и имеет право поступать так, как считает нужным.– Ты с ним спорил?– Из-за нее?Маркус опустил глаза. Он смотрел на ее грудь, и она почувствовала, как под его взглядом твердеют соски. Она закрыла грудь руками:– Перестань. Отвечай на мой вопрос. Маркус помрачнел.– Да. Я, можно сказать, на него нападал. Ему еще повезло, что я не дал рукам волю. Я не мог не думать о том, что должна была чувствовать ты, и готов был его убить.– А потом ты приехал ко мне, и я обвинила тебя в том, что ты ему обо мне рассказал, – подавленно произнесла она.Он взял ее за руки и потянул на себя. Она буквально упала на него.– Но в конечном счете ты мне поверила. Еще до того, как узнала о Джеке. Я этого не забуду.Она прижалась грудью к его груди.– Я так сильно тебя люблю, Маркус.– И я тебя люблю, крошка. Навсегда.Он крепко поцеловал ее, но, покуда она еще окончательно не потеряла способность думать, Вероника спросила:– Когда мы поженимся?Он погладил ее по бедру.– Если бы ты согласилась подождать, пока не кончится расследование, мы могли бы сыграть свадьбу в Портленде, и на ней смогли бы присутствовать Алекс и Иза-бел. Я бы этого хотел.Она не знала, на какое время затянется это расследование, и хотела, чтобы он стал ее мужем как можно скорее.– Они могли бы приехать сюда. Маркус засмеялся:– Не терпится прибрать меня к рукам?– Нуда.– И мне тоже невтерпеж. Я завтра позвоню Алексу. Не знаю, сколько положено ждать после подачи заявления в Вашингтоне, но я не думаю, что дольше недели. Так что свадьбу сыграем через неделю от завтрашнего дня.Вероника прикусила губу.– Я бы хотела венчаться в церкви.– То же самое говорила Изабел.– Я не очень хорошо знаю пастора церкви, куда ходим мы с Дженни и Эроном, но, возможно, он мог бы нас обвенчать.– Мы завтра посмотрим. Ладно?Почувствовав облегчение от того, что он не стал разыгрывать мачо и, как настоящий мужчина, настаивать на том, что гражданский брак – более эффективная вещь, она благодарно погладила его по щеке.– Ладно. Маркус?Рука его опустилась ниже, легла на ягодицу, пальцы начали подбираться к опасным местам.– М-м?..– Я не хочу, чтобы Эрон рос единственным ребенком.Рука его внезапно замерла.– Ты еще хочешь от меня детей?– По крайней мере еще одного. Ну, может быть, двоих. Ты не против?Внезапно она оказалась на спине, прижатой к матрасу. Маркус нависал над ней. В глазах его была смесь желания и удовлетворенности.– Это не проблема.Она засмеялась над его энтузиазмом. Но следующие сорок пять минут ей было уже не до смеха – она могла лишь стонать и вскрикивать.И снова она заерзала, прижимаясь к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34