Он внутренне сжался. Он не мог обещать ей того, что не сможет исполнить. Она все еще была на подозрении.– Я ничего не скажу, если у меня не будет к тому серьезных оснований, – сказал он, словно предлагая компромисс.Она вытянулась в струнку и почти шепотом спросила:– И что может послужить таким основанием?– Я скажу, если решу, что ты вновь взялась за старое.– Можно один раз оступиться в минуту отчаяния, но одна оплошность не делает человека закоренелым преступником, Маркус. – Голос ее звучал сдавленно, лицо походило на маску, и лишь глаза на нем жили – в них стояла боль.Он пожал плечами, желая казаться непринужденным.– Тогда тебе просто не о чем беспокоиться.Он искренне хотел в это верить. Он вошел в ее отсек, чувствуя себя намного лучше, чем все эти дни. У него появился подозреваемый, и имя его было не Вероника Ричардс. Ее поведение с момента его, Маркуса, появления в «Клайн технолоджи» могло объясняться ее нервозностью. Вероятно, она была взволнована из-за того, что он взбаламутил ее только-только устоявшуюся жизнь, поднимая, словно ил со дна, ошибки прошлого.Или она чувствовала себя виноватой по поводу грехов настоящего и смертельно боялась быть пойманной с поличным.Она нервно кусала губы.– Что, если ты решишь, что я взялась за старое, как ты выражаешься, а на самом деле ничего этого нет? Вдруг тебе покажется, что это так?Из него словно дух вышибли одним ударом.– За старое? – выдавил он из себя, отдавая себе отчет в том, что непринужденность его как водой смыло. – Ты имеешь в виду промышленный шпионаж?Она вздрогнула и побледнела.– Да.Только благодаря профессионализму человека, посвятившего себя ведению корпоративных расследований, он удержался от того, чтобы схватить ее и начать трясти, требуя ответа на вопрос, почему она задала ему этот вопрос. Если бы только он мог пережить эту правду, какой бы она ни была…– Прежде чем что-то сказать, я бы убедился, что этотак.Разве не за этим он сюда прибыл? И все же он не мог не задумываться о том, не дурак ли он, не занимается ли ерундой, пуская на ветер деньги Клайна. Потому что она явно вела себя как женщина, преследуемая чувством вины и смертельно боящаяся разоблачения.Он развернулся и пошел прочь, сильно пожалев о том, что явился сюда и вступил с ней в разговор.Она схватила его за рубашку:– Подожди.Он развернулся, раздосадованный отчаянием, звучащим в ее голосе.– Что такое?Она встала и посмотрела на него с напряженным ожиданием.– Что бы тебя убедило в моей виновности? Ты ведь не следователь.Она произнесла это с такой иронией, что он не смог сдержать горькой усмешки.– Думаю, что я бы стал собирать информацию по наитию.Она прижала руки к бокам, сжимая кулаки.– Если предположить, что в «Клайн технолоджи» орудует шпион, какие действия подсказала бы тебе интуиция, чтобы выяснить, кто это? – не унималась она.Так, может, она знала – его пригласили сюда для ведения расследования. Не исключено, что таким замысловатым путем она пытается выудить у него информацию о его методах работы.Он нахмурился:– Не люблю отвечать на вопросы, заданные в сослагательном наклонении.Он знал, что кажется ей мерзким занудой, и не удивился, когда она торопливо отступила.– Разумеется, – коротко кивнув, сказала она. – Мне просто стало любопытно, только и всего.Маловероятно.– Хорошо ли прошел ленч с Джеком? – спросила она, явно решив сменить тему.– Я многое почерпнул. – Собеседник Маркуса мягко, но настойчиво пытался выпытать у него, что планирует Клайн в смысле экспансии, а Маркус, умело парируя его вопросы, узнавал то, что могло бы пригодиться ему для расследования.Маркус узнал, что, по мнению Джека, «Клайн технолоджи» должна вести себя гораздо более агрессивно. Но не это удивило Маркуса. Его поразило то, что Ронни действительно ни с кем не встречалась.Джек упомянул, что она, должно быть, слишком занята, что неудивительно для одинокой матери. Маркус посчитал, что термин «одинокая мать» не вполне применим к женщине, на попечении которой сестра-подросток, но, поразмыслив, решил, что определение это соответствует сути. Однако в свое время это не помешало Ронни встречаться с ним. Маркус почувствовал удовлетворение.Но именно из-за этого она порвала с ним, Маркусом, и предала компанию ради денег, необходимых для лечения своей подопечной в Европе.Ронни разгладила несуществующую морщинку на юбке, чем привлекла внимание Маркуса к ее точеным ножкам.– Хорошо. Уверена, что ты получил удовольствие от компании Сэнди по дороге туда и обратно. Она умеет развлекать.Блондинка не просто пыталась его развлечь, она была совершенно прозрачна в своих видах на него.– Она желает знать, что готовит для «Клайн технолоджи» будущее. Я сказал ей, что я не хрустальный шар.Ронни вновь села в кресло и уставилась на монитор.– Я уверена, что она хотела не только этого.Нет. Сэнди явно питала к нему интерес. И ясно дала это понять. Она не стала бы делать заявления вроде того, что никогда не покажется в дверях его спальни. И вдруг Маркус страшно разозлился оттого лишь, что эта дерзкая блондинка его хотела, а Ронни – ни в какую. Он столько времени хранил целомудрие, а она смела заявлять ему, что никогда не окажется в его постели.– Не думаю, что она бы довела меня до мучительной эрекции и потом бросила в таком состоянии, если ты на это намекаешь.Ронни замерла в кресле на мгновение, но уже в следующую секунду стояла на ногах, вытянувшись во весь свой рост – пять футов и четыре дюйма оскорбленной и разгневанной женской плоти.– Ты грубиян! Ты знаешь, почему я бросила тебя тогда. Я не хотела продавать свое тело в обмен на твое молчание. И ты не долго меня помнил, так ведь? Флиртовал с Сэнди, как тот Казанова, со всеми этими «получше ее узнать» сегодня же вечером…Гнев его как пришел, так и ушел – очень быстро.– Ты меня ревнуешь.Он заподозрил, что Ронни его ревнует, еще тогда, во время разговора с Сэнди, но сейчас, получив подтверждение своей догадки из уст самой же Ронни, он чувствовал настоящее глубокое мужское удовлетворение.Она зло на него воззрилась:– Я не ревновала. Что ты там делаешь со своими блондинистыми девахами – не мое дело.Он не мог подавить искушение ее поддеть.– Я думал, Сэнди – твоя подруга. Ронни выглядела несколько растерянной.– Она и есть моя подруга.– Ты всех подруг называешь «девахами» или только тех, кто выказывает интерес к твоему бывшему любовнику?– Я не это имела в виду, – процедила Вероника сквозь стиснутые зубы. – Сэнди очень милая.– Она еще и обалденно привлекательная.Он совершенно не был готов к тому, что случилось. Глаза Ронни заволокла влага, и нижняя губа у нее подозрительно задрожала. Она развернулась, подставив его взгляду собственную спину.– Да, это так, – сдавленно пробормотала она. Черт с ним, с самолюбием. Он не мог видеть ее плачущей.Маркус положил ладони ей на плечи и притянул ее к себе до соприкосновения тел.– Я бесчувственная свинья. Прости меня, детка.– Жаба. И даже не живая, цементная жаба. Не понимаю, почему ты должен просить прощения за то, что сказал правду. Сэнди – роскошная женщина. – Голос ее дрогнул на последней фразе, и она отстранилась.Он крепче схватил ее за плечи.– Единственная женщина, которую я сейчас хочу, – это ты. Сэнди волнует меня так же, как красивый стол или стул.Ронни всхлипнула.– Это не имеет значения.Желание как следует ее встряхнуть вернулось к нему. Имеет! Еще какое! Более восемнадцати месяцев он ни с кем не спал. И еще это было очень важно, потому что его невозмутимая Ронни, из которой и слезинки не выжмешь под самой жестокой пыткой, сейчас плакала.– О, это имеет значение.Она снова попыталась отстраниться, но он, еще крепче вжав пальцы ей в плечи, развернул ее к себе лицом.Она отказывалась поднять на него глаза и все пыталась вырваться из кольца его рук.– Не усложняй, – укоризненно сказал он.Она прекратила борьбу и уперлась головой в яркий хлопок его рубашки.– Я не хочу усложнять. Я просто пытаюсь быть разумной. А снова ввязываться в отношения с тобой – глупость.В этом он был с ней согласен. Ложиться с Ронни в постель было бы преступной дуростью, но с каждым днем потребность в этом лишь усиливалась, и он не знал, сколько еще сможет противиться искушению. В особенности когда уверен, что и она его хочет. Он чувствовал ее желание – по тому, как она вздрагивала, стоя в кольце его рук.– Приходи ко мне завтра на ужин.Она потерлась головой о его грудь из стороны в сторону, но вслух «нет» не сказала.– Пожалуйста, детка.Зачем он ее умоляет? Разве не наоборот все должно быть? Ведь это она его бросила.– Помнится, ты говорил, что у тебя для меня времени не найдется до понедельника.– Я сказал чушь. – В тот момент он еще верил, что может сопротивляться. Какой придурок!Она сдавленно засмеялась:– Да уж.– Так ты придешь?– Не думаю, что это хорошая мысль.– Но ты придешь. – Он не спрашивал, он заявлял в надежде, что она подтвердит это. – Я поджарю мясо.– Просто ужин.Он обнял ее и молча привлек еще ближе к себе. Он не мог обещать, что все будет так прозаично. Два года назад он готов был сказать или сделать все, что угодно, лишьбы заманить ее к себе в постель. Но больше он не желал играть в эти игры. Если она к нему придет, то он должен знать, на что она соглашается.Она оттолкнула его, и на этот раз Маркус ее отпустил.Она пробуравила его взглядом и сказала:– Я не намерена заниматься с тобой сексом.– Ладно. – Он тоже не был настроен на секс. Он хотел заниматься с Вероникой Ричардс любовью, и она была единственной женщиной, для которой он делал это различие. Глава 10 На подкашивающихся от волнения ногах Вероника стояла перед дверью в квартиру Маркуса. Временную квартиру.Он в Сиэтле только в командировке. Потом он уедет. И если она позволит себе снова ввязаться в отношения с Маркусом, то обречет себя на те же страдания, через которые уже проходила. Едва ли она снова переживет эту боль.Ужин и все – только ужин, вновь напомнила она себе.Она сказала Маркусу, что не собирается заниматься с ним сексом, и он согласился. Ей не о чем беспокоиться. Он также сказал, чтобы она забыла про угрозы. Итак, она могла вздохнуть спокойно… разве не так?Вероника подняла руку и нажала на звонок.Дверь распахнулась сразу. На пороге стоял Маркус. На нем была гавайская рубашка, на этот раз в голубых тонах, но вместо плотных темных джинсовых брюк, чтоон носил в офисе, сейчас на нем были потертые и очень тугие светлые джинсы.Сделав для храбрости глубокий вдох, она протянула ему шоколадный торт, что испекла накануне.– Вот. Я принесла десерт.Лениво улыбаясь, он взял из ее рук бело-голубую пластиковую коробку.– Спасибо.Он отступил в глубь коридора, пропуская ее в квартиру. Пряный мужской запах, в котором угадывался аромат дорогого лосьона после бритья, ударил ей в ноздри, когда она протиснулась мимо него в холл – коридор был узковат. Этот запах кружил голову и навевал непрошеные воспоминания. Колени задрожали еще сильнее, когда она невольно вспомнила о тех обстоятельствах, когда к этому запаху примешивался иной аромат – так благоухает влажная земля весной. Так пахнет постель после любви. Вероника мысленно себя одернула. Не об этом ей следовало сейчас думать.Он закрыл дверь и остановился, покачивая коробку с тортом за бечевку на одном пальце.– Выглядит вкусно, медовая моя. Не то ли это шоколадное изделие, что ты приготовила в тот единственный раз, когда мы ужинали у тебя дома?Вероника не знала, куда деваться от смущения. В тот раз этому шоколадному торту выпало играть весьма заметную роль в эротических утехах, сопровождавших ужин. Зачем она приготовила именно этот десерт, когда знала с десяток других рецептов?– Да, то самое.Маркус многообещающе улыбнулся.Неужели он всерьез считает, что она испекла его специально, чтобы, так сказать, сделать намек? Веронике вдруг стало жарко. Желая вернуть мыслям трезвость и холодность, которых ей так не хватало, она сняла джинсовую куртку и небрежно бросила на светлое кожаное кресло. В надежде, что удобная одежда поможет ей чувствовать себя непринужденно, она надела поношенные джинсы и розовую заправленную в них блузку. Ничего менее сексуального она подобрать не могла.Обернувшись к Маркусу, она пожелала убедиться, что он тоже не считает ее наряд сексуальным, и встретила его неприкрыто голодный мужской взгляд. Он пожирал ее глазами. Интересно, что такого он нашел в ее наряде, что могло разбудить столь откровенное желание? Целую минуту они не могли оторвать друг от друга глаз.Затем он заговорил:– Ронни.Всего одно слово, но в нем было столько страсти, что она, не устояв на ногах, облокотилась о диван.– Ужин, Маркус. Ты обещал. – Она говорила с придыханиями и ничего не могла с собой поделать. Но это не должно ей помешать действовать по намеченному плану.Она мысленно похвалила себя уже за то, что продолжает стоять на ногах и еще способна на членораздельную речь под таким взглядом.Он закрыл глаза, сделал глубокий вдох, потом долгий судорожный выдох и сказал:– Ладно. Ужин так ужин.Открыв глаза, он направился к нише, за которой, вероятно, располагалась кухня.– Гриль уже разогрет, и мясо поджарится очень быстро.– Отлично.Она облегченно вздохнула. Очевидно, он и сам готов придерживаться условий сделки. И это хорошо, потому что в себе она была не так уверена.– Я пока приготовлю салат.Он привел ее в светлую, отлично оборудованную кухню, раза в два больше той, что была в ее квартире. Вероника вздохнула. Многое бы она дала, чтобы иметь кухню такого размера, – готовить она любила и умела. Увы, при выборе квартиры она руководствовалась не желаниями, а необходимостью. Важнее была цена при требуемом количестве спален. После многих месяцев, проведенных в госпиталях, Дженни заслужила право на личное пространство, на комнату, которую она могла бы назвать только своей, и ничьей больше. И, понимая это, Вероника пошла на то, чтобы снять квартиру, менее комфортабельную, с маленькой гостиной и крохотной кухней и в не слишком престижном районе, но зато с отдельной комнатой для Дженнифер.Маркус поставил коробку с тортом на холодильник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34