– Понимаете, одна из нас должна быстро найти себе мужа. Но только не я.
Темная бровь приподнялась в язвительном вопросе. Пруденс торопливо продолжила:
– Это должна быть одна из моих сестер. Только мой дядюшка решил, что нам нельзя выезжать, пока я не выйду замуж.
– Ясно.
Она вспыхнула и почувствовала, что не может назвать ему причину дядюшкиного решения.
– Да. Поэтому я солгала ему...и... прозвучало ваше имя... простите. Я очень сожалею, правда. Я думала, что это не создаст никаких проблем, поскольку считала, что вы на севере Шотландии! Понимаете, я рассчитывала получить отсрочку. Письма все время теряются.
Его подвижный рот дрогнул, твердый взгляд сменился насмешливым блеском.
– Да, с моей стороны весьма беспечно появиться в Лондоне. Это ставит вас в весьма затруднительное положение. – Он медленно улыбнулся, от чего на время все здравые мысли вылетели у нее из головы.
– Ох, н-нет... – запнулась она. – Вы не могли знать. Но я была потрясена, узнав, что вы здесь. Вы ведь почти не бываете в обществе?
– Нет, – сказал он извиняющимся тоном, – там мало интересных людей.
Часы пробили полчаса, вызвонив мрачно-тревожную мелодию. Пруденс подпрыгнула.
– Не может быть... половина десятого. Уже! – Она снова зашагала по комнате.
– Согласен, нелепое время. – Он зевнул.
Нелепое? Пруденс изумленно уставилась на него. Он явно не понимает безотлагательности ситуации. Если бы он перестал смотреть на нее так – как веселый сатир, она бы ему все четко объяснила.
– Дело в том, ваша светлость, что дядя Освальд сейчас приедет поговорить с вами. В любую минуту. Чтобы потребовать объяснений.
– Так дядя Освальд тоже сердится, что я не остался в Шотландии?
– Ох, да нет! – в полном смятении выпалила Пруденс. – Он, конечно, в восторге, что вы здесь. – Она вспыхнула и, проглотив ком в горле, попыталась собраться с мыслями. – По некоторым довольно сложным причинам, но из альтруистических соображений я позволила дяде сделать определенные умозаключения относительно вас. И меня, – путано объяснила Пруденс.
Она почувствовала, что ее лицо горит огнем. На нее это совсем не похоже, но ситуация просто фантастическая, и то, как этот мужчина окидывает ее взглядом, очень смущает. Он приводит ее в крайнее волнение.
– Определенные умозаключения?
Пруденс бросила на него умоляющий взгляд, снова оттягивая момент признания.
– Поверьте мне, ваша светлость, я никому не хотела доставить неприятности.
– Нет, конечно, нет.
Она заметила, что в его глазах заплясали веселые огоньки. Как он мог смеяться в такую минуту!
Он поднялся, пересек комнату и дернул за висящий у камина шнурок. В ту же минуту дверь отворилась. И на пороге появился дворецкий.
– Пожалуйста, бренди, Бартлетт. И что-нибудь для леди. Ликер? Чай?
Пруденс была изумлена:
– Как можно пить ликер в такую рань?!
Герцог кивнул Бартлетту:
– Чай для мисс Мерридью и бренди для меня. Бартлетт, принеси графин.
– Но вы не можете встретить дядю Освальда с бокалом бренди в руках!
– Милая девушка, боюсь, иначе я его не встречу. Видите ли, для меня сейчас не утро, а конец долгой утомительной ночи. И если мне придется вести трудный разговор, не подкрепившись бренди, я не отвечаю за последствия.
От его слов Пруденс охватило чувство вины. Она вновь собралась с мыслями. Ее ситуацию весьма трудно втолковать и трезвому герцогу.
– Но дядя Освальд питает отвращение к ликерам!
– Тогда предложим ему чаю.
– Пожалуйста, будьте серьезным. Вы себе представить не можете, что сейчас произойдет!
Он рассмеялся, и густой гортанный смех наполнил комнату.
– Я не имею об этом ни малейшего понятия.
Появился Бартлетт с подносом, на котором стояли чайник, блюдо с бисквитами, чашка, сахарница, стакан из толстого хрусталя и высокий хрустальный графин, наполненный медового цвета напитком. Как только он поставил поднос на стол, громом с ясного неба прозвучал стук дверного молотка.
– Не может быть! Он здесь! Дядя Освальд! – вскрикнула Пруденс.
– Бартлетт, я думаю, это стучит родственник этой леди, – сказал герцог. – Проводи его сюда, пожалуйста.
Дворецкий поджал губы и, поклонившись, вышел из комнаты.
– Суть в том, – быстро сказала Пруденс, – что по причине, о которой сейчас нет времени говорить, я сказала ему, что мы с вами тайно обручились...
Его улыбка мгновенно исчезла.
– Обручились!
– Да, простите меня. Это все, что я могла сделать, чтобы заставить его вывозить в свет Чарити и двойняшек Фейт и Хоуп. Это нужно было срочно сделать, хотя я не могу сейчас объяснять вам почему. Но дядя Освальд не позволял им выезжать со мной...
– Как я вижу, у него для этого была веская причина, – с иронией заметил герцог.
– Да. Потому что... – Она залилась краской. – Причина не имеет значения. Значение имеет то, что они не могли вращаться в свете, пока я буду стоять у них на пути. И я подумала, что вы вполне подходите для моей цели, поскольку вы знаменитый отшельник...
– Вы говорите серьезно? – с интересом перебил ее герцог.
– Что? – смутилась Пруденс.
– Знаменитый отшельник.
– Да не я, а вы! Хватит шутить, – возмутилась она. – О Господи! Прошу простить – у меня нервы на пределе! Это вы знаменитый отшельник! Но вы покинули свое убежище, а какой-то несносный сплетник напечатал об этом в газете, и теперь дядя Освальд явился сюда требовать, чтобы вы женились на мне. Немедленно!
– Что?!
Пруденс с удовлетворением заметила, что от его улыбки не осталось и следа.
– Я говорила вам, что это серьезно, ваша светлость. На его лице появилось выражение порочного ликования.
– Да уж, вижу. – Он усмехнулся. – Мне определенно нужно выпить бренди. – Он подошел к столу. – Не желаете чаю, мисс Мерридью?
Из-за двери доносился шум. Дядя Освальд требовал встречи с герцогом Динзтейблом. Пруденс поспешно подошла к герцогу и, успокаивая, положила ладонь на его руку.
– Не бойтесь, – торопливо прошептала она. – Это недоразумение, а не ловушка. Если вы дадите моему дяде понять, что у нас есть взаимопонимание, даю вам честное слово, что постараюсь как можно скорее расторгнуть нашу помолвку. Пожалуйста. Умоляю вас, слушайтесь меня. Доверьтесь мне, ваша светлость. Я не причиню вам вреда.
Он опустил глаза на ее кисть, успокаивающе похлопывающую его по руке.
– Довериться вам?
Он долго смотрел ей в глаза, и Пруденс вдруг показалось, что произошло нечто важное. Он шевельнулся и снова насмешливо посмотрел на нее, словно мгновения внезапно возникшей связи не существовало.
– Что ж, выпускайте своего дракона, милое дитя, – сказал он, поднося к губам бокал.
Пруденс тревожно всматривалась в его лицо. Оно было непроницаемым. На какую-то секунду его долгий взгляд подбодрил ее, словно она могла на него рассчитывать. А мгновение спустя он, казалось, находил эту историю весьма забавной, и визит дяди Освальда его совершенно не беспокоил. Может быть, он считал себя в полной безопасности из-за своего титула?
Она сделала глубокий вдох и собрала все свое мужество в ожидании надвигающейся сцены.
Гидеон искоса с интересом наблюдал за ней. Она привлекательная малышка, решил он, не красавица в традиционном смысле этого слова, но решительная и милая. Простое бледно-зеленое платье подчеркивало ее густые сияющие волосы, светлую кожу и большие серые глаза. Ее строгий стиль и прямой взгляд действовали освежающе.
Но в ее поведении не было ничего аскетичного, как и в его интересе к ней, вынужден был признаться он. Этот маленький упрямый подбородок вскинут навстречу проблемам. Кажется, сунув своей выдумкой незнакомого герцога в жерло кипящего вулкана, эта малышка теперь полна решимости защитить его.
Его это развлекало. Он отхлебнул коньяк и заключил с собой маленькое пари, как далеко она позволит зайти шутке, прежде чем во всем признаться. Конечно, она может оказаться шантажисткой. Но он так не думал. Он слишком хорошо знал женщин подобного сорта.
– Значит, вы защитите меня от своего дяди? – мягко сказал он.
Она быстро повернулась к нему. Широко распахнутые глаза смотрели искренне.
– Конечно.
Это было не только ново, это было неодолимо, и Гидеон не мог с этим ничего поделать. Не раздумывая, он отставил стакан. Схватил незнакомку в объятия и поцеловал. Он думал, что это будет быстрый легкий поцелуй, своеобразная благодарность за озорную шутку, но вместо этого погрузился в неожиданные глубины. У нее был удивительно сладкий и невинный вкус, но она не удержалась от инстинктивного ответа. Совсем не аскетка, подумал он весело и продолжил поцелуй.
Она дурманила ему голову. Он позволил инстинкту руководить собой и сильнее прижал ее к себе, наслаждаясь изгибами ее тела. Ее скованность постепенно прошла, и, когда он почувствовал ее первый неуверенный ответ, его охватил собственнический инстинкт.
Шум за дверью привел его в себя. Гидеон неохотно отпустил девушку, она отпрянула. Вскинув на него глаза и моргая, девушка выглядела просто прелестно и восхитительно. У него возникло большое искушение поцеловать ее снова.
В ее взгляде сквозили неодобрение и настороженность.
– Вам не следовало этого делать.
– Если вы будете так на меня смотреть, я сделаю это снова, – тут же ответил он.
– Вы не посмеете! – с вызовом посмотрела на него Пруденс.
Он спрятал улыбку. Даже ее возмущение было притягательным. Победив желание снова поцеловать ее, он взял бокал и сделал глоток бренди. Дверь с грохотом распахнулась. Пруденс подпрыгнула и схватила Гидеона за руку. Он не сомневался, что она сделала это бессознательно.
– Боже милостивый! – Изысканно одетый пожилой человек замер на пороге, оцепенело глядя на них. – Пруденс! Как ты здесь оказалась?
Несомненно, Это дядя Освальд. Гидеон неторопливо допил бренди, прекрасно сознавая, что пожилой джентльмен сопит и фыркает от возмущения, но, подчиняясь правилам приличия, вынужден ждать, пока хозяин заметит его присутствие. Гидеон позволил себе немного затянуть это ожидание. Мисс Мерридью все еще цеплялась за его руку – бессознательно, предполагал он, хотя не был в этом уверен. Он ждал, когда дядя Освальд заметит ее жест. Это не заняло много времени.
– Какое бесстыдство! – Лицо пожилого джентльмена потемнело, белые брови сердито сошлись на переносице.
Не упуская подвернувшейся возможности, Гидеон обнял Пруденс за талию. Восхитительная талия, решил он, такая соблазнительная, с влекущими изгибами вверху и внизу. Пруденс застыла под его рукой.
– Не смейте прикасаться к моей внучатой племяннице, вы, небритый нахал! – взревел дядя Освальд.
Небритый нахал, не обращая на него внимания, крепче обнял Пруденс за талию и искоса бросил на нее озорной взгляд. Дядя Освальд злобно заворчал, словно рассерженный индюк. Вспыхнув, Пруденс высвободилась из объятий Гидеона и, запинаясь, представила:
– Дядя Освальд, рада представить тебе герцога Динзтейбла. – Она бросила на Гидеона угрожающий взгляд. – Ваша светлость, это мой двоюродный дедушка Освальд Мерридью.
Оставив манеры низкого соблазнителя, Гидеон учтиво поклонился:
– Ваш покорный слуга, сэр Освальд.
– Вы... Ваша светлость... – нечленораздельно пролепетал дядя Освальд. – Значит, это правда. Но... вы определенно не можете быть тем негодяем, который сбил мою племянницу с истинного пути!
– Увы, это я, – смиренно произнес Гидеон. – Вы думаете, я затеял недоброе? Мне это в голову никогда не приходило. «Негодяй» – это уж слишком сильно сказано. Плут, даже бездельник, это я еще могу принять, не говоря уже о небритом нахале, поскольку меня всю ночь не было дома. – Он удрученно провел рукой по покрытой щетиной щеке. – Но негодяй? Определенно нет!
В ответ на эту откровенную провокацию дядя Освальд снова заворчал:
– Какого дьявола моя внучатая племянница метит на вас, сэр?
Почувствовав, что мисс Мерридью затаила дыхание, Гидеон заколебался, потом бросил на нее томный взгляд.
– Не могу сказать, – честно ответил он.
В конце концов, он ничего не знал о ней, кроме того, что ее губы слаще меда. Услышав, что у нее вырвался вздох облегчения, он улыбнулся. Неужели девушка думала, что он ее выдаст? Давно он так не развлекался.
– Вы отрицаете, что силой вырвали у нее обещание?
– Я мог бы это отрицать, но боюсь, вы мне не поверите, – печально вздохнул он.
– Позор! Особенно для человека вашего положения. Вы должны были знать, что девушка слишком юна, чтобы давать подобные клятвы втайне от своего опекуна!
Гидеон взглянул на Пруденс и пожал плечами.
– Мне она не кажется слишком юной.
– Черт побери! Шестнадцать лет – более чем юный возраст!
Гидеон изумленно посмотрел на Пруденс.
– Не может быть, что только шестнадцать! Поверить не могу. Вы выглядите... э-э... более взрослой. – Он окинул взглядом изгибы фигуры, свидетельствующие о зрелости.
– Не увиливайте, молодой человек! Я говорю о том, что произошло четыре с половиной года назад, и вы это прекрасно знаете!
– Четыре с половиной года назад? – беспомощно повторил Гидеон.
Пруденс, заметив заминку, бросилась ему на выручку:
– Конечно, когда мы обручились. Ты должен знать, что в то время мне было шестнадцать.
– Должен? – Он усмехнулся. – Откуда?
– Мы это обсуждали. – Она вновь обрела самообладание. – Ты забыл.
– Должно быть, я тогда думал о другом, – согласился он и мягко добавил: – Так, значит, сейчас тебе... четыре с половиной и шестнадцать... больше двадцати? Опасный возраст. Неудивительно, что дядя Освальд отчаянно стремится пристроить тебя. Ты почти на грани.
Она, прищурившись, посмотрела на него и сжала руки в кулаки, борясь с желанием надрать ему уши. Она просто восхитительна, решил довольный собой Гидеон.
– Но вы, герцог! – гремел дядя Освальд. – Почему вы ждали четыре года, если так хотели девушку?
– Действительно, почему? – Гидеон снова наполнил бокал. – Не желаете выпить, сэр Освальд?
– Травить себя бренди? В столь ранний час? Позор! – Сэр Освальд побагровел.
– Да, мисс Мерридью меня предупреждала. Тогда, может быть, чаю? – Он указал рукой на столик. – Я велю подать свежий.
Сэр Освальд с видимым трудом справился со своим гневом и голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47