Миссис Лидерман просияла.– Умираю от жары, вот и Фруи тоже. – Она сгребла с пола миниатюрного пуделя и подала его через стол Ангель. – Напои малыша, будь доброй девочкой!На ее толстых руках сверкнули брильянты.– Рано или поздно вам отрежут пальцы ради ваших колечек! – вздохнул Коко. – Будьте поосторожнее, миссис Л.Толстуха кокетливо хихикнула.– Без моих блестянчиков я буду чувствовать себя совсем голой!Коко испустил притворный вздох.– Если так, не снимайте их! Ни в коем случае!Миссис Лидерман захихикала еще громче. Ангель вежливо улыбнулась, и толстуха вперевалку удалилась отдать себя в заботливые руки Раймондо.– Одна из самых богатых баб в Лос-Анджелесе, – вполголоса сообщил Коко. – А вид такой, словно она до сих пор одевается с вешалок «Мей компани».– Мне «Мей компани» очень нравится, – возразила Ангель.– Естественно! – Он вздохнул. – Греза моя, придется мне все-таки взяться за твое воспитание. С твоей наружностью ты могла бы стать одной из богатейших дам этого города. Но тебе надо столькому научиться!– Чему?– Да всему.
Джина Джермейн прошлепала босыми ногами по пушистому белому ковру и крепко обвила руками шею Нийла Грея.– Тебе правда понравилась моя проба? Честно?Он высвободился из ее хватки.– Да.– Просто «да»? – Она жаждала похвал.– Ты была очень хороша.– А что думают Оливер и Монтана? – спросила она с тревогой. – Я получу Никки? Черт побери, Нейл, я Никки или нет?Он покачал головой, сказал «нет», поднял ладонь и объяснил свои планы насчет нее.Она слушала внимательно, накручивая на палец платиново-белокурую прядь, закусывая пухлую нижнюю губу, не спуская с него выпуклых голубых глаз.В его объяснении все выглядело заманчиво. Нет, она не Никки. У него для нее есть что-то куда лучше. Новый фильм.Особенный. Который действительно создаст ей репутацию серьезной актрисы.– А сценарий у тебя есть? – взволнованно воскликнула она, когда он замолчал.Он улыбнулся про себя. Клюнула!– Практически есть. Во всяком случае, такой, что любая актриса здесь нос бы себе отрезала, лишь бы сыграть эту роль.Она облизнула сладострастные губы, стараясь сохранить хладнокровие, но не сумела совладать с голодной дрожью в голосе, когда спросила:– И съемки начнутся?– Как только я кончу «Людей улицы».Ее взгляд стал еще более сосредоточенным. Не дурачит ли он ее? Сорит обещаниями, чтобы выбраться из ловушки.– А почему я не могу сначала сняться в «Людях улицы»? – спросила она грозно.– Ты что – ничего не поняла? Это все погубит!– Обещаешь мне журавля в небе! – В ее голосе появилась злость.– Я тебе обещаю, дорогая моя, возможность покончить с ролями сексуальнейшей дуры года, возможность стать серьезной актрисой. – Она словно задумалась, и он воспользовался случаем добавить. – И хочу получить видеопленку, на которой мы вместе.Я не допущу, чтобы ты командовала. Ты отдаешься в мое полное распоряжение, и я сделаю тебя самой популярной актрисой – понимаешь? – актрисой! Когда я кончу возиться с тобой, все они примчатся с контрактами высунув языки.– А где гарантия, что ты не врешь? – спросила она быстро. – Звучит все отлично, но я не дура.– Я тебя никогда дурой и не считал. Видишь ли, дорогая моя, я готов подписать с тобой контракт. Оливер Истерн договорится об условиях с твоим агентом. Но не жадничай – тебе этот фильм нужен куда больше, чем мне. – Он помолчал. – И никаких сообщений для прессы, пока я не скажу. Ясно?Она пожевала нижнюю губу и кивнула.– Видеопленку я хочу получить в тот день, когда ты подпишешь контракт. И никаких штучек, Джина. Никаких копий. Потому, что, когда мы начнем съемки, я смогу тебя сделать, но и уничтожить.– Давай приляжем, Нийл, – промурлыкала она, возбужденная его властностью.– Давай не приляжем, – ответил он жестко. – С этой минуты отношения между нами чисто деловые. Ты поняла?
Монтана стащила ковбойские сапоги и позвонила киномеханику.– Прокрути эти пробы для меня еще раз, Джефф.– Сию минуту, миссис Грей.Она откинулась в кресле, чтобы еще раз посмотреть четырех актеров, с которыми работала как режиссер. Четыре актера. Все разные. Во всех что-то есть. Но завораживал ее Бадди Хадсон. Как актер он не был лучшим. Далеко нет, но в нем было то экранное обаяние, которое она ощутила с самого начала, и это она помогла ему раскрыться.Она задумчиво закурила в темноте сигарету. Больше всего ей хотелось поделиться своим открытием с Нийлом. В такой момент им следует быть вместе. Но когда она позвала его посмотреть пробы, он сослался на деловое свидание. Какое свидание? Она не собиралась его расспрашивать, а он не потрудился объяснить сам.Ее лоб пересекла морщина. Что-то менялось в их браке. Что-то, над чем у нее не было власти, и это ей особенно не нравилось.Они всегда были так близки, но вдруг между ними возникла пропасть, и объединял их только фильм. Морщина стала глубже.Может быть, напряжение первой совместной работы? Подготовка съедает почти всю ее энергию. Возможно, Нийл ощущает то же. Но какое-то шестое чувство подсказывало ей, что причина не в этом. Совместная работа должна была бы сблизить их, а не разъединить. Она сердито погасила окурок. Пожалуй, пришло время для долгого разговора.Образ Бадди Хадсона двигался на экране. Нет, в нем правда есть главное. Магнетизм. Как она заметила в тот день, когда он хитростью прорвался к ней в кабинет. Он должен сыграть Винни.Решение принято. Теперь остается только убедить Оливера и Нийла. Глава 26 Наконец пришли компьютерные справки о семействе Эндрюс.Леон Розмонт внимательно их изучил. Сведений было мало, однако среди них нашлось одно многозначительное – дата их свадьбы: 1946 год, Барстоу, Калифорния, а о Деке Эндрюсе – ничего.Он немедленно запросил копию брачного свидетельства. Если уж искать какую-то зацепку, то можно попробовать с самого начала.А пока подошел день рождения Милли, и она устроила семейное торжество. И подняла содом на кухне, жаря отбивные, готовя кур и творя свой специальный салат. Леон приятно удивил ее, явившись с огромным клубничным тортом. Но она, на случай, если он позабыл бы, уже напекла печенья с шоколадной начинкой, при виде которого у него чуть слезы на глаза не навернулись.Он объедался, пока ее многочисленные племянники и племянницы загружали стерео пластинками Джексона, а взрослые требовали Джеймса Брауна. Танцы, смех, добродушное веселье – он давно уже не проводил такого вечера.– Я мою, ты вытираешь, – скомандовала Милли.– А может, ты будешь мыть и вытирать? – отпарировал Леон.– У, лентяй! – воскликнула она, и лицо ее осветилось нежностью. – Оторви толстый зад от кресла и марш на кухню!
– Кто тебе моет посуду и стирает? – требовательно спросила Джой.– Уборщица приходит.– А? – Она задумчиво погрызла большой палец. – Хочешь, я буду у тебя убираться? Сбережешь доллар-другой.Он не хотел сберегать доллар-другой. Он хотел найти выход из этой нелепой ситуации.Они виделись – если это было подходящим словом – уже два месяца. Он много для нее сделал. Устроил продавщицей мороженого в кинотеатре. Переселил в приличный пансион. Внушил ей чувство собственного достоинства. А взамен она дарила ему свою юность и удивительные эрекции. С ней он чувствовал себя двадцатидвухлетним, и некоторое время это было очень приятно. Но теперь она завела разговор о том, чтобы убираться у него и стирать, и он понял, что пришло время перевернуть эту страницу. Так будет правильнее для них обоих.– Джой, – сказал он ласково, – тебе иногда не хочется иметь друзей своего возраста?– Не-а! – ответила она блаженно. – Так и ты ведь не такой уж дед, если на то пошло. Ты же ровесник Пола Ньюмена. – Она только что двадцать восемь раз посмотрела «Буча Кэссиди», который шел в кинотеатре, где она работала, и упоминала Пола Ньюмена со второго слова на третье.– Мне кажется, – сказал он ровным голосом, – что теперь, когда мы вернули тебя на правильные рельсы…– Какие такие рельсы? Я что – хреновый поезд?– Ты понимаешь, о чем я, – произнес он спокойно. – И не ругайся.– Ну ладно, – объявила она, отчаянно стараясь переменить тему. – Я буду убирать у тебя. Как одолжение. Как я беру плату за то… Это я пошутила. Так ты дай мне ключ.– Попробуем посмотреть правде в глаза, Джой: мы пробыли вместе, сколько было возможно. А теперь ты должна строить свою жизнь без меня.– Это почему? – воинственно спросила она.– Потому что так будет лучше, – терпеливо объяснил он. – У тебя вся жизнь впереди. И очень много интересного, чем ты можешь заняться. И очень много новых людей. И какой-нибудь хороший парень…– Хрено-овина! – крикнула она, брезгливо искривив губы. – Интересные вещи, хороший парень… Нашел дурочку! – Она ожгла его взглядом. – Я кое-чего повидала, знаешь ли.– Но так не годится, – продолжал он упрямо. – С самого начала было ясно. Я думал, у тебя хватит ума понять это.– Нашел себе новую цыпочку облегчаться? – съязвила она. – Молоденькую. Мне-то уже шестнадцать. Старовата стала, а?– Не говори глупостей.Они спорили больше часа. Джой не хотела уходить. Она визжала и вопила. Пыталась быть нежной. Осыпала его бранью. Даже плакала.Но чем больше она бесилась, тем больше он убеждался, что поступает правильно. Наконец в два часа ночи она ушла.Следующая неделя была нелегкой. Она без конца звонила ему, умоляла, настаивала, что им надо быть вместе, сыпала оскорблениями. Он взял давно ему положенный шестинедельный отпуск, запер квартиру и уехал во Флориду. По дороге в аэропорт он завернул в пансион, где жила Джой, и уплатил хозяйке за шесть месяцев вперед. Откупился от собственной совести?Нет, просто помог ей на первых порах. И больше он Джой не видел.Пока не увидел ее искромсанный, изуродованный труп на полу дома на Френдшип-стрит.
Леон кончил убирать посуду, съел мороженого и поднялся наверх к Милли.Она за туалетным столиком снимала макияж. Ему хотелось признаться ей во всем, рассказать про Джой. Но его душил стыд.Он боялся увидеть отвращение в ее глазах.– Ну, попраздновали, а? – весело сказала Милли.Он изобразил улыбку, сказал: «На полную катушку»– и подумал, как бы все обернулось, если бы он согласился встретиться с Джой за неделю до ее смерти. Ее звонок был полной неожиданностью. Три года молчания, и вдруг она звонит, словно они разговаривали накануне.«Мне надо тебя повидать, это очень важно. Мне твоя помощь нужна».Он не захотел. Изменил голос и сказал, что она ошиблась номером. Милли сидела напротив.Прежде, чем он повесил трубку, Джой успела сказать:«Хрено-ови-на, Леон, я же знаю, что это ты!» Но больше она не позвонила.А через неделю ее убили. Глава 27 В день вечера Элейн проснулась в семь. Оставив Росса похрапывать на его половине кровати, она пошла в ванную и внимательно осмотрела лицо в увеличивающем зеркале. Выщипнула несколько волосков под бровями, осторожно выдавила крохотный прыщик и даже подивилась тому, какая нежная и чистая у нее кожа. Скажут, конечно, что ей за это надо благодарить Аиду Тибьен. Аида накладывала питательные маски многим звездам – включая Кэндис Берген и Жаклин Биссет, которые обе приедут на ее вечер. Но она-то знает, кого ей благодарить на самом деле.Рона Гордино. Гибкого сильного Рона Гордино, к которому она вопреки себе по-настоящему привязалась.Никогда не допускай близости с прислугой, Элейн. Как бы хорошо тебе ни было с ними в постели.Не то чтобы они хоть раз были вместе в постели как таковой.Массажный стол, кушетка, пол. Элейн позволила себе улыбнуться, сбросила шелковую ночную рубашку и встала под ледяные иглы душа.Мысленно она пробежалась по приготовлениям к вечеру. Все предусмотрено, начиная от сервировки и кончая сторожем при машинах. Нет, она ничего не забыла, и скоро явится армия тех, кто все это осуществит.Она растерлась полотенцем досуха, чуть-чуть подкрасилась, надела коричневую шелковую рубашку, бежевые хлопчатобумажные брюки и, подойдя к окну, выглянула наружу. День обещал быть по-калифорнийски изумительным. Солнце уже высоко поднялось на чистом безоблачном небе.Росс захрапел громче. Она нетерпеливо тряхнула его за плечо.– Который час? – простонал он.– Ранний. Вставай-ка!– Уже встал, – ухмыльнулся он, указывая на эрекцию., – Как насчет потрахаться?– Не говори глупостей, – отрезала она. – Ты забыл, что у нас сегодня званый вечер?Он снова застонал.– Как я мог бы забыть? Ты этим хреновым вечером жила и дышала столько недель, что я им счет потерял.– Вставай, – сказала она твердо. – И отправляйся в свой оздоровительный клуб, или завтракать где-нибудь, или еще куда-нибудь, но пожалуйста, сегодня не путайся ни у кого под ногами.– Что значит – не путайся? Это мой дом, – негодующе заявил он.– Ну, Росс, не капризничай. Это твой вечер.– Как бы не так! – ответил он воинственно. – Это вечер Джорджа, мать его, Ланкастера и Памелы, мать ее, Лондон. И обходится мне, мать их, в суммы, которые нам не по карману!– Это вечер Сейди Ласаль. Не забывай настоящей причины, для чего мы его затеяли. Почему бы не назвать его вкладом в наше будущее?– Только не просчитайся! – Он громко зевнул. – – Ну, я поехала, – сказала она, не желая терпеть его ворчания.– Куда? – осведомился он, взглянув на свои часы. – Еще и восьми нет.– По-моему, я тебе вчера сказала. Я завтракаю у Биби. У нее дома.– А зачем?– Перестань меня допрашивать. Мы проверим окончательный список приглашенных.– Но почему она не может приехать сюда?Элейн решила, что такой дурацкий вопрос ответа не заслуживает.– Ну, пока, – сказала она. – И не забудь заехать в банк за наличными. Нам нужно побольше двадцаток для чаевых.– А от Биби ты куда?Элейн подавила злость. С каких это пор Росса интересует ее расписание?– К парикмахеру! – огрызнулась она. – Ну, могу я идти?– Пожалуйста, не стесняйся.Она бросилась на кухню. Как раз пришла Лина с двумя помощницами. Все трое что-то возбужденно обсуждали по-испански. В первый раз Элейн обнаружила, что лицо Лины способно выражать не только угрюмую покорность судьбе.– Bienos dias Добрый день (исп.).

, сеньора Конти, – сказала горничная весело.– Доброе утро, Лина.– Это две мои amigas Подруги (исп.).

, Консепсьон и Мария.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74