Все говорили, что он ждет только, когда я подрасту. Мы всегда были вместе. Между нами была особая связь. И все было бы так, как ожидалось, но… он встретил тебя. И влюбился. Ты совсем другая, чем я. Ты умная, а я весьма недалекая. Но… казалось, Реймонду я нравилась такая как есть. Он всегда был так нежен, так опекал меня. А потом он встретил тебя.
Я смотрела прямо перед собой. И просто представляла себе эту картину. Все сходилось самым естественным образом. Бедная, бедная Фелисити! И я повинна в ее несчастье!
— Ох, Фелисити, — воскликнула я. — Мне так жаль… так жаль!
Я увидела, как на ее глазах блеснули слезы.
— Здесь нет твоей вины, — вздохнула Фелисити. — Наверное, он не слишком сильно меня любил. Я была чем-то вроде привычки, и чтобы понять это, ему достаточно было встретить тебя. Если бы только все было по-другому.. А потом все пошло насмарку… и вот теперь — Уильям.
— Ты вышла за него из-за нас с Реймондом, — сказала я. — О, Фелисити, как ты могла?
— Я думала, что должна немедленно уехать. Если бы осталась, мне пришлось бы иногда видеть вас с Реймондом вместе. Мне кажется, я бы этого не вынесла.
— Господи, какая неразбериха! — воскликнула я. — Какая чудовищная неразбериха!
— Ты была так добра ко мне. По-моему, без тебя я бы всего этого не вынесла. Я бы села на лошадь, уехала и заблудилась… или, может быть, утопилась бы в ручье… все, что угодно, только бы выбраться отсюда.
— Теперь я более чем когда-либо уверена, что нам надо уехать.
— Он разыщет меня.
— Не разыщет. Мир велик. А когда мы вернемся в Англию, нам помогут. Реймонд поможет.
— Я не смогу смотреть Реймонду в глаза.
— Вздор! Он твой друг. И очень любит тебя.
— Это тебя он любит.
— И тебя тоже. Тебя многое ждет дома. Ты приобрела горький опыт, но на этом жизнь не кончается. Ты молода. И вся жизнь у тебя впереди.
— Эннэлис, останься со мной. Я без тебя не выдержу.
— Послушай. Давай поговорим спокойно. У нас есть еще неделя, чтобы все спланировать. Откладывать нельзя. Поедем в гостиницу и закажем места на первый дилижанс. Уедем в Сидней. А следующим кораблем — на Карибу. Я уверена, Милтон Хемминг поможет нам. Он будет знать, что нам делать.
— Еще один мужчина, влюбленный в тебя.
— Ты слишком беспечно рассуждаешь о любви, Фелисити. Милтон Хемминг влюблен в самого себя, и, как я полагаю, это всепоглощающая страсть, в которой нет места никому другому.
— А по-моему, он в тебя влюблен.
— Он очень помог нам. И хочет помочь. Он знает, как лучше всего поступить в твоем случае. Тебе незачем это терпеть.
— Как хорошо с тобой разговаривать.
— Будет еще лучше, если мы что-то предпримем. Поехали в гостиницу.
— Не сегодня. Пожалуйста, Эннэлис, оставь это. Может быть, завтра…
— По-моему, надо заказать места как можно скорее. Мы можем не попасть на первый дилижанс. В конце концов, он ведь вмещает всего девять человек. Что если все места уже заказаны?
— Я не могу решиться. Эннэлис, пожалуйста, дай мне время подумать до завтра.
— Хорошо, до завтра. А теперь поехали. У нас впереди еще целая неделя. Давай наслаждаться свободой.
Мне следовало бы знать, что Фелисити будет продолжать колебаться. Она вечно просила дать ей время. Бесспорно, она до смерти боялась мужа; ее покорное смирение перед его скотством меня просто поражало. Я представляла себя в ее положении. Я бы не стала этого терпеть ни одного дня. Правда, для начала я и не вышла бы за него, увидев его грубую чувственность в первую же минуту. Я не сомневалась, что в Англии он вел себя настолько прилично, насколько мог. По-видимому, он родился и вырос в тех же условиях, что и Фелисити, и знал, чего от него ждут. Однако я была уверена, что меня он бы не обманул. В отсутствие мужа Фелисити чувствовала себя в безопасности. Она хорошо спала по ночам, и это многое меняло. Она уже больше не лежала, дрожа, в ожидании его появления. Однако, казалось, Фелисити отупела и была не в состоянии что-либо предпринять.
Я понимала, что Уильям Грэнвилл запросто сумеет подавить ее. Он привез сюда Фелисити с единственной целью — вынашивать его сыновей и служить средством для разработки его земель. И был решительно настроен заставить ее выполнять свое предназначение.
Возможно, Фелисити приходила в голову мысль о том, что если она забеременеет, он на время оставит ее в покое. Ведь экономока всегда была под рукой, готовая, как он выражался, служить ради его удобства. Были, вероятно, и другие женщины. Я видела в имении двух или трех.
Это была невыносимая ситуация, и Фелисити поступала глупо, пуская все на самотек.
Я постоянно разговаривала с ней. Снова и снова доказывала, как легко уехать в Сидней, сесть на корабль до Карибы и попросить совета у Милтона Хемминга. Он будет знать, как лучше всего поступить в этой ситуации. Если Фелисити захочет, мы могли бы посадить ее на корабль, идущий в Англию. Там она была бы в полной безопасности. Я приехала сюда, чтобы навести справки о брате, поэтому я останусь. Но мне-то нечего бояться Уильяма Грэнвилла.
В какие-то моменты казалось, что она послушается меня. Но потом она снова находила себе оправдание: «Он меня разыщет».
Так проходили дни. Три… четыре… пять… а потом я убедилась в том, что Фелисити не согласится уехать. Я бы с удовольствием уехала сама, но она так умоляла меня остаться, и к тому же, из-за того, что она мне рассказала о Реймонде, я считала себя обязанной сделать это ради нее.
Уильям Грэвилл вернулся как-то под вечер. Миссис Мейкен в преддверии его приезда зажарила баранью ногу и напекла множество пирогов. Весь дом сразу изменился. В него вернулась угроза.
В тот вечер в доме было много работников. Они сидели на воздухе, ели и пили.
Уильям Грэнвилл поднялся к себе за полночь.
Я слышала, как он нетвердым шагом взбирается по ступенькам и вваливается в спальню.
Я не могла заснуть, думая о Фелисити, у которой не хватило смелости усколъзнутъ, пока была возможность.
Что-то с ней будет, думала я.
И мне пришло в голову, что в один, прекрасный день она действительно уйдет и заблудится или утопится в ручье. Могло дойти и до такого. Однако скорее всего она смирится, будет рожать одного ребенка за другим, утратит свою прелесть и станет рыхлой, измученной, павшей духом женщиной, терпящей навязанную ей жестокую жизнь и принимающей ее как должное.
Миновала еще неделя. Я пробыла в этом доме уже три недели. Казалось невероятным, что я смогла продержаться здесь так долго. Может быть, в Сидней уже вернулся Дэвид Гутеридж. Что бы ни случилось, скоро я уеду. Я настою на этом. Скажу Фелисити, что либо она едет со мной, либо я прощаюсь.
Однажды вечером в воскресенье я услышала внизу сильный шум. Выглянув из окна, я увидела группу людей, возбужденно переговаривавшихся друг с другом.
Уильям Грэнвилл вышел к ним. Я слышала обрывки разговора:
— У Пикерингов… Бандиты… То-то и оно… Одни женщины… Все мужчины были на работе… миссис Пикеринг и две ее дочки…
— Так ведь они еще совсем девчонки… Сдается мне, одной четырнадцать, другой — тринадцать.
— Вот дьяволы, — выругался один из мужчин.
— Говорят, пятеро их было.
— Пятеро на трех женщин… Господи!
— Разграбили все подчистую… забрали все до последнего пенни… Не известно, выживет ли миссис Пикеринг. Бедная женщина… смотреть, как эти подонки балуются с ее дочками.
— Кто они? Кто-нибудь узнал их?
— Ни одной зацепки. Знают только, что это банда, говорят, разбойничают в округе. Ни одна женщина теперь не может спать спокойно. Так-то вот.
Я отпрянула.
Какая ужасная история! Скажу Фелисити, что надо планировать отъезд немедленно.
Повсюду только и разговоров было, что об этом жутком происшествии. Уильям Грэнвилл съездил в городок и, вернувшись, велел нам с Фелисити спуститься в гостиную. — На столе лежали несколько пистолетов.
Уильям Грэнвилл бросил на меня сардонический взгляд.
— Насколько хорошо вы умеете стрелять?
— Я? Никогда не держала в руках оружия.
— Что ж, тогда придется кое-чему научиться.
Он положил руку на плечо Фелисити. Она чуть вздрогнула. Грэнвилл, видимо, тоже это заметил, потому что, засунул пальцы за ворот ее корсажа, словно наказывая. Фелисити стояла совершенно пассивно.
— А ты, любовь моя, хорошо умеешь обращаться с оружием?
— Совсем не умею.
— Я так и думал. Что ж, придется учиться! Вы ведь слышали, что случилось у Пикерингов. По округе рыскают бандиты. Они грабят и питают слабость к дамочкам вроде вас. Вам бы это не понравилось. Совсем не понравилось. Так что придется учиться стрелять, и если кто-то из них приблизится к вам, придется воспользоваться оружием. Здесь нечего робеть. Они могут явиться среди бела дня. Налетают, когда думают, что в доме одни женщины. А вы пригрозите им пистолетом и, если надо будет, выстрелите. Понятно?
— Да, — отозвалась я. — Понимаю. Уильям Грэнвилл кивнул и ухмыльнулся.
— Вот и отлично, — объявил он. — А теперь я хочу, чтобы вы прямо сейчас начали тренироваться. Я научу вас, как пользоваться пистолетом. Моя дорогая жена скорее всего будет направлять его на себя. Вот, любовь моя, это ствол пистолета — из него стреляют.
Фелисити осталась совершенно безучастной.
— А теперь поупражняемся. Прямо сейчас не откладывая. Берите каждая по пистолету. Теперь они ваши. И будут с вами всюду. Когда ездите верхом и когда сидите дома. Вам придется надеть ремни, чтобы носить их. Ни в коем случае не оставляйте пистолеты, пока этих подонков не найдут. А теперь пошли на улицу. Будем учиться.
Неподалеку от дома к кусту прикрепили металлическую пластину.
Миссис Мейкен тоже была с нами. Она оказалась хорошим стрелком.
Я довольно быстро овладела этим искусством. В глаз быку я, может, и не попала бы, зато все мои выстрелы попадали в пластину.
Грэнвилл похвалил меня:
— Неплохо. Совсем неплохо. Держите вот так. Крепче. — Его пальцы сомкнулись поверх моих. Он знал, что мне противно его прикосновение, и я была уверена, что ему это доставляет удовольствие. В нем было что-то от садиста.
Фелисити все время целилась мимо. Грэнвилл саркастически заметил:
— Нам следует поостеречься, когда у моей дорогой жены в руках оружие.
Когда первый урок подошел к концу, я, по крайней мере, умела заряжать пистолет и обращаться с ним.
— Вам надо упражняться каждый день, — сказал мне Грэнвилл. — Из вас получится хороший стрелок.
— Благодарю вас, — холодно ответила я.
Грэнвилл вернулся в дом. Вид у Фелисити был пришибленный. Ее муж наслаждался, унижая ее, и я была уверена — она боялась его больше, чем бандитов.
Стрельба заинтересовала меня, и я с удовольствием упражнялась. Я спала с пистолетом под боком, так что мне стоило только протянуть руку, чтобы взять его. Выезжая верхом, я пристегивала пистолет ремнем. Поразительно, какое он создавал чувство безопасности.
У меня действительно неплохо получается. Я могла выхватить пистолет и быстро выстрелить, прицелившись всего за несколько секунд. Фелисити же была безнадежна. Она боялась пистолета так же, как и всего остального здесь.
Спустя два дня после нашего урока я вышла поупражняться. В доме было тихо. Фелисити, наверное, спит, решила я. Она часто бывала измученной, мне казалось, больше из-за мужа, чем от жары.
Кто-то подошел и встал рядом со мной. Я знала, что это Грэнвилл, и продолжала стрелять.
— Хорошо, — одобрил он. — Отлично. Вы совсем неплохой стрелок. Впрочем, я так и думал.
Я засунула пистолет за пояс и повернулась, собираясь уйти.
— Вы замечательная женщина, мисс Эннэлис, — заявил Грэнвилл. — И больше подходите для жизни здесь.
— Не согласна, — отрезала я.
— Мне показалось, вы здесь неплохо осваиваетесь.
— Вот уж нет. Я скоро уеду.
— Моя дорогая жена настаивает, чтобы вы остались, не так ли?
— Она очень гостеприимна.
— Надеюсь, я тоже. Это ведь, как вам известно, мое имение. И у меня нет желания, чтобы вы уезжали. Мне нравится, что вы здесь.
— Благодарю вас, — ответила я и сделала шаг по направлению к дому.
Грэнвилл встал передо мной, загораживая мне путь.
— Жаль, что я не встретил вас первой, — заявил он. Я подняла брови, притворяясь, что не понимаю, о чем он говорит.
— До моей дорогой жены, — пояснил он. — Мне следовало сделать предложение вам.
— У вас бы ничего не вышло.
— Ну, не знаю. У наемного общего.
— У нас нет ничего общего, насколько я могу судить.
— Вы мне нравитесь. В вас есть изюминка.
Я сделала еще шаг по направлению к дому, и он схватил меня за руку, вплотную приблизив свое лицо к моему. От сильного запаха виски меня замутило.
По-видимому, я выдала свои чувства, ибо он так стиснут мою руку, что мне стало больно.
— Будьте добры отпустить меня, — потребовала я. Он слегка ослабил хватку, но не выпустил руки.
— Мы могли бы неплохо поразвлечься вместе, — сообщил он.
— Я презираю вас, — отрезала я. — И воспользуюсь первой же возможностью, чтобы оставить этот дом. Грэнвилл расхохотался.
— Никуда вы не уедете, — заявил он. — Когда малютка Фелисити придет к вам со слезами, вы останетесь… еще на денек, потом еще. Я не против. Меня это устраивает. Я высоко вас ставлю. И мне хотелось бы многому научить вас.
— Оставьте это для своих друзей.
Я вырвала руку и вошла в дом. Мне было страшно. Завтра, пообещала я себе, поеду в городок и закажу место в дилижансе.
На душе у меня было очень тревожно. Я уже давно догадывалась, что он положил на меня свой похотливый глаз, но сегодня он впервые заговорил о своих чувствах.
Пора было бежать отсюда.
В ту ночь я ждала в своей спальне, когда он поднимется наверх. Пистолет я держала наготове. Я с ним просто не расставалась.
Я услышала шаги, потом открылась и с грохотом захлопнулась дверь.
Я облегченно вздохнула. А потом поставила перед дверью стул, чтобы сразу проснуться, если он попытается зайти ко мне в комнату. По крайней мере, я буду предупреждена, и… у меня есть пистолет. Я решила выстрелить ему в ногу. Я должна быть начеку.
И тут я услышала, как открылась дверь. Взяв пистолет, соскочила с кровати и заглянула в дверную щель.
В коридоре кто-то был. Нет. Это был не Грэнвилл. Это была миссис Мейкен. Она спокойно прошла по коридору к комнате с балконом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54