Она сказала, что беспокоится и хочет, чтобы отец проверился. Он согласился, чтобы доставить жене удовольствие.
Не считая поездки в Бат и встречи с мистером Фидерстоуном, не случилось ничего, заслуживавшего внимания, поэтому я и не вспоминала о дневнике до сегодняшнего дня.
А теперь я сижу, кусая перо, и соображаю, не пропустила ли чего важного. Надо все записывать тогда, когда это происходит. Это единственный способ описать подлинные события. Однако, оглядываясь назад, я не могу вспомнить ничего сколь-нибудь существенного.
1 ФЕВРАЛЯ 1792 ГОДА.
Еще один долгий перерыв: Совершенно ясно, что я не создана для того, чтобы вести дневник. Наверное, в моей жизни так мало событий, что я вспоминаю о дневнике только тогда, когда происходит что-то из ряда вон выходящее.
А сегодня кое-что произошло. Мачеха рассказала нам о Фредди.
Я заметила, что в течение некоторого времени она была очень озабочена. Отец тоже заметил это, ибо спросил у меня:
— Как ты думаешь, с твоей мачехой все в порядке? Он был весьма обеспокоен.
— Почему вы спрашиваете? — спросила я.
— Она кажется немного встревоженной. Я призналась, что тоже заметила это.
— Я спрашивал ее, хорошо ли она себя чувствует, и она сказала, что да.
— Возможно, мы это просто придумали.
Однако, по-видимому, это оказалось не так, ибо сегодня все выплыло наружу?
Я пила чай с мачехой и отцом — отцу это очень нравилось. Ему постоянно требовалось подтверждение, что мне симпатична мачеха. Я слышала, как он рассказывал другим, что мы прекрасно ладим.
— Это лучше для Энн Элис, так же, как и для меня, — говорил отец.
Он обманывает себя, но поскольку я не хочу его разочаровывать, то при упоминании об этом в моем присутствии я просто улыбаюсь и молчу.
Интересно, почему мачеха заговорила об этом в моем присутствии. Столько времени прошло, а я все еще отношусь к ней с подозрением и иногда, по-моему, ищу мотивы там, где их нет.
И тут вдруг неожиданно, когда она разлила чай, а я отнесла чашку отцу и взяла свою, мачеха выпалила:
— Я должна вам кое-что сказать.
— Ах, вот как, — отозвался отец, — стало быть, что-то все-таки есть.
— Я раздумывала над этим уже некоторое время.
— Моя дорогая, вы должны были сказать мне.
— Не хочу обременять вас своими личными делами.
— Лоис! Как вы можете так говорить! Вы должны знать, что я с вами, чтобы делить ваши заботы. Как подумаю, как вы заботились обо мне…
— Ах, это, — отозвалась мачеха. — То совсем иное. Это мой долг и то, что мне хотелось делать больше всего на свете.
Отец ждал. Мачеха закусила губу, а потом поспешно продолжала:
— Речь идет о моей невестке. Она умерла месяц назад. — Ваша невестка! Вы не говорили… Я не знал, что у вас есть семья.
— Ее смерть была внезапной. И я узнала о ней только после похорон.
— Дорогая моя, мне очень жаль.
С минуту мачеха помолчала, слегка нахмурясь. Отец ласково смотрел на нее, готовый дать ей время объяснить все, как ей хотелось.
— Брат поссорился с отцом и уехал. Он так и не вернулся, и только после его смерти мы узнали, что он был женат. Теперь она умерла, и остался… ребенок.
— Как печально, — сказал отец.
— Понимаете, этот малыш — сирота, и… в конце концов, он мой племянник.
— Вы хотите повидать его?
— Именно об этом я и хотела с вами поговорить. Мне придется поехать туда, понимаете? Я должна что-то сделать для племянника. Не могу же я бросить его. Бог знает, что может с ним случиться.
Отец, казалось, испытывал облегчение. Не знаю, что он себе вообразил, но его опасения не оправдались.
— Почему бы нам обоим не поехать? Где это?
— В Шотландии. По-моему, я должна поехать туда "дна.
— Очень хорошо, дорогая. Как хотите.
— Мне надо найти какой-то выход для мальчика. — Мачеха наклонила голову и стала крошить пирожное, лежавшее у нее на тарелке. — Я уже некоторое время хотела поговорить с вами об" этом но не могла заставить себя. Меня это сильно беспокоило.
— Я так и знал, что что-то не так, — с торжеством произнес отец. — Ну, так в чем дело, Лоис? Вы же знаете, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь.
— Я… э-э… хочу привезти мальчика сюда. Видите ли, больше мне некуда. Можно отдать его в сиротский приют, но я не могу вынести даже мысли об этом. В конце концов, он же мой племянник.
— Моя дорогая Лоис, и только-то? Вам следовало все рассказать мне раньше. Это ваш дом. Разумеется, вашего племянника ждет здесь самый теплый прием.
Мачеха подошла к отцу и опустилась перед ним на колени. Затем взяла его, руки и поцеловала их.
Отец был очень тронут. Я видела в его глазах слезы.
Наверное, меня это тоже должно было тронуть. Это вообще была трогательная сцена. Но мне пришла в голову только одна мысль: «Как в театре!»
У меня было такое ощущение, что я смотрела пьесу.
1 МАРТА.
Маленький Фредди Гилмур приехал неделю назад. Это маленький бледный мальчик, довольно нервный и пребывающий в благоговейном страхе перед моей мачехой. Он смотрит на нее с каким-то изумлением, словно она какая-то богиня. Теперь в нашем доме уже два человека боготворят ее.
Мне Фредди понравился с первого взгляда. Ему восемь лет, но выглядит он моложе. Я сказала, что буду обучать его, и мачеха была очень довольна. Она стала относиться ко мне очень тепло, и все это, разумеется, благодаря Фредди.
У меня такое чувство, что появился второй брат, хотя Фредди гораздо младше меня. Чарлз никогда не был мне братом по-настоящему. Он всегда смотрел на меня сверху вниз, потому что я была на столько моложе его. А я к Фредди отношусь совсем по-другому. Я уже начинаю любить его, хотя он здесь совсем недавно.
Кажется, малыш очень счастлив быть в нашем доме, так что я думаю, что там, где он жил раньше, ему было не очень хорошо. Когда я заговариваю с ним о его матери, он как-то не реагирует, да и вообще явно не хочет говорить о прошлом. Возможно, это из-за того, что его мать так недавно умерла. Однако он говорит о тете Лоис с подлинным благоговением.
Каждое утро, просыпаясь, я думаю о том" чему буду учить его, и это наполняет смыслом мой день. Фредди очень смышленый, но я вижу, что его почти не пытались чему-то обучать. Он горит желанием учиться и всегда задает вопросы.
Отец мой в совершенном восторге от меня, от Фредди и, разумеется, он совершенно опьянен своей женой.
Он рад, что Фредди приехал, потому что это так порадовало Лоис.
Похоже, мы очень счастливая семья.
3 АПРЕЛЯ.
Я была слишком занята, чтобы думать о дневнике, и вспомнила о нем только сейчас, когда произошло действительно важное событие.
Это самая потрясающая вещь, какая случилась в моей жизни.
Я познакомилась с Магнусом Перренсеном.
Все произошло как будто случайно. Недавно за обедом папа объявил, что коллега-картограф из Скандинавии написал ему по поводу своего сына.
— Судя по письму отца, молодой человек полон энтузиазма. Он только что вернулся из экспедиции по Тихому океану. Похоже, он интересуется практической стороной изготовления карт.
— Я всегда считала это наиболее интересным, — заметила я. — Открывать новые земли и определять расстояния между теми или иными пунктами.
— У тебя романтический взгляд на это, дорогая, — снисходительно отозвался отец и обернулся к мачехе. — Нам придется занимать его. Осмелюсь предположить, ему здесь будет немного одиноко. Мастере может подыскать ему приличное жилье в Большом Стэнтоне, потому что его отец хочет, чтобы он побыл здесь, изучил наши методы. Я уже разговаривал с Мастерсом, и он сказал, что у него в доме есть свободная комната, а миссис Мастере будет рада получить немного лишних денег, так что молодому человеку следует остановиться у него в доме. А немножко может пожить и у нас.
Мастерс был управляющим мастерской — очень дельный человек, считавший, что ничто на свете не может сравниться по своей значительности с искусством изготовления карт.
— Мастерса очень вдохновляет эта перспектива, — . продолжал между тем отец. — У Перренсенов прекрасная репутация. Они специалисты по морским картам. И Мастере горит желанием встретиться с молодым человеком, особенно, потому что тот только что вернулся из путешествия. Мы хотим позаботиться о том, чтобы обеспечить ему возможность изучи нить все, чем мы здесь занимаемся. А он, несомненно, введет нас в курс дела по поводу того, каковы успехи в его стране.
— Вот чем хороши картографы, — сказала я. — Они все помогают друг другу. Похоже, здесь нет конкуренции, как в других профессиях.
Отец засмеялся.
— Жаль, что здесь нет твоего брата, — заметил он.
Я кивнула. Прошло много времени с тех пор, как уехал Чарлз. Конечно, мы знали, что в экспедициях вроде той, что он предпринял, люди могут отсутствовать годами. Но действительно казалось, что со дня его отъезда прошло очень много времени.
— Полагаю, он вернется домой неожиданно, — заметила мачеха. — Интересно, что он скажет, увидев, что я здесь обосновалась.
— Он будет счастлив, я не сомневаюсь, — заверил ее отец. — У него много здравого смысла.
— Надеюсь, он сделает много новых открытий, — вставила я. — Неведомые доселе места, великие земли, куда еще не ступала нога человека.
— Энн Элис очень романтична, — сказал отец, улыбаясь мне, а затем — мачехе. — Будем надеяться, что Чарлз скоро будет с нами.
— Надеюсь, — согласилась я. — Фредди невероятно интересуется картами. Вчера, когда мы были в Большом Стэнтоне, я отвела его в мастерскую. На Мастерса он произвел большое впечатление. Он все время повторял: «Хороший парнишка. Хороший парнишка». Я никогда не видела Фредди таким возбужденным.
Отец был на седьмом небе от блаженства.
— Он очень смышленый, — с гордостью пробормотала мачеха.
— Это правда, — подтвердила я.
— Энн Элис очень счастлива, что у нее появился маленький братик, — произнес отец.
Я подняла глаза. Взгляд мачехи был устремлен на меня. Ее глаза блестели. Словно в них стояли слезы. Но с другой стороны, никогда нельзя знать наверное.
Я почувствовала себя несколько смущенной и быстро сказала:
— Ну, что ж, теперь нам надо заняться… Как его зовут? Этим… э-э… Магнусом.
— Магнусом Перренсеном. Да, мы должны встретить его, как следует.
Именно потому, что я увидела его, мне потребовалось сделать запись в дневнике. Я хочу снова почувствовать момент, когда он склонился над моей рукой, и его ярко-голубые глаза встретились с моими и задержали взгляд. Я сразу же ощутила невероятное волнение, какого никогда не испытывала раньше.
Не могу поверить, что встретила его впервые только сегодня вечером. У меня такое чувство, что я знаю его уже давно. Жаль, что я не знаю достаточно о картах, чтобы принимать более активное участие в разговоре. Неважно. Я решила учиться, пока он здесь, ибо ясно, что его интерес к картам очень велик. Говоря о них, он весь сияет. И ведь он только что вернулся из картографической экспедиций по Тихому океану. Он со знанием дела рассуждает о картах и островах, и у меня возникает огромное желание увидеть эти места.
В нем есть сила и живость, и я уверена — что бы он ни предпринял, он обязательно добьется своего.
Магнус очень высок, одет, по нашим представлениям, очень скромно, однако под влиянием принца Уэльского и его дружков, по-моему, часами обсуждающих покрой сюртуков и способ ношения галстуков, мы все стали немного денди.
Магнус Перренсен был одет в строгое серое платье, сюртук чуть светлее коротких панталон; чулки его были того же серого цвета, что и сюртук, а на черных туфлях — пряжки, однако совсем незамысловатые. На нем был парик, как и на других мужчинах, однако простой, перевязанный на затылке узкой черной лентой.
Однако то, как он был одет, не имело значения, люди сразу отмечали его яркую личность.
Он говорил по-английски свободно, с едва заметным акцентом, который меня очаровал.
Отец задал ему массу вопросов об экспедиции, и Магнус сообщил нам, что его корабль потерпел крушение, и он уже думал, что никогда не увидит родины.
— Как интересно! — воскликнула я. — Вы ведь могли утонуть!
— Я долго плыл на плоту, — отозвался Магнус, — высматривая акул и размышляя, сколько еще смогу протянуть.
— И что же дальше?
— Я заметил землю и подплыл к острову. — Не знаю, может, мне показалось, но, по-моему, в его голосе звучало какое-то возбуждение, словно этот остров что-то для него значил.
Я сказала:.
— Остров? Какой остров? Я поищу его на карте.
— Когда-нибудь я расскажу вам о нем, — ответил Магнус. Я была очень рада, потому что он намекая на то, что мы будем проводить время вместе.
— И, в конце концов, вас подобрали, и вы нашли путь домой? — Вы, наверное, лишились своих карт во время крушения, — заметил отец. — Какой ужасный удар.
— Да. Однако я отправлюсь туда снова.
— Там так много опасностей, — печально произнес отец, и я поняла, что он думает о Чарлзе. Отец продолжал:
— Надеюсь, вам будет удобно у Мастерса.
— Не сомневаюсь в этом. Мистер Мастерс — такой знающий человек. Говорить с ним для меня — и радость, и честь.
— Уверен, у вас с ним много общего.
— И миссис Мастере — она так добра. Говорит, что я слишком худой и грозится подкормить меня.
— Она добрая душа, — отозвался отец. — По-моему, иногда муж ее раздражает, поскольку его больше интересуют карты, чем ее стряпня.
— Кухарка она превосходная.
— И мы надеемся видеть вас здесь часто. Магнус улыбнулся мне.
— Это приглашение я приму с восторгом.
Когда он откланялся, я была в таком волнении. Мне захотелось тут же отправиться к себе и записать все в дневнике. Ведь писать об этом — все равно что пережить все заново, а у меня такое чувство, что этот вечер станет для меня важным. И мне захочется снова и снова возвращаться к нему.
3 МАЯ.
Это был чудесный месяц. Я много времени проводила с Магнусом Перренсеном. Он целые дни в мастерской, однако я часто совершаю поездки в Большой Стэнтон — Фредди со мной — и мы заходим в мастерскую. Иногда я беру с собой корзину для завтрака, и мы все отправляемся на пикник на природу. В другие дни я сижу рядом с Магнусом в мастерской, и за разговором мы едим сэндвичи и пьем сидр. Я это называю — помочь Магнусу Перренсену чувствовать себя как дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54