Мне показалось, что я поняла ее: девочка чувствовала свою власть и отказалась, чтобы Селестина укладывала ее спать только потому, что той этого хотелось.— Ну, хорошо, — сказала Селестина, — тогда я могу ехать домой.Она глядела на Элвину, словно ожидая, что та передумает и станет упрашивать ее остаться, но Элвина с любопытством разглядывала меня и не обращала на нее никакого внимания.— Спокойной ночи, — сказала она, не поворачиваясь, и бросила мне:— Пошли. Я есть хочу.— Ты забыла поблагодарить мисс Нэнселлок за то, что она привезла тебя домой, — напомнила я.— Нет, не забыла, — отрезала она, — я никогда ничего не забываю.— Ну, значит, у тебя память намного лучше, чем манеры, — заметила я. Все были поражены — все, без исключения. Пожалуй, и я тоже. Но я понимала, что если хочу добиться послушания, мне надо быть твердой.Элвина покраснела, глаза сделались злыми. Она хотела ответить, но не нашлась и выбежала из комнаты.— Ну вот! — сказала миссис Полгрей. — Мисс Нэнселлок, спасибо вам за…— Не стоит, миссис Полгрей, — ответила Селестина. — Как я могла не привезти ее!— Она поблагодарит вас позже, — заверила я.— Мисс Лей, — Селестина повернулась ко мне с серьезным лицом, — вы должны быть очень бережной с этим ребенком. Она… она совсем недавно… потеряла мать, — губы Селестины задрожали, но она попыталась улыбнуться. — Прошло так мало времени, кажется, эта трагедия произошла только вчера. Она была моей хорошей подругой.— Понимаю, — ответила я, — я не собираюсь быть с ней слишком строгой, но вижу, что ей нужна твердая рука.— Будьте к ней повнимательней, мисс Лей, — Селестина подошла ко мне совсем близко и тронула меня за руку. — Дети — такие ранимые существа.— Я сделаю все, что в моих силах, — пообещала я.— Желаю вам удачи, — она улыбнулась и повернулась к миссис Полгрей. — Мне пора. Я хочу вернуться засветло.Миссис Полгрей позвонила и, когда появилась Дейзи, приказала:— Проводи мисс к ней в комнату, Дейзи. А мисс Элвине ты отнесла молоко и печенье?— Да, мэм, — последовал ответ.Я пожелала спокойной ночи Селестине Нэнселлок, которая кивнула мне на прощание, и вышла в сопровождении Дейзи.
В классной за молоком и печеньем сидела Элвина. Когда я подошла и села рядом с ней, она сделала вид, что меня не замечает.— Элвина, — сказала я, — если мы с тобой хотим поладить, нам надо попытаться понять друг друга. Как ты думаешь?— А мне какое дело? — грубо бросила она.— Такое, что если мы поладим, то так для всех будет лучше.Она пожала плечами:— А если нет, то вам откажут от места, — продолжала она грубить, — а у меня будет другая гувернантка. Только-то и всего. Какое мне дело!Она глядела на меня торжествующе, пытаясь показать, что она здесь хозяйка, а я всего лишь прислуга, пусть и более привилегированная. Меня начало трясти. Впервые я поняла, что чувствуют люди, чей хлеб, не говоря уже о масле, зависит от расположения других.Ее глаза смотрели на меня со злой усмешкой, и мне захотелось влепить ей пощечину.— И тем не менее, тебе должно быть до этого дело, — заметила я, — потому что жить в ладу и мире с окружающими намного приятнее.— Подумаешь! Они очень просто могут перестать быть «окружающими»… можно их взять и прогнать.— И все-таки, если подумать, то придется согласиться, что доброта людей друг к другу самое главное в мире. Усмехнувшись, она быстро допила молоко.— А теперь — в кровать, — сказала я и встала из-за стола вместе с ней, но она заявила:— Я ложусь сама. Я не маленькая.— Ты, наверно, показалась мне моложе, чем ты есть, потому что тебе надо многому учиться.Она промолчала, пожав плечами, что, как я потом поняла, было ее любимым жестом.— Спокойной ночи, — сказала она наконец, как бы отсылая меня.— Когда ты будешь в постели, я зайду пожелать тебе спокойной ночи.— Не трудитесь.— И все же я зайду.Она направилась к двери в свою комнату, а я повернулась и вышла к себе.Теперь, когда я поняла, какая передо мной стоит задача, я почувствовала себя угнетенной и подавленной. Мне никогда раньше не приходилось иметь дело с детьми, и они представлялись мне послушными любящими малютками, заботиться о которых настоящее наслаждение. И вот теперь мне придется иметь дело с трудным ребенком. А что, если я не справлюсь? Что происходит с бедными женщинами из хороших семей, если хозяева остаются ими недовольны?Я могу поехать к Филлиде. И стать одной из тех старых незамужних теток, которые вечно у всех на побегушках и доживают свой век в полной зависимости от родственников. Нет, я всегда была независимой. Мне придется искать себе другое место.Признаться, я немного испугалась. До встречи с Элвиной мне и в голову не приходило, что можно не справиться с работой. Я постаралась выбросить из головы мысли о том будущем, которое меня ждет, когда придется переходить с места на место и всюду хозяева будут мной недовольны. Какая судьба уготована женщинам, вроде меня, лишенным этого важного качества — привлекательности — и вынужденным бороться с жестоким миром за право выжить?Еще немного, и я брошусь лицом в подушку и разрыдаюсь, разрыдаюсь от гнева и обиды на жестокую судьбу, отнявшую у меня любящих родителей и не давшую мне почти ничего что требуется в этом мире, чтобы преуспеть.Представляю, как я появлюсь у постели Элвины с лицом, залитым слезами. Это будет ее триумф! Нет, так нельзя начинать сражение, которое пойдет между нами.Я стала ходить по комнате, чтобы взять себя в руки и, подойдя к окну, выглянула из него. За подстриженной лужайкой поднимались холмы. Моря видно не было, потому что окна выходили на противоположную сторону, и, вместо моря, сразу за парком начинались холмы.Какая красота! Какой мир и покой вокруг. И такие бури, такая борьба внутри. Я подальше высунулась из окна, чтобы увидеть Маунт Уидден на той стороне бухты. Вот уже долгие годы стоят здесь два дома; в них прожили свои жизни поколения Нэнселлоков и поколения Тре-Меллинов, и жизни их так переплелись, что история одной семьи и одного дома неотделима от истории другого.Я повернулась спиной к окну и через классную комнату вошла в спальню Элвины.— Элвина, — прошептала я. Молчание, но веки не прикрыты, а зажмурены. Я наклонилась над ней:— Спокойной ночи, Элвина. И все же мы с тобой будем друзьями, — сказала я вполголоса. Она не ответила. Притворялась спящей.Я очень устала, но спала плохо, все время просыпалась, и наконец сон окончательно покинул меня. Лежа в кровати, я разглядывала комнату. В неясном лунном свете предметы мебели казались какими-то странными таинственными существами. У меня опять возникло чувство, что в комнате еще кто-то есть: мне чудился шепот. Было такое впечатление, что последний акт случившейся в этом доме трагедии еще не сыгран. Связано ли это со смертью хозяйки дома — матери Элвины? Ведь она умерла только год назад… Интересно, от чего?Вспомнив Элвину, ее непонятную враждебность, я подумала, что дети не становятся злыми и агрессивными просто так. Для этого должна быть какая-то причина, и я дала себе слово найти ее, чтобы Элвина снова стала нормальным веселым ребенком.Когда я наконец заснула, было уже совсем светло, и от этого мне стало спокойнее. Как ни по-детски это звучит, я не могла заснуть в темноте от страха.Завтракала я в классной вместе с Элвиной, которая с гордостью сообщила мне, что когда отец дома, она завтракает вместе с ним в большой столовой.Потом мы принялись за занятия, и оказалось, что Элвина умная девочка. Видимо, она много читала, больше, чем дети в ее возрасте, и несмотря на твердое решение ссориться и постоянно досаждать мне, она не смогла погасить огонек интереса во время занятий. Это меня несколько воодушевило и вселило надежду на успех.На обед нам подали вареную рыбу и рисовый пудинг, а когда затем Элвина предложила пойти на прогулку, я решила, что наши отношения потихоньку улучшаются.В поместье был лес, который она предложила мне показать. Я с радостью согласилась, и вскоре мы уже шли по тропинке между деревьями.— Глядите, — воскликнула она, протягивая мне цветок с малиновым венчиком. — Знаете, что это такое?— По-моему, буквица. Она кивнула.— Нарвите букет и поставьте у себя в комнате. Она предохраняет от несчастий.— Ну, это старое суеверие, — рассмеялась я. — Почему ты считаешь, что мне надо предохраняться от несчастий?— Это всем нужно. Такие цветы сажают на кладбищах — прямо на могилах. Потому что люди боятся мертвецов.— Их глупо бояться. Они не могут причинить никому вреда.Она приколола цветок к моему жакету. При этом ее лицо стало добрым и нежным. Мне показалось, что ей захотелось защитить меня; на душе потеплело, и я мягко сказала:— Спасибо, Элвина.Она взглянула на меня, и лицо вдруг из ласкового сделалось дерзким и плутоватым.— Не догоните, — прокричала она, убегая. Я и не пыталась, окликнула только:— Элвина, вернись! — Но она уже скрылась за деревьями. До меня донесся ее вызывающий смех.Я решила вернуться, но лес был густой, незнакомый, и нельзя было разобрать дороги. Меня охватил панический ужас, но я стала уговаривать себя, что в конце концов это просто глупо. Светит солнце, от дома мы были не более чем в получасе ходьбы, да и сам лес не может быть очень большим. Нет, не дам Элвине злорадствовать, что она завела меня в лес и бросила. И я решительно пошла вперед, но лес становился все гуще. Я поняла, что заблудилась и начала уже всерьез сердиться на Элвину, когда вдруг за спиной послышался шорох листьев. Негодная девчонка шла за мной все это время и теперь насмехается, спрятавшись где-то неподалеку!И тут я услышала пение — странное, немного фальшивое, и хотя это была мелодия популярного романса, мне все равно стало жутко.«Элис, где ты? Год назадТы была со мною рядом,И клялась любить меня,И ласкала нежным взглядом.Элис, что нам суждено…»— Кто здесь? — окликнула я. Ответа не было, но вдалеке мелькнула фигурка ребенка с белыми, как лен, волосами, и я узнала малышку Джилли, которая в день приезда разглядывала меня из-за кустов герани около сторожки.Я быстро пошла вперед, вскоре лес посветлел, и за опушкой мелькнула дорога. Выйдя на нее, я оказалась на склоне холма, прямо возле ворот. У своей сторожки, как и вчера, сидела миссис Соуди с вязанием в руках.— А, мисс, — приветствовала она меня, — гуляете?— Да, мы с мисс Элвиной пошли на прогулку и потеряли друг друга в лесу.— Так-так, значит она от вас сбежала, — миссис Соуди подошла к воротам, покачивая головой. Вязальный клубок катился за ней по земле.— Я думаю, она найдет дорогу домой? — спросила я.— О, господи, ну конечно. Да она здесь все леса как свои пять пальцев знает. А я гляжу у вас цветочек буквицы. Вот и хорошо.— Это мисс Элвина приколола.— Смотрите-ка. Так вы уже друзья.— Я слышала, как в лесу поет малышка Джилли, — сказала я.— Наверно, так оно и есть. Она всякий раз в лесу поет.— Я ее окликнула, но она убежала.— Да, она, как лань, пугливая.— Ну, я, пожалуй, пойду. До свидания, миссис Соуди.— До свидания, мисс.Я пошла по дороге мимо герани и фуксий, прислушиваясь, не раздастся ли пение снова, но, кроме редких шорохов в траве, ничего слышно не было.Наконец, изнемогая от жары и усталости, я добралась домой и, поднявшись к себе в комнату, позвонила, чтобы принесли воды. Умывшись и приведя себя в порядок, я прошла в классную, где был накрыт чай. Элвина уже сидела за столом с видом примерной ученицы. Она ни словом не обмолвилась о нашем походе в лес, я — тоже. После чая я сказала:— Не знаю, какой у тебя был распорядок дня при прежних гувернантках, но я хочу предложить тебе такой: занятия с утра, потом — с обеда до чая — перерыв, а с пяти до шести — урок чтения.Элвина не ответила, внимательно меня разглядывая. Потом вдруг спросила:— А вам нравится мое имя, мисс? Вы знаете еще кого-нибудь по имени Элвина?Я ответила, что имя мне нравится и я слышу его впервые.— Оно корнуэльское. Знаете, что оно значит?— Не имею представления.— Тогда я вам скажу. Мой отец умеет говорить и писать по-корнуэльски. — Когда она заговорила о своем отце, вид у нее стал задумчивый. Значит, есть все-таки человек, которым она восхищается и чью похвалу хочет заслужить. Она между тем продолжала:— На корнуэльском Элвина означает маленькая Элис.— Вот как, — сказала я, и мой голос слегка дрогнул. Она подошла совсем близко и, положив руки мне на колени, серьезно сказала, глядя прямо в лицо:— Видите ли, мисс, мою мать звали Элис. Ее больше нет. А меня назвали в ее честь, поэтому я — маленькая Элис.Не в силах выносить ее пристального взгляда я встала и подошла к окну:— Взгляни! На лужайке — два павлина. Она встала рядом со мной:— Они ждут, чтобы их покормили. Обжоры! Дейзи обычно кормит их в это время, и они это знают.Но я уже не видела никаких павлинов. Передо мной стояли лукавые глаза человека из поезда, который предупреждал меня остерегаться Элис. Глава 2 Через три дня после моего приезда в Маунт Меллин вернулся его владелец.К этому времени я уже успела привыкнуть к своим обязанностям. Каждое утро после завтрака я занималась с Элвиной. Она оказалась хорошей ученицей, несмотря на упорные старания привести меня в замешательство вопросами, на которые, как она надеялась, я не смогу дать ответа. Элвина вовсе не стремилась понравиться мне, просто ее желание учиться было настолько велико, что ей трудно было его скрыть. Я подозреваю, она хотела как можно скорее усвоить все, чему я могла ее научить, чтобы затем поставить своего отца перед фактом: поскольку мисс не может больше ничему ее научить, дальнейшее пребывание в доме гувернантки не имеет смысла.Я часто вспоминала слышанные ранее рассказы о престарелых гувернантках, благополучно доживающих свой век, окруженных заботой бывших воспитанников. Такая счастливая судьба, судя по отношению ко мне со стороны Элвины, не мой удел.Впервые услышав имя Элис, я испытала глубокое потрясение, и мне вдруг почудилось, что наступившие сумерки наполнили дом пугающими тенями. Полнейший вздор, конечно, игра воображения. Это все оттого, что начало было плохим — этот человек в поезде, его разговоры о ясновидении.Тем не менее, поднявшись к себе после того как в доме все стихло, я задалась вопросом, от чего умерла Элис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34