— Мое присутствие здесь необязательно.— Нет, останьтесь, мисс Лей, — его слова прозвучали почти как приказ. — Останьтесь с нами. Я знаю, вы глубоко переживаете случившееся.Посмотрев на свою амазонку, вернее амазонку Элис, я сказала:— Я должна переодеться.Мне вдруг показалось, он взглянул на меня совсем другими глазами. Возможно, и Селестина тоже. Если бы не мое лицо, меня в ту минуту, наверное, можно было принять за Элис.Я чувствовала настоятельную потребность сменить амазонку на серое суконное платье, которое поможет мне вновь стать сдержанной, уравновешенной гувернанткой.Коннан кивнул в ответ и сказал:— Как только переоденетесь, немедленно возвращайтесь, мисс Лей. Мы будем поддержкой друг другу, и мне хочется, чтобы вы были здесь, когда вернется врач.Я поднялась к себе и переоделась. Серое платье действительно помогло мне взять себя в руки. Застегивая пуговицы, я старалась припомнить, что наговорила Коннану Тре-Меллину в порыве гнева и отчаяния.Из зеркала на меня смотрело лицо, искаженное гримасой горя: в глазах негодование и боль, губы дрожат от страха.Я послала за горячей водой. Дейзи хотела было задержаться и немного поболтать, но, увидев, что я слишком расстроена, сразу ушла.Умывшись, я снова спустилась в красную гостиную. Втроем мы стали дожидаться возвращения доктора Пенгелли.Время тянулось медленно. Миссис Полгрей приготовила нам крепкого чая. В тот момент я не придала значение обстоятельству, поразившему меня позднее: сидя втроем за одним столом мы — Коннан, Селестина и я — пили чай как равные по положению. Несчастье, казалось, заставило их обоих забыть о том, что я всего лишь гувернантка. То есть Коннан забыл, что я гувернантка. Селестина вообще никогда не проявляла ко мне той пренебрежительности, которая угадывалась в других.Глядя на Коннана, можно было подумать, что он совершенно не помнит о моей выходке. Напротив, он относился ко мне с почтительной заботой и какой-то новой нежностью. Он понимает, почему я набросилась на него с такой яростью, забыв о приличиях, подумала я. Он видит, что я испугалась, что виню во всем себя, и поэтому старается утешить меня.— Она скоро поправится, — сказал он, — и снова захочет ездить верхом. Когда я был чуть старше ее, помню, попал в переделку похуже. У меня была сломана ключица, и я больше месяца был лишен возможности ездить на лошади. Едва дождался, пока мне снова разрешили сесть в седло.Селестина поежилась.— Если после всего, что случилось, она снова сядет на лошадь, я навсегда лишусь покоя!— Ах, Селеста, ты преувеличиваешь опасность. Ты сама прекрасно знаешь, что дети чаще болеют, когда их кутают. Они вовсе не такие уж беспомощные. К тому же, рано или поздно они вырастают и вступают в мир, полный трудностей. К ним нужно быть готовым. А что на это скажет наш специалист?Коннан взглянул на меня с некоторой тревогой. Я понимала, что, видя, насколько близко к сердцу мы приняли несчастье, он пытается отвлечь нас от мрачных мыслей.Я ответила:— Мне кажется, чрезмерно оберегать детей не следует. Однако, если им очень не хочется что-то делать, не стоит их принуждать.— Но ее никто и не принуждал садиться верхом.— Она сама проявила настойчивость, — согласилась я, — но трудно сказать, было ли ее стремление научиться верховой езде продиктовано искренним желанием или же ей безумно хотелось угодить вам?Его ответ прозвучал почти беспечно:— По-моему, это превосходно, когда ребенок пытается доставить удовольствие своим родителям, вы не находите?— Только не тогда, когда он рискует жизнью ради одной улыбки.Чувство гнева вновь охватило меня, и мне пришлось крепко вцепиться в свое серое платье, чтобы напомнить себе о том, что я не Элис, а всего лишь гувернантка, которой не пристало выражать свое мнение.Мое замечание удивило их обоих, и я поспешила добавить:— Если ребенок плохо ездит верхом, это не значит, что у него нет других способностей. К примеру, у Элвины явный талант к рисованию. Она очень одаренная девочка. Я давно уже хотела поговорить с вами на эту тему, мистер Тре-Меллин. Мне кажется, Элвине нужно нанять хорошего учителя рисования.В комнате воцарилась напряженная тишина, и я не могла понять, почему их так поразили мои слова.Я настойчиво продолжала:— Она несомненно талантлива, и ее талант нужно развивать.Медленно, как будто подбирая каждое слово, Коннан ответил:— Но, мисс Лей, разве вы не учите мою дочь рисованию? Зачем нужно нанимать еще одного учителя?— Потому что, — ответила я дерзко, — у девочки талант. Уроки рисования значительно обогатят ее жизнь, расширят круг интересов. И такие уроки должен давать ей специалист, которого она заслуживает. А я, мистер Тре-Меллин, всего лишь гувернантка, а не художница.В ответ он сухо произнес:— Мы подробнее обсудим этот вопрос в другое время, — и тут же сменил тему разговора, а вскоре вернулся врач.Они втроем зашли в комнату Элвины, а я осталась ждать в коридоре.В моей голове проносились мысли одна кошмарнее другой. Сначала я вообразила, что девочка обязательно умрет от полученных травм, а я навсегда оставлю этот дом. Если это произойдет, я никогда не буду счастлива, моя жизнь пройдет впустую. Потом мне представилось, что она на всю жизнь останется калекой, отчего ее характер вконец испортится. Бедный несчастный ребенок! Я всю себя посвящу ей. Картина вырисовывалась довольно мрачная.Вышла Селестина и присоединилась ко мне.— Нет ничего хуже неведения и ожидания, — сказала она. — Доктору Пенгелли уже шестьдесят. Наверное, пора сменить врача. Я боюсь, он…— Успокойтесь, Селестина! Мне кажется, он знает свое дело, — заметила я.— Элвина должна иметь только самое лучшее! Если с ней что-нибудь случится…Пытаясь справиться с мучительным страхом, она нервно кусала губы. Как странно, подумала я, что всегда спокойная и невозмутимая Селестина так сильно переживает из-за дочери Элис.Мне хотелось обнять и утешить ее, но, вспомнив о своем положении гувернантки, я, конечно, этого не сделала.Наконец появились доктор Пенгелли и Коннан. Врач, улыбаясь, сказал:— Кроме перелома ничего серьезного.— Слава богу! — воскликнули мы с Селестиной в один голос.— День, два — и она почувствует себя значительно лучше. Остальное — дело времени. Надо только подождать, пока срастется кость. А детские кости срастаются быстро. Вам, дорогие дамы, совершенно не о чем беспокоиться.— Можно нам зайти к ней? — спросила Селестина, даже не пытаясь скрыть своего нетерпения.— Ну, разумеется, можно. Она уже спрашивала о мисс Лей. Через полчаса я дам ей еще порцию лекарства, чтобы она спокойно спала ночью. Вот увидите, завтра ей станет намного легче.Мы зашли в комнату. Бледная, осунувшаяся Элвина слабо улыбнулась, когда увидела нас.— Здравствуйте, мисс, — сказала она. — Здравствуйте, тетя Селестина.Опустившись на колени рядом с кроватью, Селестина взяла руку Элвины и осыпала ее поцелуями. Я остановилась по другую сторону постели. Элвина виновато взглянула на меня.— Я не смогла… — сказала она.— Но ты пыталась, а это главное. Коннан тоже вошел и стоял рядом.— Твой отец очень гордится тобой, — сказала я ей.— Он думает, я вела себя ужасно глупо, — ответила Элвина.— Ничего подобного! Он так не думает, — горячо возразила я. — Он сам тебе может это сказать. Наоборот, он гордится тобой. Он так и говорил мне. Самое главное, сказал он, это то, что Элвина попробовала взять тот барьер, и неважно, что она упала. Следующий раз , обязательно получится.— Правда? Он правда так сказал?— Конечно, правда, — воскликнула я. В моем голосе прозвучало негодование, потому что сам Коннан Тре-Меллин до сих пор не проронил ни слова, а девочка ждала, что он подтвердит мои слова.Наконец он произнес:— Ты просто молодчина, Элвина, и я очень горжусь тобой.Ее бледные губы снова тронула улыбка, затем она прошептала:— Мисс… ах, мисс… останьтесь, не уезжайте отсюда. Хоть вы не уезжайте.Тут уже я упала на колени и, взяв ее руку, поцеловала ее. Не в силах сдержать слезы, я воскликнула:— Я никуда не уеду, Элвина! Я всегда буду рядом с тобой.И только встретившись глазами с Селестиной, я вспомнила, где нахожусь и что рядом стоит Коннан. Гувернантка — мое второе «я», не следует этого забывать. И я постаралась загладить свою оплошность:— Я буду с тобой до тех пор, пока ты сама этого хочешь.Элвина умиротворенно улыбнулась.
Когда Элвина заснула, мы оставили ее. Я собиралась было пойти к себе, но Коннан задержал меня:— Зайдите на минуту в библиотеку, мисс Лей. Доктор хочет сказать нам несколько слов.И мы втроем направились в библиотеку, чтобы обсудить, как лучше организовать уход за Элвиной.— Я буду приходить каждый день, — сказала Селестина. — Может, мне даже стоит пожить у вас, пока она не поправится? Как ты думаешь, Коннан?— Об этом, дамы, вам нужно договориться между собой, — сказал доктор Пенгелли. — Пока кости срастаются, девочку надо чем-то занимать, обязательно поддерживать хорошее настроение. В подобных случаях нередки депрессии, ей они ни к чему.— У нас она будет в прекрасном настроении, — пообещала я. — А какую диету вы порекомендуете, доктор?— В течение первых двух дней что-нибудь легкое, что обычно готовят для больных: паровая рыба, молочный пудинг, заварной крем и тому подобное. А потом давайте ей все что попросит.На душе у меня было легко, даже радостно, и от такой резкой смены настроений немного закружилась голова.Я слушала, как врач отдает распоряжения, как Коннан уверяет Селестину в том, что ей вовсе не нужно утруждать себя и переезжать в Маунт Меллин, что мисс Лей прекрасно со всем справится, но в случае необходимости он с благодарностью примет ее помощь.— Ты, как всегда, прав, Коннан, — сказала Селестина. — Так действительно будет лучше. Местные любят поболтать, и если я перееду сюда… Глупо, конечно, но люди всегда могут найти повод для сплетен.Я поняла, куда она клонит. Стоит ей только переехать в Маунт Меллин, как сразу же начнутся пересуды, намеки, кривотолки по поводу ее отношений с Коннаном. Между тем как мое пребывание в доме не подлежит обсуждению, хотя мы с Селестиной примерно одного возраста. Я ведь, в отличие от нее, гувернантка и, стало быть, нахожусь на службе и не ровня хозяевам.Коннан рассмеялся и сказал:— Ты приехала верхом или в коляске, Селеста?— Верхом.— Прекрасно, я провожу тебя.— Спасибо, Коннан. Ты очень любезен. Но, право, я могу и одна вернуться домой, если тебе…— Чепуха! Я еду с тобой. — Он повернулся ко мне. — У вас, мисс Лей, совершенно измученный вид. Советую вам немедленно пойти лечь и хорошенько выспаться.Я была уверена, что не смогу заснуть, и, по-видимому, это отразилось у меня на лице, потому что врач сказал:— Я вам дам настойку, мисс Лей. Примите ее перед сном и, смею вас заверить, вы прекрасно отдохнете.— Спасибо, — поблагодарила я его, потому что внезапно ощутила полное изнеможение.Завтра мне, как всегда, нужно снова проснуться прежней уравновешенной мисс Лей, способной успешно справиться с любой неожиданностью, если таковая возникнет в результате событий прошедшего дня.
Я поднялась к себе. В комнате меня ждал ужин. Я села за стол, но аппетита не было, и я отодвинула тарелку, едва притронувшись к еде, хотя в другое время отдала бы должное холодному цыпленку с овощами.Приму-ка я настойку доктора Пенгелли и лягу спать, решила я. Но в это самое время в дверь постучали, и на мое «войдите» на пороге появилась миссис Полгрей. Она явно была чем-то расстроена. Ничего удивительного, подумала я. Сегодня всем досталось.— Это ужасно! — начала она. Я быстро вставила:— Все хорошо, миссис Полгрей. Врач сказал, она скоро поправится.— Да-да. Эту новость я уже слышала. Я о Джилли, мисс. Я очень волнуюсь из-за нее.— Джилли? А что случилось?— Она не вернулась после того, как закончились верховые состязания. Я ее с самого обеда не видела.— Она скорее всего бродит где-нибудь. Интересно, а не видела ли она…— Вот чего я не могу понять, мисс. Как это она пошла смотреть эти состязания? Ведь она к лошади даже и подойти боится. Да я ушам своим не поверила, когда мне рассказали, что она была там сегодня. И вот теперь… она не вернулась.— Но она же часто где-то бродит одна, не так ли?— Так-то оно так, но к чаю она всегда домой возвращается. Я прямо-таки ума не приложу, что с ней могло приключиться.— А в доме искали?— Да, мисс. Где уже только не искали. И Китти с Дейзи искали, да и Полгрей тоже. В доме ее нет.— Хорошо, я помогу вам. Идемте.И вот вместо того чтобы лечь спать, я отправилась на поиски Джилли.Я тоже начала беспокоиться, потому что после сегодняшних событий ждала чего угодно. Куда могла подеваться крошка Джилли? Что могло с ней случиться? На это тут же нашлось не меньше тысячи ответов. Перед мысленным взором рисовались картины одна другой страшнее. А вдруг она случайно забрела на берег, оступилась и упала с обрыва в море, и теперь волны прилива безжалостно бросают о камни ее тело в бухте Меллин точно так же, как восемь лет назад эти волны выбросили на берег тело ее матери?Нет, так нельзя! Это уже слишком. Наваждение какое-то! Джилли просто заснула где-то в лесу, она ведь туда часто ходит, убеждала я себя и тут же опровергала собственные аргументы: но в лесу-то она не может заблудиться — она знает его как свои пять пальцев.Тем не менее я направилась в лес, громко выкрикивая: «Джилли! Джилли!»; туман, который с наступлением темноты опять сгустился, ватным облаком окутывал меня, заглушая голос, но я продолжала поиски. Интуиция подсказывала мне, что девочка не потерялась, а где-то прячется.Так оно и оказалось. Нашла я ее на поляне, окруженной небольшими елочками, где уже видела ее несколько раз. Вероятно, это место служило ей своеобразным убежищем.— Джилли! — позвала я ее. — Джилли! Услышав мой голос, девочка быстро вскочила, готовая бежать, но задержалась, когда я снова заговорила:— Все хорошо, Джилли, успокойся. Я здесь одна и не сделаю тебе ничего дурного.Она была похожа на маленькую фею, с удивительными белыми волосами, которые спускались ей на плечи.— Трава же совсем мокрая, ты простудишься. От кого ты прячешься, Джилли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34