Большие глаза не отрываясь смотрели на меня: я точно знала, что искать спасения в лесу ее заставил страх.Если бы она только заговорила со мной! — подумала я. Если бы только объяснила!— Джилли, — снова обратилась я к ней, — мы ведь с тобой друзья, ведь правда? Ты же знаешь, я такой же друг, каким была тебе госпожа.Она кивнула, и мне показалось, что страх в ее глазах пропал. Похоже, раз увидев меня в верховом костюме Элис, она каким-то странным образом мысленно поставила нас в один ряд.Я прижала девочку к себе: ее платье, волосы, лицо были влажными на ощупь, даже на бровях и ресницах осели крошечные капельки тумана.— Да ты совсем замерзла, Джилли. Она позволила мне обнять себя.— Пойдем, Джилли, — сказала я, — пойдем домой.Твоя бабушка очень волнуется, она не знает, где ты и что с тобой случилось.Она не сопротивлялась, когда я вела ее на опушку, но шла неохотно.Я крепко прижимала ее к себе одной рукой, затем спросила:— Ты сегодня днем ходила смотреть, как выступают» лошади?Она повернулась ко мне и, вцепившись ручонками в платье, уткнулась в него лицом. Я чувствовала, что она вся дрожит.Меня осенило: я поняла, что произошло. Эта девочка подобно Элвине смертельно боится лошадей. А как же иначе? Она же чуть было не погибла под копытами. И так же, как Элвина, она испытала сильное потрясение, но в отличие от Элвины Джилли не оправилась от испуга, потому что рядом не оказалось никого, кто помог бы рассеять внезапно окутавшую ее мглу.Здесь, в туманном лесу я осознала, что в этом мое предназначение: я не отвернусь от бедного ребенка, которому так нужна моя помощь.Сегодня днем она снова сильно испугалась. Увидев Элвину под копытами лошади, она вспомнила, что произошло с ней самой. Ведь прошло всего четыре года.В эту минуту в отдалении я услышала стук копыт и крикнула:— Ау-у! Я нашла ее.— Еду, мисс Лей.Огромная радость захлестнула меня. Это был Коннан.Наверное, по возвращении из Маунт Уиддена ему сообщили, что пропала Джилли, и он тоже присоединился к поискам.Он выехал на поляну, и Джилли еще теснее прижалась ко мне, пряча лицо в складках платья.— Она здесь, — сказала я, когда он подъехал ближе. — Бедная девочка совсем выбилась из сил. Возьмите ее к себе.Он наклонился в седле, чтобы поднять ее, но Джилли отпрянула.— Нет! Нет! — закричала она.Коннан был поражен, услышав, что она вдруг заговорила, ведь все считали ее немой. Но я уже не удивилась: я уже знала, что Джилли не лишилась дара речи, но говорит только в минуты сильных переживаний.— Джилли, — попыталась внушить я ей, — мистер Тре-Меллин посадит тебя к себе в седло, а я буду идти рядом и держать тебя за руку.Она затрясла головой.— Посмотри, — продолжала я. — Эту лошадь зовут Майское Утро, и она очень хочет тебя подвезти, потому что знает, что ты устала.Джилли со страхом посмотрела на лошадь, и я решила действовать быстро.— Держите ее, — сказала я Коннану, и он, наклонившись, ловко подхватил Джилли и усадил впереди себя. Она стала вырываться, но я ее успокаивала.— Не бойся, тебе ничего не угрожает, мы уже скоро будем дома. А там тебя ждет кружка теплого молока с хлебом, потом ты ляжешь в свою удобную теплую кроватку. Я всю дорогу буду идти с тобой рядом и держать тебя за руку.Девочка уже не пыталась вырываться, только крепко сжимала мою руку.Так закончился этот странный день.Передавая Джилли в руки ее бабушки, Коннан нежно улыбнулся мне. Это была удивительно приятная улыбка, именно улыбка, а не привычная усмешка.Я направилась к себе, испытывая чудесную легкость во всем теле. Подобно туману в лесу она окутывала меня со всех сторон, переполняла сердце радостью, но было почему-то и немного грустно. Почему? К чему лукавить. Конечно же, я давно догадалась, что со мной случилось. А сегодня все стало окончательно ясно. Я поступила глупо, глупо как никогда. Впервые в жизни я полюбила, полюбила человека, который принадлежит совершенно иному миру. Я влюбилась в хозяина замка Маунт Меллин и, боюсь, он догадывается об этом.Я заперла дверь, разделась, вылила настойку, которую мне дал доктор Пенгелли, и легла в постель.Но перед тем как лечь я подошла к зеркалу и, взглянув на себя, рассмеялась: в ночной сорочке из розовой фланели, тщательно застегнутой на все пуговицы, я мало соответствовала придуманному образу. И тогда строгим «гувернантским» тоном я громко сказала самой себе:— К утру ты образумишься! Благодаря настойке доктора Пенгелли ты отлично выспишься и придешь в себя.
Последующие несколько недель были, пожалуй, самыми счастливыми за все время моего пребывания в Маунт Меллине. Очень скоро выяснилось, что Элвина не пострадала сколько-нибудь серьезно. Я была в восторг от того, что она не только не утратила желания продолжать наши прогулки, но живо интересовалась самочувствием Черного Принца, ничуть не сомневаясь, что снова скоро сядет верхом.Через некоторое время мы сможем возобновить занятия, и Элвина была этому рада. А пока я научила ее играть в шахматы. Она поразительно быстро освоила игру. Когда я соглашалась играть без ферзя, чтобы уравновесить силы, Элвина даже ставила мне шах.Я была счастлива, но не только оттого, что Элвина выздоравливает и хорошо занимается, а и потому, что Коннан был рядом. Удивительно, но он принял к сведению все, что я наговорила ему в тот день, когда с Элвиной произошел несчастный случай, хотя ни словом не обмолвился, что помнит наш разговор. Теперь он часто навещал Элвину и приносил ей книги и загадки, которые, по его мнению, могли быть ей интересны.Еще в самом начале я сказала ему:— Ваше присутствие доставляет ей гораздо больше удовольствия, чем все те подарки, которые вы ей привозите.Тогда он ответил мне:— Если она действительно предпочитает меня книгам и игрушкам, то она очень странный ребенок.Мы оба улыбнулись, и я снова отметила, что у него теперь совершенно иное выражение лица.Иногда он садился рядом и наблюдал, как мы играем в шахматы. Затем на стороне Элвины он тоже вступал в игру. Я бурно возражала, что силы неравны, и требовала вернуть моего ферзя.Элвина сияла, а он говорил:— Смотри, Элвина. Мы сейчас поставим слона вот сюда и заставим нашу дорогую мисс Лей занять оборону.Элвина, хихикнув, бросала на меня торжествующие взгляды, а я, счастливая оттого, что сижу с ними рядом, начинала играть небрежно и, случалось, проигрывала. Но не всегда. Я не могла забыть, что между Коннаном и мной идет своего рода борьба, в которой я не желала уступать. Хотя речь шла всего лишь о шахматах, мне хотелось доказать ему, что мы стоим друг друга.Однажды он сказал:— Как только Элвина сможет передвигаться, мы поедем в Фауэй на пикник.— Зачем ехать в Фауэй, когда на берегу, рядом с Маунт Меллином, есть прекрасные места для пикника?— Моя дорогая мисс Лей, — с недавних пор у него появилась привычка называть меня своей дорогой мисс Лей, — неужели вы не понимаете, что чужие владения гораздо более романтичны и заманчивы, чем свои собственные?— Да, да, папа! — закричала Элвина. — Пожалуйста, давайте устроим пикник.Ей так хотелось поскорее поправиться и поехать на пикник, что она съела все, что принесли на обед, и без умолку болтала о предстоящей экспедиции. Доктор Пенгелли был в восторге от своей маленькой пациентки да и все мы тоже.Однажды я сказала Коннану:— Вы лучше любого лекарства излечили Элвину. Она счастлива, потому что наконец вы заметили ее и больше не обходите своим вниманием.И тут он сделал нечто неожиданное: он взял меня за руку и легко поцеловал в щеку. Этот поцелуй разительно отличался от того, другого, во время бала в Маунт Меллине. Это был дружеский поцелуй, не страстный, но ласковый.— Нет, — возразил он, — излечили Элвину вы, мисс Лей, и никто другой.Мне показалось, он хочет еще что-то добавить, но он промолчал и быстро ушел. Я осталась одна.
Я не позабыла Джилли и была полна решимости бороться за нее так же, как и за Элвину. Лучше всего было поговорить об этом с Коннаном. Я была уверена, что в том благодушном настроении, в котором он пребывает последнее время, он позволит мне все, что бы я у него ни попросила. Хотя, надо признаться, меня бы не удивило, если по мере выздоровления Элвины он снова превратится в того мистера Тре-Меллина, который не желал замечать свою дочь и насмешливо подтрунивал надо мной. Я не стала откладывать разговор в долгий ящик, потому что стремилась разрешить вопрос о судьбе Джилли, пока имела еще шансы на успех.И вот как-то утром, предварительно выяснив, что Коннан в красной гостиной, я смело направилась туда и спросила разрешения поговорить с ним.— Ну, разумеется, мисс Лей, — ответил он. — Мне всегда доставляет огромное удовольствие говорить с вами.Я немедленно перешла к делу.— Мне хотелось бы что-то сделать для Джилли.— А что именно?— Я не верю, что она слабоумная, просто никто никогда не пытался помочь ей. Я слышала о том, что с ней приключилось. Насколько я понимаю, до несчастного случая она была совершенно нормальным ребенком. Вполне возможно, она снова им станет, если с ней заниматься. Вы не находите?В его глазах появилась прежняя насмешка, и он ответил:— Если за дело берется Господь Бог или мисс Лей, то возможно все.Я пропустила мимо ушей его ироническое замечание и продолжила:— Я прошу разрешить мне заниматься с Джилли.— Моя дорогая мисс Лей, разве ученица, ради которой вы приехали сюда, занимает не все ваше время?— У меня есть немного свободного времени, мистер Тре-Меллин. Даже гувернантки имеют на это право, и я готова посвятить его урокам с Джилли, если, конечно, вы мне категорически не запретите этого.— Даже если бы я и захотел поступить так, то, нисколько не сомневаюсь, вы все равно нашли бы способ обойти мой запрет. Поэтому, думаю, будет значительно проще сказать: «Поступайте, как считаете нужным, мисс Лей. Желаю вам успеха».— Благодарю вас, — сказала я и уже повернулась, чтобы уйти.— Мисс Лей, — окликнул он меня. Я остановилась, ожидая, что он скажет.— Давайте не будем тянуть с пикником. Я могу на руках снести Элвину в коляску.— Это замечательно, мистер Тре-Меллин. Я сейчас же передам ей. Она будет очень рада.— А вы, мисс Лей? Вы рады?На какое-то мгновение мне показалось, что он собирается подойти ко мне, и отпрянула назад: я испугалась, что он положит мне на плечи руки, и я выдам себя с головой при его прикосновении.Я холодно ответила:— Все что доставляет радость Элвине, радует и меня, мистер Тре-Меллин, — и поспешила прочь, чтобы скорее поделиться с Элвиной хорошей новостью.
Так проходили недели — чудесные, приятные недели, которые, мне казалось, не могут тянуться вечно.Я занималась с Джилли в классной и даже сумела научить ее некоторым буквам. Картинки в учебниках привели ее в неописуемый восторг, и она рассматривала их с большим вниманием. Кажется, ей действительно нравились наши уроки, потому что каждый день в точно назначенное время она появлялась в классной.Мне передали, что Джилли начала понемногу говорить, хотя и очень редко. Я знала, что весь дом, не скрывая любопытства, наблюдает за этим экспериментом. Многих мои усилия откровенно забавляли, но только не Элвину.Когда она поправится настолько, чтобы заниматься в классной, мне нужно быть готовой к сопротивлению с ее стороны. Элвина не скрывала своей неприязни к девочке. Как-то раз я привела Джилли навестить ее, и Элвина немедленно начала капризничать. Придется подумать, как примирить ее с Джилли, когда она наконец поправится. Я прекрасно понимала, что очень скоро наша жизнь снова войдет в привычную будничную колею, но все равно была рада, что мне не нужно заниматься этой проблемой, пока тянутся эти чудесные дни. Ее можно будет решить потом, когда идиллия закончится. Вряд ли можно ожидать, что она продлится бесконечно.У Элвины было много посетителей. Каждый день приходила Селестина с фруктами и другими подарками. Питер тоже заходил навестить ее, и Элвина всякий раз была очень рада его видеть.Однажды он сказал ей:— Ты не находишь, Элвина, что я очень любящий дядя? Я так часто навещаю тебя. На что она ему ответила:— Но, дядя Питер, вы приходите сюда не только ради меня, не так ли? Вы приходите главным образом из-за мисс.Его следующие слова были типично в его духе:— Я прихожу сюда, чтобы увидеть вас обеих. Какой я счастливец, что могу навещать сразу двух таких очаровательных дам!Заезжала и леди Треслин с дорогими книгами и цветами, но Элвина приняла ее хмуро и почти не разговаривала с ней.— Она все еще плохо себя чувствует, леди Треслин, — объяснила я, и улыбка, блеснувшая в ответ, едва не ослепила меня, настолько она была прекрасна.— Конечно, понимаю, — сказала леди Треслин. — Бедняжка! Мистер Тре-Меллин говорит, что она вела себя очень храбро, а вы так чудесно ухаживаете за ней. Я сказала, что ему очень повезло, ведь ему досталось настоящее сокровище в вашем лице. «В наши дни это такая редкость», — сказала я ему. Я до сих пор переживаю, что уволилась моя последняя кухарка — прямо перед званым ужином. Она была такое же сокровище.Я стояла склонив голову и тихо ненавидела ее — не потому что она сравнила меня со своей кухаркой, а потому что она была так красива. Я знала, что слухи о ней и Коннане не прекращались, и боялась, что они соответствуют истине.Рядом с этой женщиной Коннан становился совсем другим. Его словно подменяли. Казалось, он почти не замечает меня. Я слышала их смех и грустно думала: о чем они сейчас говорят? Я видела их в саду и говорила себе: в их отношении друг к другу безошибочно угадывается интимная близость.Тогда я поняла, насколько была глупа, потому что все это время лелеяла мечты, в которых боялась признаться даже самой себе. Я притворялась, что они не существуют, но они не оставляли меня и, несмотря на всю мою рассудительность, не давали покоя.Я не смела думать о будущем.Однажды Селестина предложила Элвине провести целый день в Маунт Уиддене и обещала позаботиться о ней.— Для разнообразия, — сказала она и добавила, — ты отужинаешь с нами, Коннан, и привезешь ее домой.Он согласился. Мне было очень жаль, что меня не пригласили, и это разочарование лишь подтвердило, как далеко от реальности позволила я себе унестись в своих мечтах в течение нескольких невообразимо чудесных недель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34