Что у вас еще, майор? Вы похожи на довольного кота из поговорки, налакавшегося сливок.– Нам сообщили, что сегодня армию возглавил сам принц, а лорду Джорджу Меррею поручил командовать отрядом его клана.Герцог нахмурился, уставившись на Гамильтона:– Вы уверены? С какой стати он отстранил от командования единственного среди мятежников мудрого человека?– Возможно, принц жаждет славы.– Если так, он поступил просто глупо. Но для нас это огромное преимущество, которым я не премину воспользоваться.– По численности мы превосходим мятежников почти вдвое, ваша светлость. Совсем недавно наши разведчики донесли, что четверть, а то и треть армии мятежников рассеяна по всей Шотландии.– Майор, численный перевес, или его отсутствие, прежде их не останавливал. Насколько я помню, мятежников было вдвое меньше, чем нас, при Престонпансе и втрое меньше в Фолкерке.– Но они напали на нас неожиданно.– Да, у них не отнимешь умения ползать по болотам среди ночи, появляться как из-под земли и спускаться будто с небес.– Я уже приказал утроить число часовых и менять пароли не каждый час, а каждые полчаса, – заверил герцога Гамильтон. – Они не пройдут и пяти миль, как мы узнаем об этом.– А как вы оцениваете настроения наших солдат? Только будьте откровенны, майор.Помня о пристрастии герцога к словесным ловушкам, Гамильтон заговорил, старательно выбирая слова:– Само собой, наши солдаты волнуются, ваша светлость. Пожалуй, даже немного тревожатся. Горцы внушают им почти суеверный страх, несмотря на то что наши солдаты уже научились отражать неистовые атаки, которые так пугали их раньше.Герцог задумчиво поджал губы.– Пожалуй, стоило бы повесить кое-кого в назидание остальным: трус, повешенный публично, превращает в отчаянных храбрецов дюжину солдат. Я не хотел бы увидеть свою армию обратившейся в бегство, майор.– Столь радикальные меры нам вряд ли понадобятся, ваша светлость, – отозвался Гамильтон и сунул руку во внутренний карман своего алого кителя. – Сегодня утром в нашем распоряжении оказался один документ, который поможет нам без труда подхлестнуть солдат. Вы позволите?Камберленд согласно кивнул, и Гарнер извлек из кармана два свернутых листа бумаги.– Вот это, – он взял верхний лист, – копия приказа лорда Джорджа Меррея. Сегодня утром мы перехватили двух шпионов, обследовавших дорогу от равнины до нашего лагеря. В приказе говорится: «Его королевское высочество приказывает каждому воину всех подразделений армии оставаться в своем подразделении днем и ночью вплоть до полного завершения битвы. Это относится как к всадникам, так и к пехотинцам. Приказ будет передан каждому офицеру...» – и так далее, и тому подобное.Камберленд взял у него приказ, быстро пробежал глазами и обратил внимание на аккуратную подпись лорда Джорджа Меррея и дату – 14 апреля.– Это обычные распоряжения. Что в них особенного? Гарнер почтительно улыбнулся:– Я взял на себя смелость прибегнуть к помощи сомнительных талантов одного из наших писцов... и вот что из этого вышло, ваша светлость.Камберленд взял второй лист и просмотрел его. Лист был исписан тем же размашистым, но аккуратным почерком, под приказом стояла та же подпись, и приказы остались прежними – за исключением одной короткой фразы. Он прочитал:– «Его королевское высочество приказывает каждому воину всех подразделений армии оставаться в своем подразделении днем и ночью вплоть до полного завершения битвы... – Он умолк, коротко взглянул на Гамильтона Гарнера и закончил: – И ни при каких обстоятельствах не щадить противника. Это относится как к всадникам, так и к пехотинцам...»– А еще я отважился показать второй документ полковнику Джону Кэмпбеллу из клана Аргайлов, – сообщил Гамильтон.– И что же?– Выражение «не щадить» возымело желаемое воздействие. Как вам известно, Кэмпбеллам не терпится вступить в бой с враждебными кланами – особенно с Камеронами и Макдональдами. Уже много лет они ведут кровопролитную вендетту и без малейших колебаний перебьют врагов до последнего, как только им представится шанс.– Понятно... – Камберленд и вправду все понял. Прочитав этот приказ, простой солдат, уже напуганный рассказами про воинов-горцев, истолкует его как разрешение забыть о милосердии, не щадить на поле боя никого, даже раненых. Благодаря вставленной фразе приказ разрешал резню и подкреплял убеждение в том, что мятежники – кровожадные дикари, приносящие людей в жертву друидам и пьющие кровь зарезанных врагов. Конечно, многие знали, что в армии Чарльза Стюарта за ранеными пленниками заботливо ухаживают. И все-таки человек, идущий в бой в уверенности, что даже в случае поражения он может остаться в живых, будет защищаться не так отчаянно, как солдат, заранее напуганный предстоящей бойней.– Я поклялся раз и навсегда подавить восстание якобитов, – пробормотал себе под нос Камберленд. – Даже если ради этого понадобится истребить всех горцев до единого – мужчин, женщин и детей.Гамильтон Гарнер молча ждал его решения.Камберленд опять взглянул на оба приказа, затем взял один из них и поднес уголком к свече. Бумага потемнела, свернулась, внезапно вспыхнула. Пламя стало жадно пожирать чернильные строчки одну за другой. Уронив горящий документ, Камберленд дождался, когда пламя потухнет, и растоптал пепел.Второй, поддельный, приказ он вернул Гамильтону Гарнеру.– Надеюсь, вы позаботитесь о том, чтобы приказ попал к кому следует?Нефритово-зеленые глаза вспыхнули ярче пламени свечи. – Можете положиться на меня, ваша светлость. – Как всегда. Глава 22 Кумоден Лорд Джордж Меррей объявил о начале похода в восемь часов, как только достаточно стемнело. Отряд своего клана Атоллов он повел сам, во главе колонны, рядом с Камеронами Лохиэла. Середину колонны составляли отряды лорда Джона Драммонда, а подразделения принца и герцога Пертского замыкали строй.Полковник Энн Моу гордо вела за собой немногочисленных Макинтошей, которые вызвались провести армию по торфяникам, в обход крупных дорог. Им не терпелось наконец-то встретиться с англичанами в открытом бою и победить их на своей земле. Авангард колонны быстро и бесшумно двигался по долине, так что арьергард едва поспевал за ним.От дождя, который шел весь день, тропы стали предательски скользкими. Чтобы пройти по ним, воины затратили вдвое больше сил, чем понадобилось бы для ходьбы по пустоши, заросшей бурьяном. Колонны замедлили шаг, разрыв между первыми и последними рядами превысил полмили, и лорд Джордж опасался поражения в случае неожиданной атаки, не говоря уже о попытке взять армию в клещи и таким образом лишить всяких шансов на победу. Пока отряд принца тащился по торфяникам, разведчики лорда Джорджа донесли о необычной суматохе в лагере Камберленда. По всему периметру лагеря были выставлены пикеты, между ними ходили патрули – их было столько, что о неожиданном нападении следовало сразу же забыть. Кто-то уже предупредил англичан; пытаться напасть на лагерь было все равно что идти прямиком в ловушку.Посовещавшись с вождями и офицерами, лорд Джордж с досадой решил немедленно развернуться и поскорее вернуться обратно, пока рассвет не застал армию мятежников посреди болота.Чарльз Стюарт не поверил своим глазам, когда увидел, что отряд лорда Джорджа поворачивает к прибрежной дороге. Принц молча стоял, вырисовываясь на фоне светлеющего неба, пока О'Салливан потрясал кулаками, осыпал проклятиями лорда Джорджа и обвинял его во всех мыслимых преступлениях – от трусости до измены.Александер с трудом удерживался, чтобы не выхватить пистолет и не пристрелить ирландца на месте. Лохиэлу, полковнику Энн и Магилливри наконец удалось убедить Чарльза Стюарта в том, что лорд Джордж принял единственно возможное решение. Но урон уже был нанесен. Лорд Джордж, рассерженный тем, что его обвинили в предательстве и трусости в присутствии его подчиненных, всю дорогу до Куллодена хранил мрачное молчание. Принц совсем растерялся, но смирился с очередным унижением, спрятался под маской непроницаемой мрачности и не проронил ни слова, не отзываясь даже на обращения вождей и членов военного совета.Изнуренные голодом и усталостью, воины добрели до Куллодена. Некоторые направились дальше, в Инвернесс, остальные разошлись по ближайшим фермам. Почти тысяча человек рухнула на землю в парке возле Куллоден-Хауса. Воины заснули мертвым сном, забыв о голоде, и с трудом пробудились спустя краткое время, когда в лагерь доставили донесение о том, что армия Камберленда находится в двух часах пути, от Куллодена.– Пригнитесь пониже, – велел Струан, метнув яростный взгляд на Кэтрин и Дейрдре. – Мы зашли слишком далеко, чтобы сдаваться этим мерзавцам.Кэтрин кивнула, спокойно облизнула губы и покрепче сжала заряженный пистолет. После вчерашней схватки с солдатами она двигалась, не задумываясь, повиновалась, не споря и не задавая вопросов. Наградой ей было нескрываемое восхищение Струана Максорли, а он редко расточал похвалы.– Не знаю, как он заметил или услышал их, – прошептала Дейрдре. – Не понимаю, откуда он узнал, что они там. Я уже несколько часов не замечаю ничего подозрительного...– Струан всю жизнь провел в горах и в лесах, – напомнила Кэтрин. – Должно быть, у него чутье.Дейрдре искоса взглянула на бывшую госпожу, не понимая, как она может держаться так деловито и невозмутимо. За последние двадцать часов Максорли и горсточка уцелевших горцев отступили по извилистой, опасной горной тропе чуть ли не до самого Инвернесса. В начале пути Дейрдре опасалась за рассудок и здоровье Кэтрин – в конце концов, у нее на глазах погиб единственный, обожаемый брат. После этого ей пришлось убегать по коварным тропам от преследователей в алых мундирах, но она ни разу не пожаловалась, не выказала ни малейшей слабости, хотя Дейрдре знала, что Кэтрин смертельно устала. Сама Дейрдре не только устала, но и изнывала от леденящего ужаса перед неизвестностью.Кэтрин не дрогнула и не запротестовала, когда Струан велел им спрятаться в зловонном логове какого-то горного зверя. Она решительно отказывалась притронуться к скудным припасам, пока их не разделили поровну на всех. Она помогала Дейрдре перевязывать раненых и отдала им своего коня – одного из нескольких, которых удалось поймать. Кэтрин заявила, что вполне может идти пешком – в отличие от тяжело раненных мужчин.Только благодаря силе и упорству Кэтрин Дейрдре до сих пор не пала духом. Она подбадривала себя, мысленно твердя, что если им все-таки удастся добраться до Моу-Холла живыми, то больше она никогда не расстанется с Алуином Маккейлом. Никогда в жизни. Эту клятву она дала себе в кромешной ночной темноте и вознамерилась сдержать ее, как подобало ирландке.– Вон там, – вдруг шепнула Кэтрин, – среди камней. Там что-то мелькнуло.Дейрдре прищурилась, пытаясь разглядеть, что мелькает вдалеке, за завесой пронизывающе холодного дождя. Всю ночь Максорли вместе со спутниками карабкался вверх по склону горы, верно рассчитав, что англичанам не хватит ни смелости, ни упорства гнаться за ними по пятам. Дважды Максорли тайком подкрадывался к врагам, показывая, как легко может разделаться с ними с помощью темноты, тумана и дождя. Но в конце концов рассвело, англичане неумолимо настигали беглецов, и те снова двинулись в путь после краткого сна на камнях.Струан попытался предложить женщинам поехать верхом вперед – до Инвернесса оставалось всего миль пять по дороге, но Кэтрин опять отказалась наотрез.– Струан, мы будем держаться все вместе, – решительно заявила она. – И доберемся до Инвернесса все – или не доберемся вообще.– Вы сами не понимаете, что говорите.– Напротив, прекрасно понимаю, – возразила Кэтрин. – По вашим подсчетам, за нами гонятся сорок солдат, и еще сорок обходят нас, чтобы преградить путь. А у вас под командованием десять крепких мужчин – в том числе и тех, кто ранен, но способен держать в руках оружие. Мы с Дейрдре могли бы заряжать для вас мушкеты.– А вы понимаете, что случится, если вас схватят? – воскликнул Струан.– Они убили моего брата, – ровным тоном ответила Кэтрин. – И убьют вас, меня и всех остальных, если им представится шанс. Но такого шанса мы им не дадим. Мы же Камероны, а они – просто шайка узкоглазых красномундирников!Максорли вытаращил глаза и вдруг усмехнулся:– Верно, детка. В самую точку.Кэтрин и Дейрдре спрятались за густым бурьяном и зарослями вереска, разложив перед собой боеприпасы и нервно сжимая в руках пистолеты. На склоне впереди и вправду что-то происходило: Дейрдре разглядела алые пятна, перебегающие от одного дерева к другому. Их было слишком много для десяти отважных горцев и двух перепуганных женщин. Сражение могло закончиться плачевно.– Я люблю тебя, Алуин Маккейл, – еле слышно шептала Дейрдре. – И всем сердцем благодарю за то, что ты любишь меня...Воздух разорвал гулкий, леденящий кровь рев, и у женщин сердца ушли в пятки. Впереди, на тропе, из-за кустов выскочил Максорли с разметавшейся гривой и вскинутыми руками. Один за другим горцы появлялись из-за прикрытия, обнажали мечи и потрясали ими над головой, приплясывали от нетерпения, взметая подолы килтов, выкрикивали оскорбления, глядя туда, где прятался противник.Дейрдре изо всех сил вцепилась в пистолет и ошеломленно уставилась на этих безумцев. Она уже была готова разрыдаться, когда Кэтрин вдруг рассмеялась и схватила ее за руку.– Посмотри!У подножия склона, в долине, из-за двух огромных зеленовато-бурых валунов появилась колонна горцев в килтах. Сотни, тысячи шотландцев вышли из тумана, шагая следом за своим вождем, Клуни Макферсоном.Вскочив на лошадь, Струан помчался наперерез растерявшимся Макферсонам. Несколько торопливых фраз, резкий взмах рукой – и половина колонны разразилась криками и поспешила вверх по склону. Кэтрин и Дейрдре, с облегчением обнявшись, дождались, пока горцы пробегут мимо, а потом, усталые, но счастливые, присоединились к мятежникам, ждущим на дороге.Но несмотря на крайнее изнеможение, у них не было ни малейшего желания задерживаться в этих местах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58