Более четко я помню Харбин. Естественно, мне трудно сказать, какую функци
ю он там выполнял. Мы жили в гостинице, другой квартиры не имели. К отцу при
ходило много друзей. Все они мне известны как чекисты, фамилии, конечно, за
была. К сожалению, они погибли в 30-х годах, были репрессированы. Помню тольк
о Павло Грозовского.
Не знаю, как случилось, что мои родители разошлись. Это примерно в 1925 Ц 1926 го
дах. Отец уехал в Москву. Мама тоже собиралась к отъезду, но встретила Эйти
нгона и вместо Москвы отправилась вместе с ним в Пекин. Он Ц Наум Исааков
ич Эйтингон. Но когда мы его встретили, его знали как Леонида Александров
ича Наумова. Он был чудесный человек и очень хорошо ко мне относился. У них
через девять месяцев, как и положено, появилась моя сестренка Светлана. Р
одилась она в Пекине, но в документах значится, что в Москве.
Семья у нас была смешанная. И Леонид Эйтингон, и вторая жена папы Лизочка (
Елизавета Юльевна) ко мне очень хорошо относились. С 1931 года мы жили в перво
м кооперативном доме во 2-м Троицком переулке в Москве. Это было уже после
возвращения из командировки в Турцию. Часто ездили на дачу в Плющево, где
я родилась.
Поскольку я с папой встречалась временами, то о той работе, которую он вып
олнял, я узнала только тогда, когда сама стала работать в органах госбезо
пасности. Есть один момент, который мне кажется важным Ц у нас в семье, и у
отца, и у Леонида, не положено было говорить об оперативной работе. Лишь из
редка, вскользь, обмолвившись.
Итак, о моем папе Ц мы виделись периодически. Мне хотелось бы отметить Ц
папа очень меня любил, всегда поддерживал во мне стремление стать спортс
менкой. А я в то время была и чемпионкой Союза, и чемпионкой Москвы, и масте
ром спорта по легкой атлетике. В 1934 году стала одним из основателей общест
ва «Юный динамовец». Понимая, что папа находится на нелегальной работе, я
была очень тронута, когда вдруг в 1939 году он сумел негласно приехать в Моск
ву и поздравить меня с окончанием школы. У нас был очень душевный разгово
р. Впервые я попала в гостиницу «Москва», в ресторан. Во время этой беседы
папа спросил меня: «Дочка, ну и кем же ты хочешь стать?» Я ответила: «Конечн
о, разведчиком». Отец недовольно посмотрел на меня и заметил, что хватит в
нашей семье разведчиков, тогда уж лучше иди в институт физкультуры. А я по
ступила в Московский институт философии, литературы и истории (МИФЛИ). По
скольку я окончила школу с отличием, то в институт была принята без экзам
енов. Я проучилась там два года на историческом факультете.
Летом сорокового года я встретила школьного товарища Василия Михайлов
ича Минаева. И он был такой молодой, красивый, мы вспомнили школу, в общем, о
н вскружил мне голову. И в сентябре я вышла замуж. Отец устроил по тем врем
енам необыкновенную свадьбу. Он снял с петель дверь и сделал из нее больш
ой стол. Гостей собралось человек сорок. Были сосиски, и было все, что надо.
Папа был вообще человек широкой натуры. И Михаил Кузьмич Минаев (отец мое
го мужа) тоже человек широкой натуры и тоже чекист. Дочка моя Татьяна роди
лась 2 июня 1941 года. Я помню, как по этому поводу Зоя Ивановна Рыбкина сказал
а: «Что же ты сделала со своей матерью, в сорок лет превратила ее в бабушку?!
»
Папа снял нам дачу, чтобы мы могли побыть с ребенком на свежем воздухе. И в
от как раз на другой день переезда на дачу старушка, которая у нас была нян
ей, бежит и что-то кричит. Я подумала, наверное, что-то случилось с ребенком
, который лежал в коляске на улице. Мы вернулись, а в это время шло выступле
ние по радио Молотова о нападении Германии на Советский Союз. Посидели, н
яня Таня рассказала про ужасы первой мировой войны, и через несколько ча
сов муж уехал в Москву.
В годы войны я видела отца опять-таки урывками. Однако я хорошо помню, как
он в 1939 году вернулся из длительной командировки и привез с собой моего бр
ата Петю, который ни одного слова не говорил по-русски. И поскольку я знал
а немецкий язык, мне приходилось разговаривать с ним по-немецки и быть у н
его переводчиком. Помню, как папе выделили первую в жизни квартиру на вто
ром этаже на улице Кропоткинской. И отец заявил: новой мебели мне не давай
те, только самое необходимое, а то выкину ее в окно. Папа взял бабушку Прас
ковью Абрамовну к нам в дом. Вот это был образец нормальной хорошей семьи.
С одной стороны Ц русская ветвь, много родственников, с другой стороны
Ц еврейская, тоже много родственников, и все жили очень дружно. Эта бабуш
ка по линии Лизочки Ц Елизаветы Юльевны Розенцвейг.
У папы, как я уже сказала, было четыре сестры: Шура, Варвара, Анна и Олимпиад
а. Сергея, как я отмечала, к этому времени уже не было. И вот интересно, когда
бабушка, папина мама, умирала, ей было уже больше девяноста лет, она говор
ит мне: «Послушай, я хочу тебе сказать. Ты там, кажется, какой-то партийный б
ог. Я всю жизнь прожила с вами, антихристами. Меня Господь Бог не примет. Та
к уж ты, пожалуйста, собери всех родственников, чтобы пришли, когда отпева
ть будут». Похоронили бабушку на Калитниковском кладбище в Москве. Там е
е мать покоилась. И папа просил похоронить его рядом с матерью. Когда уход
ила из жизни наша Лизочка, она тоже просила не разлучать ее с мужем. Она ум
ерла в 1987 году восьмидесяти семи лет ужасной смертью, попав под автобус. Ко
гда папа был в Америке, я ничего не знала о его работе. И уже когда сама имел
а отношение к переводам документов о производстве атомного оружия, то от
товарищей узнала, что папа был с этим непосредственно связан. После возв
ращения из Америки в нашем доме всегда было много людей. Помню, что отец оч
ень переживал, когда узнал, что Лизочку увольняют с работы. Он понимал, по
какой причине, пошел и устроил там шум. Он сказал: «Я не понимаю, когда чело
век, моя жена и спутница жизни, выполняла оперативные задания наравне со
мной, она вам была нужна?! Тогда вы не обращали внимания на ее биографию и е
е национальность!» Папа говорил очень резко. Думаю, именно по этой причин
е очень скоро за этим протестом последовал его уход на пенсию. И это он пер
еживал очень тяжело, жизнелюбивый, образованный, многоопытный человек, л
юбящий Родину, желающий и умеющий много сделать для пользы своей страны,
остался не у дел. Это было невыносимо. Позднее папа стал председателем фе
дерации тенниса в обществе «Динамо». Он прекрасно играл, за границей на н
елегальной работе ему часто приходилось заниматься теннисом.
И вот еще что! Когда в 1930-е годы начались репрессии, однажды папа пришел и ск
азал: «Господи, меня бы, что ли, посадили, а то жены моих сослуживцев плюют м
не в лицо: что ж ты, сукин сын, ходишь по Улице, когда наших мужей нет». Я знаю,
что после возвращения из Штатов и на него был наговор, и он прошел через ря
д чистилищ. И все это он выдержал, потому что нашел свою нишу. Он знал, что Ро
ссии нужно служить верой и правдой.
Когда начался 1953 год, папу очень активно теребили. Он говорил, что как на ра
боту ходил в ЦК партии. И писал там характеристики на многих чекистов, кот
орые сидели. И надо сказать, что наш дом превратился в перевалочный пункт.
Возвращались люди из тюрем, им показывали оправдательные характеристи
ки, которые на них писал отец, и многие бывали у нас. Отец заражал их энтузи
азмом и радостью возвращения. Я помню одного Ц это был Михаил Боровой, кр
епкий, сильный, мужественный человек.
Когда в 1953 году, после смерти Сталина, Судопла-тову было дано оперативное з
адание, суть которого я не знаю, скорее всего речь шла о создании нового по
дразделения, он пригласил на работу папу, Лизочку и Эйтингона, который на
несколько месяцев обрел свободу. Было создано объединение ветеранов, оп
ытных чекистов. Но просуществовало оно всего несколько месяцев. После ар
еста Берия Судоплатов и Эйтингон были объявлены его прихвостнями и поса
жены в тюрьму (Эйтингон второй раз).
Хочется рассказать еще один эпизод из жизни папы. Приближалось пятидеся
тилетие ВЧК. Составлялись списки на награды. Многие считали, что Василий
Михайлович Зарубин достоин высшей степени отличия за заслуги перед гос
ударством. В списке на присвоение звания Героя Советского Союза папа сто
ял первым. Но когда этот список попал в высшие инстанции, его внимательно
изучил Суслов и сказал: «Не понимаю, как человек такого возраста может бы
ть Героем Советского Союза?» И папу из этого списка вычеркнули. И, как обыч
но бывает в этой бюрократической среде, исключили его сверху и не позабо
тились о достойной замене. И когда было торжественное заседание в Кремле
вском Дворце съездов, выяснилось, что Василий Михайлович из всех чекисто
в, которые выжили в эти сложные времена, один из наиболее видных сотрудни
ков, которые были приглашены в президиум, не получил вообще никакой нагр
ады. Позднее С. А. Кондрашев, который к тому времени был, кажется, заместите
лем начальника ПГУ, принес ему домой орден, не помню, какой Ц Красной Звез
ды или Ленина. Тогда собрались все члены семьи, были папины сослуживцы Гр
омушкин, Корзников, еще кто-то.
Рассказывая о папе, я не могу умолчать о нашей замечательной Лизочке. Язы
к у меня не поворачивается назвать ее мачехой. Это была не только любящая
жена, но и добрый, чудесный человек. И я горжусь тем, что уже после смерти от
ца мы с ней долгие годы поддерживали самые нежные, родственные отношения
.
Когда вышло постановление ЦК партии о том, что нужно писать о разведке, на
шли Зарубина и поручили тогдашнему секретарю партийной организации Со
юза писателей Тевекеляну написать роман на основе папиной биографии. И в
это время он часто бывал у нас дома. Папа рассказывал о своей жизни, уточн
ял некоторые моменты оперативной работы. Там несколько иначе прописаны
семейные отношения, но, во всяком случае, довольно точно. А недавно мне пок
азали книгу Феклисова, в которой несколько страниц тоже посвящены папе.
Они работали вместе в США. И я горжусь тем, что у меня был такой отец. Он служ
ил всегда честно, никогда не был формалистом и, конечно, некоторые люди по
льзовались этим. Когда папа умер, попрощаться с ним пришел Юрий Владимир
ович Андропов. Он стоял в почетном карауле, потом подошел к нам и сказал, ч
то страна потеряла большого разведчика, но по оперативным соображениям
нельзя пускать всех, кто хотел бы быть на его похоронах. Мне было приятно,
что таким образом была дана высокая оценка жизни моего отца, который не п
редставлял ее иначе, как служение делу, которому он принадлежал.
Я забыла сказать, что папа всегда стремился к знаниям. Но его отец умер, ко
гда мальчику было 14 лет, и он вынужден был, как старший в семье, кормить ее. П
оэтому он бросил учебу и у него было начальное образование. Когда на парт
ийных конференциях он заполнял анкету, к нему обычно подходили и говорил
и: «Товарищ генерал, вы ошиблись, вместо высшего образования написали на
чальное». Он отвечал: «Здесь все верно, я имею начальное образование и два
года церковноприходской школы. Я даже в хоре пел церковном».
Мама мне рассказывала, что во время Гражданской войны было очень голодно
, и папа приспособился к каким-то группам, вместе составляли творческие б
ригады, выходили и пели. Папа играл на балалайке. Виртуозно. А за труды то к
акой-нибудь селедки домой принесет, то бутылку подсолнечного масла. Что
удавалось, то и приносил. И я еще помню, какой он силой обладал. Он клал пята
к, сгибал локоть, и монета тоже сгибалась. Это я видела сама.
Теперь мне хотелось бы еще пару слов сказать о Лизе, когда речь идет о папе
. Елизавета Юльевна была человеком, который все время думал о других и не х
отел кому-нибудь быть в тягость. Уже в 87 лет она решила сама поехать в аптек
у за лекарством. На Кутузовском проспекте вышла на остановке, полы ее дли
нного пальто затянуло под передние колеса, и она попала под автобус. В бол
ьнице ей ампутировали ногу. К сожалению, я и мой брат были далеко от Москвы
Ц в командировках. Врач, проводивший операцию, говорил, что он не видел ч
еловека, который бы так безропотно перенес тяжелейшее испытание. Так тра
гически закончилась ее жизнь. Когда она работала вместе с Василием Михай
ловичем, фамилия ее была Ц Горская. В молодости она служила в секретариа
те у Дзержинского. Была связана с Блюмкиным. В истории с ним принимала акт
ивное участие. Она узнала, что какую-то часть партийной кассы Блюмкин отд
ал Троцкому, и обратилась к Эйтингону, который в тот момент был в Турции. Л
иза была женой Блюмкина, но я не знаю, был ли зарегистрирован их брак. Да эт
о и не имеет никакого значения. Гордиевский пишет, что она вышла замуж за Б
люмкина по любви. Я не согласна с этим, ибо знаю, что за столько счастливых
лет, которые она прожила с моим отцом, я никогда не слышала фамилии Блюмки
на, ни его истории. Они с отцом были замечательной парой, и любому мужчине
я пожелала бы такую любящую женщину, какой была Лиза. Она верой и правдой с
лужила памяти моего отца, постоянно ухаживала за его могилой и просила п
охоронить ее рядом с ним.
Почему мой отчим Ц Эйтингон. Он всю взрослую жизнь носил фамилию Наумов.
Но когда началась война, Берия сказал: «Какой он Наумов? Он Эйтингон, и пус
ть носит эту фамилию. Поэтому по документам он Эйтингон. К чести этого чел
овека надо заметить, что я в какой-то момент своей жизни спросила, можно л
и называть его отцом. Он сказал: «Нет, не надо. У тебя есть папа, очень уважае
мый человек. И я буду любить тебя не меньше, если ты будешь называть меня д
ядя Леонид».
Леонид Эйтингон родился 9 декабря 1899 года в Могилеве. Отец его рано умер от
язвы желудка. В семье, кроме него, было две сестры и брат. Он Ц старший. По-м
оему, был эсером. Я говорю, по-моему, потому что точно не знаю. Когда Феликс
Эдмундович Дзержинский бежал из очередной ссылки, он встретил Эйтингон
а. Молодой человек ему очень понравился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52