Я познакомилась с тысячами изломанных, исковерканных судеб
. Видела и пыталась помочь тем, кто был наказан несправедливо.
За работу в лагере я не получила наград или благодарностей. Никаких. И сег
одня со светлым чувством вспоминаю самый большой подарок, полученный мн
ою. Это были два волшебных белоснежных кустика флоксов. Их вырастили для
меня заключенные шахтеры и преподнесли мне зимою, принесли на квартиру в
сорокаградусный мороз. Флоксы были уложены в старый каркас абажура и бе
режно закутаны в лагерные куртки. Таких душистых цветов белее воркутинс
кого снега я никогда не встречала.
Настоящая награда!



ЭДУАРД ШАРАПОВ. ДВЕ ЖИЗНИ

Глава 1. Вместо предисловия


В Москве в доме № 29 по Красноармейской улице, где живут в основном писател
и, в ее честь нет мемориальной доски. Да мало ли у нас творцов, чей труд не от
мечен по достоинству?… Сказать по правде, скромный и добрый человек Зоя И
вановна Воскресенская, лауреат Государственной и многих других премий,
автор нескольких десятков книг, переведенных на многие языки мира, в том
числе китайский, японский, монгольский, никогда не претендовала на такую
высокую честь.
На самом деле судьба Зои Ивановны примечательная и, можно даже сказать, г
ероическая. До недавнего времени мало кому было известно, что писательни
ца З. И. Воскресенская двадцать пять лет своей жизни отдала разведке.
Друзья не один раз советовали ей написать книгу о прежней службе, но, по пр
изнанию самой Зои Ивановны, над ней, как дамоклов меч, висел гриф секретно
сти. Поэтому она и отвечала своим советчикам: «Я не знаю, что можно писать
о работе в разведке, а что нельзя». Но пришло время, и ее «рассекретили». В г
азетах появилось множество статей о Воскресенской, в которых правда был
а перемешана с вымыслом, а порой и ложью. И смертельно больная Зоя Ивановн
а взялась за перо. Она была готова поведать бумаге эпизоды своей неордин
арной жизни. Так родилась рукопись «Теперь я могу сказать правду» (Из вос
поминаний разведчицы). К сожалению, Зоя Ивановна не увидела даже сигналь
ного экземпляра. Она умерла в январе 1992 года, а книга вышла в свет в декабре.
Писательница Воскресенская, из-под пера которой появилось множество пр
оизведений для детей и юношества, создала единственную книгу о своей пер
вой профессии Ц профессии разведчицы.
В ней читатель найдет фотографию 3. И. Воскресенской в мастерской скульпт
ора. На глиняную болванку он накладывает большие и маленькие, продолгова
тые и круглые кусочки глины. Затем скульптурный портрет будет отлит в ги
псе или бронзе, и зритель увидит именно те черты, которые хотел запечатле
ть творец. Точно так и писатель, показывая одну черту характера за другой,
создает зримый образ своей героини.
В скульптурном портрете Зоя Ивановна предстает перед зрителями в тот мо
мент, когда мастер ее видел. Писатель же, мне кажется, находится в более вы
годном положении. Его героиня Ц не слепок застывшего времени, а мозаичн
ый рисунок, в силу житейских обстоятельств постоянно меняющийся. С годам
и изменялся и характер Зои Ивановны, неизменным оставался лишь его стерж
ень Ц честность, преданность делу и друзьям. Кстати о друзьях, которые бы
ли одновременно ее коллегами и соратниками, с которыми она делила чаще т
рудные, чем радостные годы жизни в разведке. Общение с ними тоже влияло на
становление ее характера, поэтому здесь пойдет речь и о тех людях, с котор
ыми в разные периоды времени сталкивала Зою Ивановну жизнь.
Я хочу рассказать о женщине, у которой было две судьбы: двадцать пять лет с
лужбы в разведке и тридцать пять в литературе. Надо сказать, что эти две су
дьбы оказались неразрывно связанными: писательница Воскресенская выро
сла из разведчицы Зои Ивановны Рыбкиной.
Вот о чем я думал, берясь за работу над этой книгой.
Удалось мне это или нет Ц судить вам.

Глава 2. Знакомство на всю жиз
нь

Стремление заниматься литературным трудом появилось у меня еще во врем
я учебы в средней школе. Было даже намерение поступить на учебу в Литерат
урный институт имени М. Горького. Но помешали многие обстоятельства. Зак
ончив историко-филологический факультет Ярославского государственно
го педагогического института имени К. Д. Ушинского, я в том же 1955 году был пр
изван на работу в органы государственной безопасности. Но в глубине души
всегда теплилась надежда на возможность заниматься литературой.
Году в 1970-м я написал небольшой рассказ о деревенском мальчике, который по
зднее получил название «Лешка». Черновик этого рассказа всего на нескол
ьких листах долгое время находился в «потайном» отделении моего портфе
ля. И вот как-то мы принимали в Германии Михаила Стельмаха (я тогда служил
там). Как часто бывает в таких случаях, не хватило водки, и когда решили, ком
у бежать, я отдал свой портфель приятелю. Потом случайно портфель оказал
ся у писателя, который обнаружил рассказ, прочитал его и счел нужным сооб
щить моему товарищу свою рекомендацию Ц заняться литературой… Так нео
жиданное участие Стельмаха толкнуло меня к дальнейшим литературным за
нятиям. Но напечатать рассказ было не так-то просто. И наверняка я бросил
бы эти попытки, если бы не его письмо.

«Уважаемый Эдуард Прокофье
вич!
Извините, что не мог Вам своевременно ответить. Ваш рассказ «Счасть
е», по-моему, хорош, поэтичен и по-человечески, без назиданий, без дидактик
и рассказывает, что такое доброе дело для человека. Не огорчайтесь, что Ва
с не понял корреспондент одной газеты Ц субъективизм не так
легко изжить.
Примите мои самые лучшие пожелания. Михаил Стельмах.
Киев, 20.01.74 г.»

Это письмо и послужило поводом моего знакомства с Зоей Ивановной. Мне ну
жно было получить консультацию писателя-профессионала. Зная, что она ко
гда-то была начальником того же немецкого отдела, где работал и я, набравш
ись храбрости, отправился к ней домой. Но об этом несколько позднее, а сейч
ас мне хотелось бы сказать, каким характером обладала эта женщина.
Одни говорят, что этот человек был соткан из чувства добра, нежности и заб
оты к окружающим ее людям. Иные утверждают, что основные ее черты Ц черст
вость, безразличие и даже жестокость по отношению к другим. Но все сходят
ся в одном: Зоя Ивановна Ц человек железной воли. В действительности все
эти качества, кроме жестокости, проявлялись в ней по-разному в зависимос
ти от того, с каким человеком ей приходилось сталкиваться и в каких обсто
ятельствах. Она, например, терпеть не могла в людях расхлябанности, недис
циплинированности, и уж совсем выводил ее из себя человек-лгун. Больше вс
его она ненавидела ложь. А в целом Ц стержнем ее характера были жажда доб
ра, желание приносить людям пользу.
Расскажу несколько эпизодов, которые показывают многогранность ее хар
актера.
Зима 1974 года. Декабрь. Заснеженная Москва. С трудом найдя букетик цветов (в
то время в Москве было трудно с цветами, особенно зимой), еду в метро на ста
нцию «Аэропорт» искать Красноармейскую улицу.
По совету моего товарища, немного знавшего Зою Ивановну, я позвонил ей по
телефону и попросил «оказать помощь начинающему литератору». Меня высл
ушали, и ровный, официальный голос коротко сказал в трубку: «Приезжайте».

Поднимаясь на шестой этаж писательского дома на Красноармейской улице,
я вдруг болезненно почувствовал бессмысленность и даже глупость своег
о предстоящего визита. Известная на всю страну писательница, лауреат нес
кольких премий, человек, только что издавший трехтомник своих произведе
ний… и я, никогда и нигде не издавший ни одной строчки. Нелепость?! Но отсту
пать было поздно. Я позвонил. Дверь почти сразу же открыли. Передо мной сто
яла высокая, стройная женщина в темном, строгом платье с небольшим ворот
ничком-стоечкой, отороченным белым кружевом. На ногах домашние тапочки
из серого войлока, но без примятых, стоптанных, как обычно, пяток. Темно-ру
сые, заколотые на затылке волосы. И глаза Ц внимательные, серые, изучающи
е. Это теперь я могу дать ее подробное описание. А тогда… тогда я ничего не
видел. Видимо поняв мою растерянность, Зоя Ивановна сдержанно улыбнулас
ь и сказала: «Проходите, раздевайтесь. Вот вешалка».
Ее улыбка сняла с меня и робость и скованность. Посреди комнаты, которая с
лужила кабинетом и гостиной одновременно, чуть ближе к окну стоял письме
нный стол. Напротив окна диван-кушетка со съемными подушками, обитый кра
сной, тисненой тканью. Ближе к двери маленький журнальный столик.
Меня усадили на диван. Я робко протянул свое литературное творение. Зоя И
вановна, стоя, взяла листы, присела на краешек стула, прочитала заглавие, п
ерелистала страницы, положила их на письменный стол, встала и сказала: «С
оловья баснями не кормят. Хоть вы и не соловей, Ц при этом она хитро улыбн
улась, Ц но чаем я вас напою. А потом поговорим». Так началось наше знаком
ство и литературное сотрудничество.
Это потом я узнал, что в квартире всегда бывает много посетителей Ц и взр
ослых и детей Ц писатели, читатели, коллеги-чекисты. Иногда до десятка и
более человек одновременно. И всех встречали сердечно, поили чаем, а если
нужно, и кормили. Мне неоднократно приходилось помогать Зое Ивановне при
нимать гостей, особенно в дни праздников детской книги. Делегации детей,
учителей и библиотечных работников приезжали не только из близких к Мос
кве областей, но и с Дальнего Востока.
Много позже я узнал, что в квартире есть еще одна комната Ц спальня. Кроме
широкой кровати под голубым бархатным покрывалом и трюмо, все в этой ком
нате было занято шкафами с книгами. Над кроватью висел голубой ковер и бо
льшая картина, написанная маслом, с изображением березовой рощи зимним г
олубым вечером. Голубой колорит ковра и картины сочетался с голубым барх
атом покрывала. Голубой Ц был любимым цветом Зои Ивановны.
На всю жизнь запомнил еще один эпизод. Несколько первых встреч мы провел
и с Зоей Ивановной на ее городской квартире. И вдруг, уже летом, она звонит
мне по телефону и предлагает провести очередную встречу в Красной Пахре
, где она в то время снимала дачу у вдовы писателя Алексея Мусатова. Со сво
йственной разведчице точностью объяснила, как проехать в этот дачный по
селок… «После второй дорожки поверните направо (тогда мы еще обращались
друг к другу на «вы»), увидите дом за большим, высоким забором. Это дача Кон
стантина Симонова, а напротив, третья, дача А. Мусатова. Я буду вас ждать». И
строго, как она это умела, спросила:
Ц Сколько времени вам нужно на дорогу?
Ц Минут сорок Ц пятьдесят.
Ц Жду вас ровно через час.
Купив по дороге цветы и торт, я через час въехал в поселок писателей в Крас
ной Пахре и без труда нашел нужную мне дачу. Открыл ворота, загнал машину в
о двор и, окрыленный скорой встречей с Зоей Ивановной, взяв цветы и торт, н
аправился в дом. В большой комнате никого не было. Поставив на стол коробк
у с тортом и прижав к себе букет красных гвоздик, я стал терпеливо ждать. Н
икого. Минуты через три громко позвал: «Есть здесь кто-нибудь?» К моему уд
ивлению, из соседней комнаты вышла незнакомая женщина. Я любезно заговор
ил с ней о житье на даче, не выпуская, однако, из рук цветы. Женщина с улыбкой
поддержала мой разговор, ни о чем не спрашивая. Побеседовав еще минут пят
ь, я осторожно спросил: «А где же Зоя Ивановна?» Незнакомка улыбнулась еще
приветливее и, хитро посмотрев на меня, показала рукой за окно: «Зоя Ивано
вна там… живет в том доме». С извинениями и смущением я забрал торт и перег
нал машину в соседний двор.
Расставляя на столе чайную посуду, Зоя Ивановна без улыбки слушала мой в
осторженный рассказ о моем чуть ли не героическом вторжении в чужой дом.
Она не перебивала меня, сервируя стол. Но когда я закончил, строго посмотр
ела на меня и сказала: «Это не делает вам чести. Ц Потом помолчала и совсе
м сухо добавила: Ц Ни как разведчику, ни как литератору». Можно понять мое
состояние. Я готов был, как говорят в таких случаях, провалиться куда угод
но.
Года через три я напомнил Зое Ивановне об этом эпизоде. На ее лице разлила
сь мягкая, женственная улыбка. Затем она погасила ее, строго, как в тот раз,
посмотрела на меня, но в глазах по-прежнему прыгали веселые чертики и, не
сдержавшись, рассмеялась: «Конечно, негодяй, мало того, что заблудился в д
вух соснах, чуть было не отдал цветы другой женщине, да еще и расхвастался
».

Глава 3. Страницы биографии


«Родом я с Тульской земли, как и мои предки, Ц пишет Зоя Ивановна, Ц о кот
орых мне известно только до третьего поколения. Родилась в железнодорож
ном поселке при станции Узловая, там прошли младенческие годы. Но своей н
астоящей родиной считаю город Алексин, в котором провела детство. Это во
лшебный край приокских заливных лугов с запахом полевой клубники, кондо
вого бора с толстым мшистым ковром, где даже в пасмурный день светло от бр
онзовых мачтовых сосен, красавицы Оки с широким правобережным пляжем то
нчайшего золотистого песка и крутыми левыми берегами, которые осенью яв
ляют собой такую яркую палитру красок, от которой сладко щемит сердце. Ок
а была богата всяческой рыбой, леса Ц ягодами и грибами, березовые рощи
Ц птичьими хорами. Шесть десятилетий миновало с тех пор, а я помню каждую
излучину реки, большак в лесу, огромную березу на краю железнодорожной н
асыпи, сосну-колдунью, от которой шла многоступенчатая лестница к желез
нодорожным путям. И наш бревенчатый домик в зарослях сирени, а зимой утоп
ающий в снежных сугробах, а от калитки до крыльца глубокий снежный корид
ор. И школа… И первая учительница Мария Павловна Малинина. Она умело и уве
ренно приобщала нас к миру прекрасного, доброго. Враг зубрежки, приучала
к самостоятельной работе с книгой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52